Воля императора - Евгений Васильевич Шалашов

— Олесь, отец велел тебе поесть принести, — сообщила барышня, вытаскивая из корзины гостинцы — увесистый кусок пирога, шматок сала, штук пять вареных яиц и крынку с каким-то напитком.

О, еда пришла! И почему я в последнее время постоянно голодный? Скорее всего, огромная сила, таящаяся во мне, требует подпитки.

— Спасибо, красавица, — поблагодарил я девушку. — Имя-то можно узнать?

— Меня Асей зовут, — ответила та, с любопытством поглядывая на меня.

— Ася — это Анастасия? — поинтересовался я.

— Нет, полное имя Иоанна.

— Ясно, — кивнул я, потом спохватился. — А я почему Олесь?

— Так отец сказал, что тебя Александром звать, — пожала плечами девушка. — Но полным именем тебя еще звать рано, значит — Олесь. Был бы ты девочкой (тут Ася прыснула), так звали бы Олей.

Вон оно как. Я-то думал, что Олесь Бузина — он Алексей, а он, оказывается, Александр. А вот про то, что девочка Александра в Польше зовется Олей — новость.

— А как тебя дома звали, в России? — поинтересовалась Ася.

— Жена Сашей звала, — не задумываясь брякнул я.

— Так ты женат?

Показалось мне, или нет, что в глазах барышни мелькнуло разочарование? Неужто я такой неотразимый, что девушка на меня сразу запала? Быть такого не может. Скорее всего, простое женское любопытство.

— Не рановато ли ты женился?

— А у меня родители строгие, — соврал я. — Сказали — женись, мол, а не то станешь по девкам бегать, а это плохо.

— А детки есть?

— Нет, пока Бог не дал.

В принципе, я нисколько не соврал. Детей у меня пока нет. Рассказывать случайной девушке о том, что жена беременна, я не буду. Я вообще не понимаю пристального внимания общественности к беременности Сони. Понимаю, что я не частное лицо, император, а моя маленькая жена целая императрица, но все равно, хвастать о беременности супруги не хотелось. Вот, как родит, тогда и говорить стоит, а пока рано. Наверное, я суеверный человек. И в той жизни считал, что пока не появится ребенок — покупать для него «приданое» не стоит.

— А кольцо обручальное где, если ты женат? — настойчиво спросила девушка. Ухватив меня за левую руку, потянула ее на себя. — Вон, даже следов от кольца нет.

— А зачем мне врать-то? — усмехнулся я, осторожно высвобождая свою лапу. — Обычно, женатые врут, что они холостые. А еще — ты не ту руку смотришь. У нас обручальные кольца носят на правой руке. Но у меня работа была такая, что кольца носить опасно.

Признаюсь, что я не носил кольцо совсем по другой причине. Оно мне постоянно мешало, натирало палец, цеплялось за все, включая бумагу, казалось, что вот-вот свалится с пальца и я его потеряю. Причем, это отношению к обручальному кольцу у меня имелось еще и в той жизни. Но кому и что мне скрывать? В моей реальности мне говорили, что никакого кольца и носить не нужно, на лбу написано — женат. А здесь, тем более нелепо было что-то скрывать. Вот, поэтому и Соня не возражала, а мое обручальное кольцо хранила среди своих драгоценностей, а иной раз даже цепляла на пальчик два кольца — и свое, и мое.

— А, отец говорил, что ты у русского царя служил, в охране. Наверное, кольца нельзя носить, чтобы за оружие не цеплялись.

Умная девушка, все на лету схватывает.

Чтобы убежать от дальнейших вопросов, спросил:

— Не подскажешь, где бы мне инструмент взять, чтобы трубу почистить? Или трубочистов звать?

— А какой тебе инструмент? Вон, за порогом метла стоит, привяжи ее к какой-нибудь палке, залазь на крышу и чисти. У нас слуг и трубочистов нет, сам справляйся.

Сам так сам. Я раньше и не то умел делать. Трубы, правда, ни разу не чистил, зато видел, как это дядя Витя в деревне делал.

Ася мне помогать не осталась, хотя, наверное, я бы не возражал. Но нет, не надо. Справлюсь сам, а то мало ли как обернётся.

Вот и ладно. Оставив еду на потом, я решил засветло прочистить трубу. Метелка была, палка тоже, а вот лестница мне не понравилась. Старая, под стать покойному Войцеху, скрипела, да и крыша грозила провалиться под моими ногами.

Но как говорят — если что-то захочешь, то обязательно сделаешь. И вот, дымоход пробит, хворост закинут, а я с удовольствием наслаждаюсь теплом, поедая принесенную пищу.

Кто бы из моих подданных посмотрел, как русский император сам чистит дымоход! Так и ладно, напишу потом в мемуарах. Может, какой-нибудь режиссер фильму снимет про блуждания государя Всея Руси по Польше.

Дверь опять отворилась, но на сей раз Ася пришла в сопровождении отца. Я как раз приканчивал крынку вкуснейшего молока. Странно, обычно я не великий почитатель молочных блюд, а тут выпил в удовольствие.

А мне на сей раз притащили старый тулуп, шерстяное солдатское одеяло (вон, в углу даже штамп какой-то немецкой комендатуры можно прочитать) и ватную подушку. Что же, жить можно.

— Аська, собери грязную посуду и геть отсюда, — скомандовал пан Стась и дочка вышла из дома. Или у поляков хата?

— Спасибо за ужин, — поблагодарил я.

Пан гетман, дождавшись, пока дочка уйдет, сказал:

— Вот, девку хочу замуж выдать.

— Девку замуж отдать — дело хорошее, — с умным видом кивнул я. — Главное, чтобы зять хороший попался.

Хотел сказать — вроде меня, но не стал. Боюсь, может не так понять.

— Я тебе что хочу сказать… — посмотрел на меня гетман.

— Наверное, хочешь предупредить, чтобы я на твою девку не заглядывался, — догадался я.

— Да нет, глядеть-то гляди, сколько хочешь, только вот, если что не так, не взыщи, — грозно глянул он на меня.

— Я человек женатый, — сообщил я.

— Фи, женатый он, — хохотнул староста. — Все вы женатые одним миром мазаны. Только от жены ушел, так под чужую юбку полез. Но я тебя предупредил.

— Считайте, что я вас услышал, пан гетман, — с самым серьезным видом кивнул я. — К тому же, строить какие-то шашни мне нельзя. Я православный, а дочка твоя католичка.

— Ладно, с этим разобрались, — махнул рукой староста. — Я теперь о другом хочу поговорить. Вот ты, что ты делать умеешь? Понимаю, что ты человек военный, воевать сможешь, а еще? Война закончиться, что собираешься делать?

— Так я же всегда на войне, — усмехнулся я. — Император царствует, а мы его верные слуги, своего повелителя охранять должны.

— А ты думаешь, что сможешь к русским вернуться? — прищурился гетман. — А коли вернешься, так считаешь, что тебя обратно на службу возьмут?

Ох ты, умен староста. А ведь зрит в корень. Предположим, рядовой сотрудник моей охраны, попавший в подобную ситуацию, мог бы рассчитывать на восстановление? А ведь к нему и у Пегова, да и у Мезинцева возникли бы вопросы. Самый первый — а как же так получилось, что все погибли, а ты жив остался? А не имеешь ли ты отношения к аварии самолета? А не был ли ты знаком с террористами?

А следом бы имелись вопросы и у армейской контрразведки. Скажем — а с кем ты по прусской Польше шлялся? А не завербован ли ты? Все-таки, охрана государя — очень лакомый кусок для любой разведки и, неважно, мир нынче или война.

Разумеется, честный парень доказал бы свою невиновность, ни в какие казематы или лагеря его бы не отправили. Только — восстановили бы его в качестве сотрудника охраны? Скорее всего, что и нет. Конечно, парня бы не бросили, подыскали бы ему какую-нибудь должность, только такую, где нет ни секретов, ни доступа к телу императора. А еще, за ним бы установили негласный надзор. Просто так, на всякий случай.

Сельский староста, он же гетман, следил за выражением моего лица. Крякнув с довольным видом, сказал:

— Вот видишь, ты сам все понимаешь.

— Допустим, я понимаю.

— Ты сам-то, из каких будешь? Из шляхты, или из простых?

— Мать из шляхты, а отец из купцов, — ответил я, выдавая правду. Все-таки, тело-то мое принадлежало Павлу Кутафьину. — Но не пойму я твоих вопросов, пан Стась.

— Так простые вопросы-то. Тадеуш, человек старый, но очень умелый. Не зря столько лет ведуном слывет. Он же сказал, что ты с животными договариваться умеешь. Верно?

— Умею, — кивнул я. — Это, к слову, еще одна причина, почему я в охране императора оказался.

— А теперь подумай. Уж коли ты умеешь с дикими зверями общий язык находить, так уж к коровам да к лошадям с волами тоже подход отыщешь.

А на кой хрен мне искать подход к домашним животным? Мне что, свинью учиться дрессировать? Нет, здесь что-то другое.

— Пан Стась, а ты не ветеринаром ли мне предлагаешь стать? — догадался я.

— Вот-вот, именно что ветеринаром.