Жизнь волшебника - Александр Гордеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
504
намёком на то, как они тут с его любимой переспали, когда она приехала? Ведь сама-то она
скромно промолчит.
– А я не переживаю, – отвечает Роман, – теперь уж, извини, твоя очередь переживать… А,
кстати, чего это вы такие скучные? Хоть бы поговорили о чём-нибудь. Поворкуйте немного, а я
послушаю.
– Нет уж, мы потом наедине с ней поворкуем, – заговорщицки улыбнувшись Роману, говорит
Володечка и вдруг ласково гладит Нину по руке.
У Романа чуть ложка не вываливается из пальцев. А Нина сидит, глядя на руку, которую гладит
Володя, так, будто она замёрзла.
– Послушай-ка, – говорит Роман, обращаясь к жене, словно гостя здесь нет, – а ведь тебя
ожидают неприятности. Он же совсем не умеет пить. Хлопнул две рюмашки какого-то жалкого
винишка и уже нюх потерял: не соображает, где сидит и что говорит.
– Нет, Володя, ты бы правда… – смущённо шепчет Смугляна, освобождая руку.
И тут жениха словно прорывает. Он вспоминает по этому случаю анекдот. А потом другой. А
потом и вовсе рассказывает один за другим. Анекдоты, вроде бы, смешные, но никто не смеётся. И
почему-то чем больше этих смешных анекдотов, тем тяжелее на душе. От гостя уже просто мутит.
Нина поглядывает на Романа с виноватой улыбкой. «Что ж поделаешь, – словно говорит она
своим взглядом, – вот такой он у меня болтунишка и есть». Ох, дурочка ты дурочка… По хорошему-
то надо бы взять и выкинуть этого жениха куда-нибудь за штакетник, а потом объяснить тебе, кто
он такой и сколько стоит. Но это твой выбор. Пусть это будет одним из твоих милых глупых
заблуждений. И потом, не оставлять же теперь тебя с собой и, возможно, ещё надолго. Так что, всё
это хорошо и правильно. Только за Машку больно. Правда, тут очевидно и то, что Нину Володечка
любит искренне. Вот, пожалуй, в чём его преимущество, которое не нужно и доказывать. Ему даже
хочется позавидовать: «Ну надо же: ты любишь, тебе это удалось, а я вот как ни старался – не
смог». И, судя по всему, именно Володечка сможет по-настоящему испытать счастье заботы о ней.
И сделать для неё всё, что возможно. Да, видимо, и для Машки, которой он уже несколько раз
дружески подмигнул. На Федьку он не обращает никакого внимания – расклад с детьми ему уже
известен. Ну и ладно, хорошо, что за Нину с дочкой можно будет не волноваться.
– Слушай-ка, – говорит ему Роман, – а ведь с тебя выкуп причитается.
– Какой ещё выкуп? – удивлённо спрашивает Володя.
– Ну, хотя бы удовольствием. Давай выйдем, щёлкнемся… Э, не понимаешь ты, как я вижу по
твоим умным глазкам. Ну, тогда вот ещё один анекдот в твою копилку. Сидят, значит, два бурята,
водку пьют. Пьют, пьют, пьют. Наконец, один и говорит: «А чо, Бадма, пойдём, щёлкнемся? Сколько
водки ни пей, а драться-то всё равно, однахо, придётся». Буряты – они молодцы: любят подраться,
когда выпьют. Их за это даже уважать хочется. К тому же, дерутся они честно – кулаками, без
всяких там подсобных инструментов. И вот, когда самое лучшее время для удовольствия
наступает, они просто, так по-дружески, можно сказать, предлагают: пойдём, щёлкнемся.
– Ну вот, я так и знала! – кричит Смугляна. – Никуда вы не пойдёте. Я не пущу.
– Кого не пустишь-то? – смеётся Роман. – Его или меня?
– Обоих.
– Маладца! Ты очень добрая женщина. Ну, а ты как? – обращается он к Володе.
– А что? – отвечает тот, по-петушиному вскинув голову. – Я готов.
«Кукареку!» – хочется добавить Роману. Тут он уже не может сдержать смех.
– Да ладно уж, сиди. Я пошутил. Испытать хотел. Но ты оказался молодцом. Нина, тебе можно
им гордиться. Я ведь, ожидая тебя, думал, что ты и впрямь большой да спортивный. Ну, думаю,
устрою для жены финальное представление, чтобы она потом всю жизнь его с удовольствием
вспоминала. Женщины же любят, когда из-за них дерутся, хоть и не все сознаются в этом. Но тут,
вижу, другой случай. Я как-то в Выберино ударил примерно такого же, так до сих пор совесть
мучит. Ты хоть и боксёр, а всё равно тебя жалко.
– Почему боксёр? – с удивлением спрашивает Володя.
– Тьфу ты! – восклицает Роман, взглянув на жену. – Ты и в этом обманула? А зачем? Я и то,
смотрю да думаю: ну какой он к чёрту боксёр?
– Я попугать хотела.
– Кого? Меня? Тьфу ещё раз! Нашла кого пугать! Нет, и чего я тут с вами, такими
бесперспективными, сижу? Всё, ребятки! Допивайте сами ваше вино. Больше мне в вашей
компании делать нечего. Вижу, что тут меня совсем не ценят.
Конечно же, эта усмешка нужна для того, чтобы не было так больно внутри. Увидев на краю
плиты корм для собаки, Роман берёт миску и в одной рубашке выходит на крыльцо. Мангыр,
метнувшийся из конуры, носится вокруг него так виляя хвостом, что его заносит на поворотах.
– Ах ты, шалава! – с раздражением выговаривает Роман. – В дом пришёл чужой, за хозяйкой
приехал, а ты хоть бы тявкнул!
Мангыр мечется и мешает вылить еду в обледенелую старую кастрюлю. Хозяин отпихивает
собаку ногой, но это больше похоже на пинок. Мангыр взвизгивает, испуганно отскочив в сторону. И
505
Роман, обозлившись теперь уже на себя, присаживается на холодное крыльцо. Никогда в жизни он
не бил собак и не обижал их без надобности.
– Вот так-то, друг мой, – словно извиняясь, говорит он Мангыру, жадно набросившемуся на еду.
– Такие у нас увлекательные события… Да уж… А ты всё-таки поменьше на стороне-то бегай.
Сторож называется…А то, нехорошо, однако, совсем нехорошо получается…
Потом, захватив из кухни детей, Роман ведёт их в спальню – всё, спать пора! Но строгость
сегодня неуместна. Сначала он ползает с ними по кровати, играет, тормошит, но не может
развеселиться сам, хотя дети, видимо, не понимают: чего это папка сегодня так долго возится с
ними? Конечно, то, что происходит сейчас за столом, – это всё ерунда, настоящая, главная боль
вот она, здесь. О чём они там говорят – слышно, да прислушиваться не хочется. Один только раз
Володя, видимо, выпивший ещё, вдруг высказывается:
– А чего это он из себя строит? Если хочешь, я сейчас с ним разберусь. Эй, где он там!
– Да сиди ты, – шипучим шёпотом осаживает его Нина. – Лучше с ним не связывайся. Ты его
ещё не знаешь.
«Молодец, всё-таки уважает меня», – думает Роман про жену, но уже, выходит, бывшую.
Федька, как обычно, засыпает первым. Потом, взяв Машку на руки
