Огненные Богоборцы - Сур Шамс

мы неспешно зашагали по направлению выхода из ущелья — я уже видел дорогу, уходящую куда-то вниз и петляющую меж огромных скал.

— Так что ты будешь делать после того, как окажешься на другой земле? — я спросил потому, что я и сам не знал и меня всё ещё терзал вопрос, связанный с запиской, переданной мне незнакомцем на набережной в Шанхае. Я понятия не имел, как искать его среди всех этих горных массивов.

— Ну возможно я пойду в наёмники, — задумчиво ответил он. — Ведь всё, что нужно, это легенда. Ею можно будет объяснить, откуда я родом и объяснить особенности моей деятельности. Я думаю, что за пару месяцев я найду себе такое место, где меня точно никто не найдёт и не станет расспрашивать меня о моём прошлом. Но если мне удастся найти братьев на новых землях, то я по-прежнему принадлежу к братству «Пылающей Чаши». Просто сам понимаешь, вдали от центра сфера влияния братства может сильно сузиться и о «спящих агентах» знает лишь высшее руководство «Пылающей Чаши».

Мы продолжали идти и так как мы располагали большим количеством времени, то мне захотелось поподробнее разузнать об их организации. Особенно меня интересовало то, где и как их находят и обучают.

— Почему ваше братство называется «Пылающей Чашей»?

Некоторое время он шёл молча, раздумывая, а затем ответил:

— Название придумали не мы. По преданию, когда основатели нашего общества пытались понять, как помочь своему народу вырваться из нищеты, к ним явился в облаке огня и дыма молодой юноша в сияющем одеянии и с пламенем в руке. Он поведал о Пути Достойного и о том, что всё, чем занимается «Пылающая Чаша», — это Путь Достойного. На этом Пути сила и мудрость, накопленные людьми в прошлом, превращаются в подлинный дар к жизни. Он сказал, что в любой части мира, где жизнь людей становится невыносимой, должна появиться какая-то сила, способная спасти их от мучений.

— Погоди, а что это за Пути такие? — мне показалось, что я уже слышал подобное от кого-то.

— Ну всего их четыре, хотя говорят, что есть ещё и пятый, но я лично не знаю никаких примеров о нём. И всех ведет Маниту. У каждого есть свой Путь, и задача игрока понять к чему он предрасположен больше всего. — Он посмотрел на меня, словно ожидая дальнейших вопросов, но я молчал, а затем он продолжил. — Считается, что каждый игрок уникален, что на его Пути все люди равны, а каждый Путь имеет свои неповторимые особенности, и всем им руководит одно божество. Но также есть и те, кого называют Беспутными или Потерянными.

— Хмм, о ком ты говоришь? — спросил я, чувствуя, что интерес в моей душе растет с каждой минутой.

Что-то подсказывало мне, что мой собеседник далеко не так прост, как хочет казаться, и этот вопрос будет непростым.

— Обычно это всякие разбойники, отребье, те кто слишком сильно злоупотреблял «светопылью» в своей жизни и уже не может найти руководство к своей дальнейшей судьбе. Они бродят по дорогам и убивают, грабят и насилуют. Маниту, как гласит предание, всегда смотрит на своих Беспутных и говорит с ними, но они никогда не слышат его или не желают слышать.

— А как он говорит с нами или с ними?

Он хмыкнул и сказал.

— Твой внутренний голос или как его ещё называют голос совести, тихий шёпот твоей души — следуя которому ты всегда оказываешься прав, несмотря ни на что. Но об этом мы поговорим потом. Сейчас нам нужно спасти свою жизнь.

Солнечный диск уже достиг своего зенита и палил нещадно, отдавая горам энергию своего ослепительного сияния. Мы продолжали свой путь. Под ногами уже начинали хрустеть прошлогодние шишки, когда мы наконец-то добрались до соснового леса — после которого уже рукой подать до границы.

Глава 15 Свободные земли Эраонской Теократии

К тому моменту, когда мы уже углубились в лес, меня не покидало смутное ощущение, что за нами непрерывно следят. Хотя может это всего лишь разыгралась моя паранойя — всё таки я уже без еды и приличного отдыха уже несколько суток.

В спокойном темпе мы прошли уже наверно несколько километров и я уже хотел спросить у своего спутника, где же обещанная им граница, как прозвенел звонок и перед моим взором возникла большая надпись перекрывшая половину видимого пространства: «Добро пожаловать в Эраонскую Теократию — обитель Духа и Закона!». Вот последнее слово меня особенно напрягало, несмотря на то, что по разговорам — это государство является самым свободным для любого человека.

Значит, мы таки пересекли границу и если даже здесь я попаду на респаун, то возрождаться я буду уже на территории свободного государства и мне не грозит снова оказаться на каторге, где я провёл бы остаток своей игровой жизни. Печально только, что я приблизился к загадке Тангарона настолько близко, но найти там человека — передавшего мне записку равносильно тому, чтобы найти иголку в стоге сена.

Мой спутник обернулся и протянул мне свою руку.

— Ну что же вот мы и на границе, — сказал он, улыбаясь, — желаю тебе успехов в твоей дальнейшей борьбе за свободу. Здесь наши пути расходятся, так как для нас обоих будет лучше и безопаснее. Искренне надеюсь на то, что мы ещё встретимся! Бывай!

Я несколько опешил от такого поворота событий и машинально пожал протянутую мне ладонь. Всё же я предполагал, что мы пойдём вместе дальше. Он полез за пазуху, порылся в ней и протянул мне что-то маленькое. Это была тонкая веточка с небольшим зеленоватым толстым листиком на одном конце.

— Это веточка с дерева Пробуждения, — с серьезным тоном произнёс он. — Она растёт только в одном регионе на центральном континенте Империи Тлан — в самом сердце песков и поэтому оно способно выжить даже в самую жестокую засуху. Это знак нашего братства и если ты встретишь кого-то из наших просто покажи ему эту веточку, тогда они поймут, что ты друг и примут в свою среду.

— Спасибо, — пробормотал я, глядя на ветку Пробуждения. — Я обязательно запомню… Жаль, что мне нечего подарить тебе.

Он отмахнулся.

— Это не нужно. Иди спокойно, и да поможет тебе Свет Маниту! — напутствовал он меня, повернувшись, и мы разошлись. Наверно мы видели друг друга в последний раз.

Я ещё какое-то время стоял, глядя ему в след, а потом повернулся и зашагал в сторону большой разлапистой сосны, раскинувшей свои ветви в десяти метрах от дороги. Всё позади я