История крестовых походов - Федор Успенский

Блестящие успехи Бибарса и отчаянные просьбы о помощи из Сирии еще раз вызвали значительное движение в пользу крестового похода. Во главе этого движения во второй раз стал король французский Людовик IX. Можно изумляться настойчивости Людовика, с которой он преследовал свою заветную цель, несмотря на тяжкий урок, вынесенный из Первого похода. Быть может, он и мог бы на несколько лет продлить господство христиан в Сирии, если бы подкрепил их свежими силами, но мечтать о нанесении чувствительного удара мусульманам теперь уже было поздно. Когда в 1270 г. французские рыцари с королем, его братьями и сыновьями во главе сели на генуэзские суда, прямая цель похода, по-видимому, еще не была определена. Она в первый раз стала известной в Кальяри (в Сардинии), где происходил военный совет и где было решено идти на Тунис. Внешним образом мотивировался этот поход тем, что будто бы тунисский эмир обнаруживает склонность к христианству и что привлечением его в лоно католической церкви можно было приобрести важного союзника для последующей войны с египетским султаном. Но на самом деле Людовик в этом отношении был орудием ловкой интриги, которая приготовлена была, вероятно, в Сицилии и которая имела целью подчинение Туниса политической власти Сицилийского королевства, незадолго перед тем перешедшего к французскому королевскому дому[260]. Во всяком случае тунисский поход был предприятием, весьма мало отвечающим целям и нуждам христиан на Востоке. Он таковым оказался и по своим последствиям. Высадившись 17 июля 1270 г. на тунисском берегу, Людовик не только не встретил готовности со стороны тунисских мусульман принять христианство, но, напротив, имел в них неприятеля, готового защищаться. Не начиная, однако, серьезных предприятий против Туниса и ожидая прибытия Карла Анжуйского, французы дали время эмиру[261] собраться с силами и наладить отношения с султаном Бибарсом. Единственным приобретением крестоносцев было завоевание карфагенской крепости, которая, впрочем, не имела для них значения. Между тем эмир тунисский начал тревожить христианский лагерь нападениями, и непривычная африканская жара произвела болезни и большую смертность. В начале августа умер сын короля Тристан[262], затем смерть настигла папского легата епископа Рудольфа, наконец впал в тяжкую болезнь, от которой сошел в могилу 25 августа, и сам король. Все крестоносное предприятие этим расстраивалось. После нескольких сражений с тунисскими войсками, не находя ни охоты, ни важных побуждений тратить силы на осаду крепко защищенного города, наследник Людовика Филипп[263] и Карл Анжуйский начали переговоры о мире. Обе стороны согласились на следующие условия:

тунисский эмир дает свободу христианам жить в его областях и совершать богослужение в устроенных ими храмах;

соглашается вносить вдвойне, против прежней, дань сицилийскому королю, выплачивает военные издержки.

Со своей стороны христианские короли обязывались немедленно очистить занятые ими области Туниса. Большинство рыцарей считало свой обет исполненным и возвращалось на родину. Лишь небольшая часть французов и принц Эдуард Английский[264] сочли обязанностью идти в Сирию.

Хотя гроза сирийских христиан, султан Бибарс, умер в 1277 г., это мало влияло на общий ход дел. На Востоке, в Сирии и Египте, свирепствовала война из-за обладания султанатом, среди христиан продолжались мелкие распри, споры из-за власти и соперничество между тамплиерами и иоаннитами. Наконец, султан Килавун[265] блестящей победой при Гимсе над своими соперниками, опиравшимися на помощь монголов, снова придал единство и значение мусульманству. В это же время им был заключен ряд договоров с рыцарскими орденами, с графом Триполи[266] и властителями Акры, по которым христианам обеспечивалось спокойствие на десять лет десять месяцев и десять дней, и они со своей стороны обязывались не возводить новых укреплений и давать знать султану о приближении в Сирию новых крестоносцев из Европы. Эти договоры, однако, нарушились и, главным образом, по вине христиан. В 1289 г. борьба из-за власти в Триполи была причиной того, что египетские войска осадили и взяли этот город, положив конец существованию Триполийского графства. В следующем году военные люди из Акры произвели грубые насилия в соседней магометанской области. Султанат потребовал удовлетворения и объявил Акре войну. Акра была цветущим и населенным городом, жители которого отличались богатством и изысканной роскошью. На защиту Акры христиане могли выставить до 20 тысяч войска, но на беду в гарнизоне не было дисциплины и каждый предводитель считал себя вправе следовать своему плану защиты. Между тем, в марте 1291 г. султан подошел к городу с огромными метательными машинами и с сильным войском. Дело началось мелкими стычками под стенами и, хотя христиане не щадили своих сил и энергии, можно было предвидеть, что им не удержаться перед врагом. В мае к Акре прибыл король кипрский Генрих[267] с небольшим вспомогательным отрядом, но он оставался здесь не больше десяти дней и, видя, что осада угрожает неминуемым падением города, вернулся на Кипр, за ним последовало до трех тысяч беглецов из Акры. Несколько раз египтяне делали приступ, причем разрушили часть стены и врывались в город. Осажденные собрали последние усилия, мужественно отразили мусульман и поспешно заделали обвалившуюся стену, но было ясно, что против нового приступа Акра не устоит. 18 мая было последнее и решительное дело. Магометане с особенной силой ударили по стенам Акры, сломали одни ворота и густыми толпами ринулись в город. Многие тысячи пали жертвой меча, множество женщин и детей было взято в плен и продано в рабство. Египтяне не оставили в Акре камня на камне и сравняли город с землей. Хотя за христианами оставались еще некоторые города и замки в Сирии (Бейрут, Сидон, Тир и другие), но держаться здесь они уже не считали возможным, и вскоре после 18 мая сирийский берег был вполне свободен от христианских поселений. Мусульманский мир, казалось, бесповоротно завладел Сирией, Палестиной и Египтом, лишив христиан всех позиций на Востоке.

Заключение

Недостатки в организации крестоносных ополчений, обусловливавшие неуспех рассмотренных военных операций, не остались тайной для современников и участников в крестовых походах и частью указаны были в конце XIII и в начале XIV в. Прежде всего крестоносцам предстояло разрешить политическую задачу, и разрешить ее силой оружия. Большинству участников в крестовых походах было чуждо это сознание, главные массы крестоносцев были возбуждаемы религиозными мотивами, недостаточными для методического проведения обширной задачи, преследуемой крестовыми походами. Эта цель вообще направлялась не только к тому, чтобы освободить Иерусалим и святые места из-под власти мусульман, но, что еще важней, к тому, чтобы обеспечить за христианами фактическое господство на Востоке. В мемуарах, составленных в XIV в., для достижения этой цели указано весьма реальное средство – заселение Сирии и Палестины густыми массами христиан, передача туземцам европейских языков и образования, словом, постепенное поглощение сирийцев и арабов и ассимиляция их. Ясно, что крестовые походы, при всем громадном напряжении европейцев, не выбрасывали на сирийский берег таких масс, которые были бы в состоянии поглотить туземцев. Напротив, в этом отношении делалось весьма мало, потому что та половина крестоносцев, которая достигла Святой земли, исполнив обет, считала себя свободной от дальнейших забот и возвращалась на родину. Таким образом, неудача крестовых походов зависела главным образом от того, что недостаточно громадно было движение европейцев и сравнительно ничтожно число тех, которые оставались в Святой земле для постоянного поселения.

Цели крестовых походов нельзя было достигнуть без содействия Византийской империи и без участия греков. Оставляя даже в стороне политическое влияние византийского императора, которое могло быть заменено другим равносильным авторитетом, руководители крестовых походов просмотрели громадную силу в греческом духовенстве и восстановили его против себя на всем театре своего политического влияния. Не озаботившись установлением правильных отношений с Византией и не разграничив на Востоке сферу византийского и европейского влияния, крестоносцы предпринимали рискованное дело. Завоеванием Византийской империи думая облегчить свою задачу, они на самом деле уклонились от нее и создали себе в будущем непреодолимые затруднения. Итак, отсутствием гуманности и политической дальновидности по отношению к Византии крестоносцы лишили себя серьезного союзника. Слишком хорошо сознавали участники и современники крестовых походов, что почти ни разу прибывавшие на Восток военные люди не применяли свои силы на одно общее предприятие. Напротив, при недостатке военной организации и дисциплины, при различии целей, преследуемых вождями разных национальностей и, наконец, ввиду борьбы и интриг, разъедавших общины сирийских христиан, равно как соперничества между итальянскими торговыми республиками, никогда почти не удавалось достигнуть соглашения взаимно противоречащих интересов и направить к одной военной цели все наличные крестоносные силы. Борьба папской и императорской власти и вражда светской и духовной партии в Сирии и Палестине не раз уничтожали выгоды, добытые договором с египетским султаном.