Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ) - Сергей Симонов

   – Не угадали. Россия.

   – Быть не может! Великолепная работа, – искренне удивился Оппенгеймер. – Камни напоминают южноафриканские, но разница видна, если присмотреться.

   – Говорят, геология Сибири похожа на геологию Южной Африки, – сказала Присцилла. – Хотя я не специалист...

   – Красные – это загадка, – признал Оппенгеймер. – Они не идут на контакт, играют по своим правилам. Хотел бы я познакомиться с их алмазной индустрией поближе.

   – В самом деле? Один мой знакомый знает кое-кого, кто мог бы вами заинтересоваться.

   Оппенгеймер был откровенно задет и, одновременно, заинтригован. Обычно это он интересовался кем-либо, а тут «могли заинтересоваться» им самим.

   – И кто же это? – в его голосе прозвучал неприкрытый скепсис.

   – Я не могу вам сказать, – покачала головой Присцилла. – Но если вы заинтересованы... – её фраза повисла в воздухе, завлекая своей недосказанностью. – Вам позвонят...

   Ему позвонили через два дня. Неизвестный передал Оппенгеймеру «привет от мисс Майлс».

   – Если вы заинтересованы в сибирских алмазах, мы могли бы встретиться и обсудить детали.

   Они встретились тем же вечером, в небольшом кафе, где Оппенгеймер до того никогда не бывал. Незнакомец представился как «мистер Смит», по выговору он напоминал родезийца.

   – Кого вы представляете? – прямо спросил Оппенгеймер.

   – Так же, как и вы – себя, – усмехнулся Смит.

   – Я представляю не только себя, но и «De Beers», прежде всего.

   – Моя компания выполняла контракты для правительств Египта и Иордании, – Смит говорил вполголоса. – «Southern Cross». Там мне приходилось встречаться с русскими советниками. Некоторые контакты у меня остались.

   – Гм... Допустим... – в Оппенгеймере боролись недоверие и любопытство. – Почему я должен вам верить?

   – Можете не верить, – Смит выразительно пожал плечами, – Но если хотите выйти напрямую на руководство красных... Можете, конечно, попробовать пойти официальным путём. Лет через шесть вам, возможно, ответят. Отказом.

   – На какой уровень руководства?

   – Этого я не знаю, но, подозреваю, что самый высокий.

   – Военное руководство? Чем оно мне поможет?

   – Нет, политическое.

   Во время второй мировой войны Гарри Оппенгеймер служил офицером разведки в Ливии. В этот момент он почувствовал уже было забытое дыхание прошлого. «Воистину, из разведки уходят только ногами вперёд», – подумал он.

   – Когда?

   – Не знаю. Ждите. Канал связи нерегулярный. Будьте готовы вылететь немедленно.

   – В Европу?

   – Нет. В Дели.

   Приглашение пришло через неделю. После долгого полёта над Индийским океаном Оппенгеймер чувствовал себя уставшим. В Дели его встретил сотрудник советского посольства и вручил билеты на самолёт Аэрофлота. Встречающий скептически окинул взглядом безукоризненный деловой костюм Оппенгеймера.

   – Сэр, вы летите в Россию. Там сейчас очень холодно, – советский дипломат подозвал индуса-носильщика, ожидавшего неподалёку. Индус принёс большую мягкую сумку.

   – Возьмите, сэр. Это – тёплая одежда. В багаж не сдавайте, возьмите с собой в салон и наденьте перед выходом из самолёта. Выходить придётся на лётное поле, в Новосибирске сейчас минус тридцать.

   – По Фаренгейту? – уточнил Оппенгеймер.

   – По Цельсию, но для минусовых температур разница невелика. (сравнительная шкала и онлайн-калькулятор для перевода из градусов Фаренгейта в градусы Цельсия http://familytravel.com.ua/info/interesting/celsius_help)

   – А виза? – спросил он.

   – Вы действительно хотите иметь советскую визу в южноафриканском паспорте? – улыбнулся встретивший его третий секретарь советского посольства. – Мы беспокоимся о своих возможных партнёрах. Зачем вам лишние вопросы дома?

   Советский самолёт оказался неожиданно комфортабельным, сервис был вполне на уровне мировых стандартов. Ту-104 в считанные часы перемахнул Гималаи и приземлился в заснеженном Новосибирске.

   Перед выходом Оппенгеймер открыл русскую сумку. Внутри был лёгкий полушубок из искусственного меха, тёплые сапоги и роскошная бобровая шапка. Сверху лежала открытка с надписью по-английски: «Это – подарок. В Советском Союзе холодная зима, но тёплое гостеприимство». Он оделся, с благодарностью помянув предусмотрительность принимающей стороны.

   Его встретили молодые интеллигентные люди в штатском, сразу отделив от остальных пассажиров. Таможенного досмотра не было. Оппенгеймера провели через боковой выход аэровокзала. Переводчик пояснил, что они сразу летят в Мирный.

   – Что это – Мирный?

   – Посёлок возле алмазного карьера «Мир», в Якутии. (статус города Мирный получил в 1959 г)

   Ещё через несколько часов он вышел из самолёта, окунувшись в белый вихрь пронизывающей метели. Оппенгеймер оглянулся, всерьёз опасаясь, что из тьмы на него вот-вот выйдет белый медведь. Посёлок был застроен двухэтажными деревянными домами. Тарахтящий вездеход, напоминающий армейский джип, отвез прибывших в гостиницу.

   Пролетев без малого полмира, вымотавшийся насмерть миллиардер сразу отключился, даже не обратив внимания на интерьер.

   На следующий день ему показали карьер и обогатительную фабрику. В целом всё было похоже на его собственные фабрики в Южной Африке. «Страшные коммунисты» оказались вежливыми, вполне приветливыми и даже предупредительными людьми. Они, казалось, не обращали внимания на более чем спартанские бытовые условия, от которых у южноафриканца волосы вставали дыбом. Работа и безопасность на фабрике была организована на высоком уровне, охрана тщательно обыскивала всех на выходе.

   Сибирские алмазы были хороши. Оппенгеймер спросил переводчика:

   – С кем можно обсудить возможность сотрудничества?

   – В Москве, – ответ переводчика был короче, чем его аккуратная стрижка.

   Стремительный Ту-104 доставил гостя в Москву. У трапа его встретил водитель чёрного лимузина, напоминавшего большие американские модели, но этот был явно советского производства. По дороге Оппенгеймер с интересом разглядывал заснеженные улицы, спешащих людей, незнакомую архитектуру. Он с удивлением увидел через лобовое стекло красную зубчатую стену и высокие башни. Машина, задержавшись на КПП, въехала во внутренний двор Кремля. Переводчик распахнул перед ним дверцу:

   – Вас ждут.

   Долгое путешествие по высоким коридорам Кремля завершилось возле вполне обычной двери на третьем этаже. Секретарь в приёмной предложил «на минутку присесть», доложил о госте, и тут же пригласил войти. Оппенгеймер вошёл в кабинет... и замер от удивления. Навстречу ему с приветливой улыбкой поднялся из кожаного кресла «главный коммунист планеты», выговорить полное имя которого могли лишь избранные англосаксы. Не говоря уж о том, чтобы написать.

   Разговор с самого начала шёл о совершенно конкретных вещах. Оппенгеймер поблагодарил за любезное приглашение и невероятно интересную экскурсию, выразил надежду на сотрудничество. Желание подгрести под СSO сибирские алмазы было велико.

   – Мы тоже весьма заинтересованы в сотрудничестве с Южной Африкой, – неожиданно для него ответил Хрущёв. – И отнюдь не только в отношении алмазов. Мы могли бы сотрудничать по очень многим направлениям, но вот политика вашего правительства этому очень сильно препятствует.

   – Совершенно с вами согласен, – Оппенгеймер сокрушённо развёл руками. – Но что я могу сделать в этом отношении? Национальная партия победила на выборах и подмяла под себя все структуры власти. Я – простой бизнесмен...

   – Мистер Оппенгеймер, вы как раз тот политик, который необходим Южноафриканскому Союзу, чтобы обрести подлинную независимость и прорвать блокаду международной изоляции, – вдруг заявил Никита Сергеевич. – Как вы посмотрите на предложение стать премьер-министром Южной Африки?

   – Я??? Премьером? – изумился Оппенгеймер.

   – Вы, вы, – улыбнулся Хрущёв. – Мне докладывали, что вы – давний и последовательный противник политики апартеида. Именно такой политик мог бы, придя к власти, постепенно подготовить общество к демонтажу системы апартеида.

   – Но я... господин Первый секретарь, я недавно вступил в права наследства, мне необходимо управлять семейным бизнесом!

   – Я более чем уверен, что у вас получится совмещать и то и другое.

   – Эта задача сложнее, чем вам кажется. Национальная партия победила на выборах уже два раза подряд, пусть и с небольшим перевесом, – сказал Оппенгеймер. – Их поддерживают большинство африканеров, потому что считают, что Национальная партия приведёт страну к независимости от Британской короны. А апартхейд – лишь несущественное естественное приложение к политике Национальной партии. (Оппенгеймер произносит этот термин именно так, как произносят африканеры)