Тенебрариум - Raptor

— Чёртово быдло, — сплюнул Латуриэль, отвернувшись от мегафона. — Трусливые щенки.

— Скажи им это громко, лжепророк, — цинично ответил я.

— Прекратить панику! — заорал магистр так громко, что мог бы вполне обойтись безо всякого усилителя. — Вы гневаете эндлкрона своей трусостью! Если вы продолжите бояться Апологетику, эндлкрон поглотит вас прямо на этом месте!

Угроза возымела успех. Народ примолк. Внизу вытаскивали из трещины последних провалившихся, не успевших выбраться. Передний край толпы откатил от щитов словно морская волна.

— Даркен Хо возмущён вашим тщедушием! Он заставил своего верного кракена проучить вас за это. Молите Даркена Хо о прощении, мои неразумные братья!

Сулариты молчали.

— Вы ждали благости Даркена Хо. Вы ждали его пришествия, — продолжал распинаться Латуриэль. — И вот свершилось. К нам явился человек. Вы все его видите перед собой. Он пришёл ко мне добровольно. И я отвёл его к Даркену Хо. И вот, слэрго фахетши суллар, он вернулся обратно. И рассказал, что Даркен Хо недоволен нашими сомнениями, братья! Вместо того, чтобы нанести Апологетике последний, сокрушительный удар, мы затрепетали и усомнились в его силе. И чтобы напомнить нам об этой силе, Даркен Хо пробудил эндлкрона! Если мы своими силами не уничтожим Апологетику, то это сделает Даркен Хо, при помощи кракена. Но в этом случае, он уже не пощадит никого: ни апологетов, ни нас! Это будет кара за все наши сомнения и нерешительность. Желаете ли вы этого?

— Нет! — ответило множество голосов.

— Так не гневайте его более! Ну а чтобы укрепить вашу веру окончательно, этот человек, только что общавшийся с самим Даркеном Хо, подтвердит вам мои слова! — Латуриэль протянул мне мегафон и зловеще прошептал. — Я предупредил тебя, Писатель. Я предупредил тебя.

Я принял мегафон. Снизу на меня нетерпеливо взирали сотни ожидающих глаз.

— Братья-сулариты! — начал я, и бегло покосился на Латуриэля.

Тот довольно улыбнулся и кивнул.

— Мастер Латуриэль прав. Я был у Даркена Хо. И мы с ним говорили.

По толпе пошёл рокот голосов, постепенно нарастающий.

— Что он сказал?! — различил я отдельные возгласы. — Когда нам ждать спасения?!

— Тихо! — крикнул Латуриэль, восстановив тишину, и потянулся за мегафоном. — Благодарю, Писатель. Давай я продолжу…

— Пусть договорит! — послышалось снизу. — Пусть донесёт до нас волю суллара!

— Тупые ублюдки… — пробормотал глава суларитов, убирая руку. — Давай побыстрее. Не затягивай выступление.

— Вы ждёте спасения? — продолжал я. — Спасения от чего? Или от кого? Спасение — это лишь иллюзия. Оно не для вас. Прах к праху, пепел к пеплу.

Толпа зароптала.

— Чё ты несёшь? — заволновался Латуриэль.

— Спасение непременно будет! — крикнул я, и ропот удивления сменился воем радости. — Но не для всех. Только для избранных.

— Да! Мы избранные! Мы — братья суллара! — заголосили некоторые особо рьяные фанатики.

— Скажи им, чтобы возвращались на свои посты, — потребовал Латуриэль.

— Избранный — только один! — вместо этого прокричал я. — Это мастер Латуриэль! Это он — избранный!

Радость толпы опять сменилась лёгким смятением.

— Точнее, он сам себя провозгласил избранным, — 'добивал' их я. — Он решил, что выше всех. Он же мастер. Старший брат. Так уж принято у старших братьев, отбирать у младших всё самое лучшее. Например, тело в котором можно поселиться, чтобы продлить свою жизнь.

— Заткнись. Немедленно заткнись, — окрысился на меня Латуриэль.

— Да, он возжелал воспользоваться этим человеческим телом, вытеснив из него разум, вместо того, чтобы, как обещал, принести жертву Даркену Хо!

— Что за страшную хулу ты наводишь, человек?!! — воскликнул один из суларитов внизу.

— Я говорю вам истину, братья. Я — не человек! Я — Даркен Хо! Это я усмирил эндлкрона! И я вновь пробужу его, если вы не свергнете эту лживую, разлагающуюся падаль!

— Дай сюда! — Латуриэль вырвал у меня мегафон, и, под рокот озадаченной толпы, оттащил от окна. — Всё, тварь, тебе не жить…

Верховный суларит был вне себя от ярости. Отшвырнув мегафон в сторону, он выхватил нож. Удерживая меня за ворот, он подтянул меня к дальней стене, и, прижав к ней, произнёс, — хочу, чтобы ты знал. Райли будет умирать долго. Гораздо дольше тебя. Передавай привет вечной пустоте!

Лезвие ножа устремилось прямо мне в живот.

Что я чувствовал? Да ничего не чувствовал. Безразличие. Меня настолько всё достало и утомило, что я уже не испытывал никакого страха. Ну убьют — так убьют. Я столько всего насмотрелся за последние дни, столько пережил и перенёс, что какая-то смерть теперь для меня всего лишь очередное погружение в привычную неизвестность. И да, ещё было что-то вроде удовлетворения, что перед гибелью, я успел поднасрать ублюдку-Латуриэлю. Пусть теперь расхлёбывает, скотина…

Об этом я думал, глядя, как рука с ножом движется к моему солнечному сплетению. А потом подумал, — 'чего же она так медленно? Может быть всегда так перед смертью, как перед чёрной дырой, время замедляется и становится, как будто, бесконечным?' Но я не скован. Я тоже могу двигаться. Будто под ай-талуком. Хотя, какой в этом смысл? Всё, что я успел — это схватиться голой рукой за острый клинок. Схватился, и удивился, почему у грозного Латуриэля такое паршивое и тупое оружие? Моё мачете срезало бы сейчас пальцы, словно пластилиновые, а этот нож туп, как его хозяин. Мне даже не больно его держать. Или это от шока? Но я действительно его держу! Острие остановилось рядом с моим пупком, я чувствую, как Латуриэль налегает на рукоять, но моя рука держит нож за клинок, не давая ему продвинуться дальше. Как это вообще получилось? Я попытался подвигать рукой, но она мне не подчинялась. Внутрь неё словно вставили негнущийся металлический каркас. Я держал нож, и видел, как медленно изменяется выражение лица Латуриэля. Он словно позеленел. Да не словно. Он действительно позеленел. Что-то озаряло его лицо зелёным светом. Как будто его освещали мои глаза. И чем дольше он на меня смотрел — тем слабее было давление на нож. В конце концов оно ослабло окончательно, и суларит попытался выдернуть оружие обратно. Не тут-то было. Моя рука сжимала лезвие как тиски. Рядом с нами стоял Никтус, челюсть которого медленно отъезжала вниз, а глаза расширялись. Время не торопилось ускоряться. И лишь когда Латуриэль сдался и отпустил рукоять, оно, ухнув в моих ушах, вернуло свой привычный ритм.

— Ка-ак? — прохрипел главарь суларитов.

Если бы я сам знал, как так получилось. Взяв отвоёванный нож второй рукой, я раскрыл ладонь, но увидел на ней лишь остатки стёртого энергена. Ни малейшей царапины на коже. Только старая грязь.