Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅) - Автор неизвестен

– Вот разбойник, рабское отродье! Видать, без пыток от него правды не добьешься! — закричал пристав и крикнул подручных. — А ну-ка несите тиски! Пытать негодяя!

Пальцы Пинъаня зажали в тиски. Он орал как резаный.

– Батюшка! Пощадите, не надо! — кричал он. — Всю правду скажу.

– Скажешь правду, пощажу!

– Набор золотых головных украшений и позолоченный крючок я в закладной лавке украл, — признался Пинъань.

– Зачем же ты их украл, а?

– Мне двадцать два года, батюшка. Хозяйка обещала мне невесту подыскать, а женила другого слугу, Дайаня. Он же на два года меня моложе. Зло взяло, вот и украл …

– Должно быть, хозяйка с этим Дайанем путалась, вот и поспешила его женить, так что ли? — выпытывал У Дяньэнь. — Не бойся, правду говори! Скажешь, как есть, отпущу.

– Вот этого я не знаю, — промолвил Пинъань.

– Не скажешь, так тисков у меня отведаешь.

Подручные опять приспособили тиски.

– Батюшка! Пощадите! — умолял Пинъань. — Все скажу.

– Ну то-то же! — протянул У Дяньэнь и распорядился повременить с тисками. — Говори и выйдешь на свободу.

– Да, моя хозяйка в самом деле жила со слугой Дайанем, — заявил он. — Дайань хотел жениться на горничной Сяоюй, и хозяйка, ни слова не говоря, одарила горничную нарядами, украшениями и выдала за Дайаня.

Тут У Дяньэнь велел писарю записать показания Пинъаня, а его самого оставить под стражей впредь до ареста и допроса У Юэнян, Дайаня и Сяоюй.

Но перенесемся пока в закладную лавку. Когда приказчик Фу обнаружил пропажу золотых вещей, на нем не было лица. Он стал спрашивать Дайаня.

– Но я ничего не знаю, — отвечал тот. — С меня лавки лекарственных трав хватает, а закладная на твоей ответственности.

– Я помню, как положил шкатулку в шкаф, — недоумевал Фу — куда она могла деться?

Стали разыскивать Пинъаня, но его и след простыл. Приказчик Фу в панике клялся и божился, что ума не может приложить, куда пропали золотые вещи.

– Не нашли еще ваших вещей, — только и отговаривался он, когда в лавке появился владелец. А приходил он не раз. Получая все тот же ответ, владелец поднимал у дверей лавки крик и шум.

– Я им на месяц закладывал, — кричал он. — Я с ними сполна расплатился и проценты вернул, а они не хотят мне вернуть вещи! Мои украшения и крючок стоят семьдесят-восемьдесят лянов серебра, не меньше!

Когда Пинъань не пришел ночевать, приказчику Фу стало ясно, чьих это рук дело. Во все концы были посланы слуги на розыски Пинъаня, но обнаружить его не удалось, а владелец заложенных ценностей опять поднял шум. Приказчик Фу, переговорив с хозяйкой, готов был выплатить полсотни лянов, но тот и слушать не хотел.

– Одни украшения стоят шестьдесят лянов, — говорил он. — Да крючок с камнями и жемчугом — десять лянов. Мне семьдесят лянов причитается.

Приказчик прибавил еще десять лянов, но владелец стоял на своем, и между ними начался спор. Пока они торговались, Юэнян доложили:

– Ваш слуга Пинъань пойман с украденными золотыми украшениями в кабачке у певицы. Он находится под стражей в распоряжении пристава У. Скорее пошлите кого-нибудь опознать вещи.

– У Дяньэнь стал приставом? Это же наш бывший приказчик! — воскликнула Юэнян и пригласила старшего брата на совет.

Без промедления составленная доверенность была передана приказчику Фу, который на другой же день отправился к приставу за драгоценностями. Ведь будь они возвращены своему хозяину, сразу успокоились бы и он, и закладчик, прекратились бы крики и шум у лавки. Приказчик полагал, что У Дяньэнь вспомнит прошлое и отдаст золотые вещи.

– Ах ты, старый пес, рабское отродье! — неожиданно набросился на приказчика У Дяньэнь и приказал подручным схватить его, раздеть и бить.

Приказчика Фу раздели и долго держали нагим. Наконец-то пристав смилостивился.

– Мне ваш слуга свидетельствовал, — заявил У Дяньэнь. — Ваша хозяйка, урожденная У, состояла, оказывается, в тайной связи со слугой Дайанем. Я доложил властям. Вот выдам ордер на арест госпожи Симэнь и устрою очную ставку. А ты, старый хрыч, собачья кость, еще смеешь вещи требовать!

У Дяньэнь продолжал ругать приказчика, обзывая рабским отродьем и старым псом, после чего отпустил. Перепуганный Фу бросился домой. Скрывать случившееся он не посмел и обо всем доложил У Юэнян.

Не услышь такого Юэнян, все бы шло своим чередом, а тут воистину:

На восемь частей разлетелись опорные сваи,И снег, как из бочки, и лед прямо глыбами валит.

Руки-ноги онемели от неожиданности. Да вдобавок владелец вещей опять поднял крик.

– Где мои украшения? — во весь голос ворчал он. — Ни вещей не дают, ни серебра. Только завтраками кормят: нынче принесем да завтра отдадим. Но где же они, где, я вас спрашиваю? Совсем обнаглели!

Приказчик Фу, упрашивая как только мог, старался увести его от дому.

– Ну обождите уж еще денек-другой, — умолял он. — Вернем вам вещи. А нет, хорошую цену дадим.

– Погоди, я главе нашего дома доложу, — проговорил он. — Что он скажет.

С этими словами владелец вещей удалился. Юэнян ходила хмурая. Одна беда за другой свалилась на ее голову.

– Ступай дядю У Старшего пригласи! — наказала она слуге. — Посоветоваться надо.

– Может, тебе сходить да самому попросить У Дяньэня уладить дело, а? — предложила брату Юэнян.

– Похоже, так его не упросишь, — отозвался У Старший. — Взятки ждет.

– А когда его в чин производили, так сам, покойник, за него хлопотал, — не унималась Юэнян. — Помню сотню лянов серебра ему преподнес и расписку не взял. Так-то он, выходит, за добро отплачивает?

– Что говорить, сестра! — воскликнул У. — Удивляться не приходится. Доброе забывается. Разве он один такой!

– Брат, будь добр, сделай одолжение! — упрашивала Юэнян. — Подумай, как бы это сунуть ему несколько десятков лянов. Только бы вещи получить да избавиться от неприятностей.

Она угостила брата и проводила до ворот.

И надо ж было случиться! Вот совпадение! Как раз в это время у ворот проходила тетушка Сюэ с корзиной цветов на руке. Она вела с собой девочку-подростка. Юэнян окликнула сваху.

– Далеко ли, тетушка Сюэ, путь держишь? — спрашивала Юэнян. — Что к нам не заглядываете?

– Хорошо вам говорить, матушка, — отозвалась сваха. — А я эти дни совсем закружилась. Как нарочно, то одно то другое. Младшая госпожа сколько раз за мной присылала! А я так и не выбралась.

– Ну, пошла городить! Уж и Младшая госпожа тут как тут появилась!

– Не Младшая она теперь, а хозяйкой дома стала полновластной, — уточнила Сюэ.

– Как же это так? — удивилась Юэнян.

– А вы разве не слыхали, почтеннейшая сударыня? — удивилась сваха. — Счастье ей подвалило, да какое! Сын у нее родился. А хозяйка скончалась. Господин начальник гарнизона ее хозяйкой и сделал. Титулованной дамой стала. Сунь Вторая ей место уступила. Она двух кормилиц завела, четырех горничных купила. Двух любимиц-певиц в покоях держит. Его превосходительство, правда, с ними делит ложе. Стоит ей только наказать кого, палками избивают. И тут уж сам хозяин ничего не может поделать, потому что боится ей не угодить. На днях как-то, не знаю уж из-за чего началось, только досталось от нее госпоже Сюээ. Аж волосы летели! Средь ночи за мной послала, чтобы я ее из дома взяла. За восемь лянов продать велела. У Сунь Второй одна горничная, Хэхуа, и осталась, а у нее целых четыре да две кормилицы. И все твердит — мало. Матушка Вторая ни в чем ей не перечит, так около нее и ходит, во всем потрафляет. В прошлый раз сказала: «Тетушка, говорит, нашла бы ты мне молоденькую служанку. А то моя, говорит, ни шить, ни стряпать не умеет. А работы у нее всякой — хоть отбавляй». Вот и нынче. Я еще спала, а Младшая госпожа за мной чуть свет присылала. Да не один раз. Велит прийти без задержки. Требует у меня пару отделанных бирюзою наколок в форме плывущих облаков и брошь с девятью серебряными фениксами. Чтобы в клювах держали нить жемчуга, а внизу ее украшала золотая дщица и с подвесками из сапфиров и рубинов. Пять лянов дала, а как они улетели, и сама не пойму. До сих по заказ не отнесла. Захожу вот тут к ней, так она меня отчитала! Служанку ей веду.

– Зайди! Надо поглядеть, что за наколки, — пригласила ее Юэнян и проводила в дальние покои.

Сюэ проследовала в гостиную, села и достала из корзины украшения. Они поражали тонкостью отделки. В четыре пальца шириною наколка накрывала всю прическу. Ярко блестело золото, красиво переливалась обильная бирюза. У девяти фениксов в клювах красовалась нить редкостных жемчугов. Изумительная филигранная выделка!

– Эта брошь мне встала в три с половиной ляна серебра, — говорила Сюэ, — а наколка — в полтора. Так что я ни медяка не заработала.

Пока они разговаривали, явился Дайань.

– Опять за украшениями приходил, — доложил он. — Кричал, требовал. До каких, дескать, пор я ждать буду. Если, говорит, завтра не будет вещей, приказчика куда надо доставлю. Там разберут. Дядя Фу расстроился и ушел домой. Тот тоже пошумел исчез.