Дембель против бандитов - Ахроменко Владислав Игоревич

«…Так вот… Весь этот налик теперь у Злого. Как ни крути, а его рано или поздно в Москву везти придется. А Вася такие вещи никогда никому не доверит — ни инкассаторам, ни охранникам…»

«А кому доверит?» — этот вопрос прозвучал слишком заинтересованно; на этот раз Шашель укорил себя.

«Себе».

«Сам, что ли, повезет? Деньги, как я понимаю, немаленькие».

«Ну, не один… Наверное, кого-нибудь из нас, пацанов, с собой возьмет».

«И что?»

«А то. Вот послушай, чо сделать-то можно…»

Нажав на «стоп», Гладилин выключил диктофон. Теперь оставалось решить, что делать дальше.

Конечно же, проще всего было созвониться со Злым, рассказать о предложении Сникерса и, как следствие, сдать его с потрохами. Да и правильней, честней, кстати говоря. В случае Васиного вопроса «А чего это ты, Шашель, так моими делами интересуешься?» ответ прозвучал бы более чем убедительно: «Не интересуюсь я, он сам тебя сдал… Я твоего Жору за язык не тянул».

Но был еще один вариант — столь же бесчестный, сколь и заманчивый.

Если все, рассказанное этим кривоносым отвязком, правда, почему бы не принять его предложение? Московская трасса — отличное место, чтобы изъять злобинский налик. Плюс — фактор внезапности. Плюс — ренегат Сникерс, который жопу будет рвать, лишь бы получить обещанные шестьдесят штук. Да и будущее свое он теперь наверняка связывает исключительно с ним, Шашелем…

Зря, конечно, связывает. Такие, как этот кривоносый урод, никому не нужны. И в «бригаду» свою Сергей его не возьмет. Даже мальчиком на побегушках. На хрена? Сегодня ты Злобина сдал, к которому еще сопливым пацаном бегал на тренировки в спортшколу. А завтра? Предавший однажды — кто тебе поверит?

Но до поры до времени этот отвязанный борец нужен. До поры до времени…

Колебания Шашеля улетучились окончательно. Да и чего колебаться? Риска почти никакого. А даже если и есть — ради двухсот сорока штук баксов можно и рискнуть. Правда, Жорик считает, что он, Гладилин, отвалит за наводку четвертную. Ничего, пусть считает…

— …Ну чо — обосрались?

Откинувшись на спинку кресла, Сникерс скользнул глазами по полупустому зальчику кафе, по жиденькой кисее занавесочек на окнах, желтой от никотина, по головам редких посетителей и наконец уперся взглядом сперва в Антипа, а затем в Прокопа.

— Обосрались, значит? Так я и знал: ничего доверить нельзя, — резюмировал Жора и, вновь переведя взгляд на Антипа, развил вопрос: — Почему сразу мне не позвонили? Почему я в тот день ни к кому дозвониться не мог? Где вы вообще шатались?

Неприятности начались у Жоры сразу же по приезде от Шашеля. Паркуя машину рядом с любимым рестораном «Москва», Сникерс заметил у торговой, палатки Прокопа. Его убитый, понурый вид и особенно — грязный пластырь, белеющий на скуле, оправдывали самые худшие Жорины опасения насчет «дорожно-транспортного происшествия» по дороге к заброшенной свалке.

Суровый окрик «Что ты тут делаешь?», испуганный взгляд и бессвязные оправдания Прокопа, приказ срочно разыскать Антипа и через полчаса собраться в «Москве» — и вот теперь, сидя в ресторанном зале, Жора выслушивал рассказ о недавних событиях.

— Кто же мог подумать, что этот бычара, Корнилов, таким борзым окажется? — вздыхал Антип униженно.

— Мы все правильно делали, — вторил ему Прокоп. — Купили водяры, отвезли на шоссе, вышли из машины…

— Так вы еще и из машины выходили? — удивился Сникерс.

— А что?

— В машине, в машине надо было в него водяру вливать, пока не отрубится! — надрывался Жора. — Может, вы еще с ним вместе бухнули?

Прокоп потупил взор, и Сникерс безошибочно определил: да, бухнули.

— Ну, мудачье! — Казалось, еще чуть-чуть — и Жора, схватив со стола тяжелую пепельницу, запустит ею в голову кому-то из собеседников. — Ну, бля, дебилы! Так что — одному под яйца, другому сигаретой в хохотальник… Кстати, откуда у него сигарета оказалась?

— Попросил, — скупо обронил Прокоп.

— Зачем давали? — продолжал наезжать Сникерс.

— Красиво хотели сделать.

— Ну, бля, идиоты! С кем я связался! — Сплюнув в сердцах под стол, Сникерс нервно закурил. — Ну, а дальше? У вас ведь «ствол» с собой был. Кстати, где он?

Антип расстегнул «молнию» куртки и уже хотел было отдать «ПМ» владельцу, но, заметив, какие страшные глаза сделал Жорик, так и застыл с рукой во внутреннем кармане.

— Не здесь, — зашипел старшой. — Ты еще над головой подними и всем объяви, что хочешь мне волыну вернуть. Ну, бля, и дебилы!.. — Немного успокоившись, он продолжил: — А дальше что? Стреляли?

— Стреляли, — вздохнул Прокоп.

— И не попали, естественно?

— Нет.

— Вот так в Российской армии учат боевой подготовке, — выдохнул из себя Жорик.

— Он в овраг бросился, — вставил Прокоп.

— И вы с тридцати-сорока метров попасть не могли? — перебил старшой.

— Ну ладно тебе, Жора! — с полным осознанием своей вины пробормотал Антип. — Да, виноваты мы. Что еще скажешь? Но мы уже кое-что сделали.

— Сделать вы могли только одно: поймать этого бычару, вбить по уши в землю и мне доложить… Так что вы такого сделали?

— Старики его завтра из хаты выметаются.

— Это я и без вас знаю. Не хочешь ли ты, Прокоп, с переездом помочь? А то попросят… как сынок ихний на шоссе. А ты и не откажешь, — издевался Жора. — Ты ведь у нас до-обрый!

— Мы там вдвоем с утра пасемся, — поспешно сказал Прокоп, боясь, что его перебьют. — Он ведь рано или поздно там объявится.

— Ага, пасетесь, — постепенно успокаиваясь, цедил Сникерс. — Если его старики знают, что вы сыночка ихнего ждете… Наверняка предупредить смогут. В магазин они ходят? Ходят. Мусор выносят? Выносят. По транспортным конторам бегают? Понятное дело…

— И что?

— А то, что вы их в эти минуты не контролируете… Неужели не ясно?

— Так что же делать?

Жора закурил, задумался…

Ситуация вырисовывалась предельно мерзкая. Теперь ему, Сникерсу, как никогда прежде, надо было доказывать Васе свою преданность, демонстрировать свою нужность. И, бля, такой облом: когда Злому срочно понадобились деньги, единственный человек, могущий сорвать сделку с квартирой, оказывается, жив…

Да и потом, если по большому счету разобраться — это прямой удар и по карману самого Сникерса! Чем больше окажется филок у Васи, тем больше в конечном итоге получит он, Жора.

Такой вот облом… И все из-за этих тупорылых гондонов!

Но ссориться с пацанами теперь, накануне назревавших событий, тоже не следовало. Кто знает — может быть, еще придется обращаться к этим бойцам за помощью? Бойцы-то, конечно, говенные, но других, к сожалению, нет и не предвидится. На безрыбье, как говорится…

— Что делать? — повторил Прокоп.

— Ладно, выкрутимся, — смягчившись, махнул рукой Жора. — Вы ищите, ищите… А найдете, так хоть не офоршмачьтесь.

— А Злой? — В голосе Антипа послышалась робкая надежда на то, что Сникерс не поспешит рассказывать Василию Николаевичу об их промахе, и он, к счастью, не ошибся.

— Так уж и быть, прощаю для первого раза. Злому пока ничего говорить не буду… Пока, — подчеркнул Жора. — Даю вам три дня. Землю носами ройте, но пролетария того отыщите! Один в деревню отправится, стариков его контролировать, а другой пусть в пустой квартире остается… типа как в засаде.

— А кто где будет? — поняв, что самое страшное позади, облегченно спросил Антип.

Жора наморщил лоб.

— Прокоп, наверное, в деревню метнется… Со «стволом». Мне он пока что без надобности.

Сникерс поднялся из-за стола, давая понять, что разговор закончен.

— И последнее, — с неожиданной ласковостью завершил он. — Не забывайте, что через три дня похороны. Или того пролетария… или ваши.

Глава 12

Правильно говорят: один переезд по потерям равен двум пожарам.

Но никто никогда не скажет: чему равен переезд, если он совершается не по доброй воле?

Если переезжать к тому же приходится из дому, где ты прожил большую часть жизни, где каждая трещинка на потолке, каждая царапинка на стене, каждая вмятинка на полу связаны с каким-нибудь воспоминанием?