Улыбка любви - Джулиус Лестер

Сразу стало ясно, каков предмет их спора. Она не знала, что сказал ему Харлон, но видела, что Диллон потрясен. Потрясен и страшно зол на нее Она вновь почувствовала внутри леденящий холод.

— Даже удивительно, Джесси, как мы не познакомились с тобой раньше. Харлон сел за стол рядом с ней. — По-моему, в прошлом году мы встречались в Хьюстоне на одном вечере.

— Правда? — выдавила из себя улыбку Джесси.

Она поняла, что имелось в виду. Он говорил об очередном новогоднем торжестве или о благотворительном вечере, которые часто проводились в Техасе. Туда приглашались только самые зажиточные люди, собиралось избранное общество. Среди них было, как правило, немного простых людей, чтобы придать вечеру пикантность, а также несколько красивых женщин, чаще всего фотомоделей. Джесси получала иногда приглашения на подобные вечера. Разобравшись однажды, что это такое, она ходила лишь на самые лучшие.

— Весной в Гранде проходил праздник, посвященный открытию нового сезона верховой езды, и, я уверен, ты там была.

Джесси улыбнулась, вспомнив это место.

— Среди трехсот пятидесяти других. Но я пробыла там недолго. Мы предпочли покататься на яхте.

— Ах, значит, ты была среди тех, кто уехал с Конрадом?

— Да, я знакома с его дочерью Бетони. Она училась в колледже вместе с моим братом.

— Как интересно, — произнес он голосом, не выражавшим никакой заинтересованности.

— Мир тесен. — ответила Джесси, закрывая тему и поворачиваясь к Диллону, который просто кипел от ярости. Она уже почти забыла, что он может быть таким. Похоже, сейчас он был разозлен еще больше, чем тогда, когда она увидела его впервые.

— Как это вы не встретились с Диллоном раньше. Оба живете в Остине, вращаетесь в одних и тех же кругах.

— Наверное, потому, что мы часто и надолго уезжаем из города, — ответила ему Джесси и снова перевела беспокойный взгляд на Диллона. Ей не нравилось его гробовое молчание. Барометр падал, и в комнате собирались штормовые облака. От Харлона никакой помощи ждать не приходилось, да он, впрочем, и не собирался помогать. Он что-то сказал Диллону и теперь, похоже, продолжал сыпать ему соль на рану этим вроде бы невинным разговором.

— Послушайте, — сказала Джесси, — по-моему, стоит включить музыку. Поставь что-нибудь, Диллон, а я пока попробую соблазнить твоего дедушку своим салатом. — Она поднялась, широко улыбаясь, держа в руке ложку.

Диллон посмотрел на нее подозрительно и нахмурился. Он неохотно вынул салфетку и положил ее на стол. — Классическая подойдет?

— Думаю, это будет великолепно. По-прежнему улыбаясь, она стояла с ложкой в руке, пока он, намного медленнее, чем всегда, вышел из-за стола и направился в гостиную. Тогда Джесси зачерпнула ложкой салат и очень вежливо сказала:

— Я не знаю, чем вы так его расстроили, но, приглашая вас в свой дом, я полагала, вы — джентльмен и будете вести себя соответственно. — Она бухнула салат ему в тарелку. — Я не позволю устраивать баталии за моим обеденным столом, так что или перестаньте досаждать Диллону, или на этом обед закончится.

Холодная, не затрагивающая глаз улыбка появилась на лице этого человека, и Джесси сразу же вспомнился завтрак с его дочерью, у которой такие же ледяные голубые глаза.

— Я вами восхищен, молодая леди. Это было сказано с таким чувством, что я почти поверил. Ты мне позвонишь, когда Диллон тебе надоест? — Он коснулся ее руки стальными холодными пальцами, и Джесси отпрянула от него. Давясь от злости и отвращения, она проговорила:

— Если бы вы не были дедом Диллона, я бы…

— Что бы ты сделала, дорогая? — Он медленно поднялся, нисколько ее не страшась. — Плеснула бы мне в лицо вином? Влепила бы пощечину? — Он тихо засмеялся. — Все было очень вкусно, но, к сожалению, мне уже пора.

Готовая взорваться, Джесси быстро собрала посуду со стола и побежала на кухню. Пробыть еще хоть секунду в обществе этой змеи было выше ее сил. Но как бы ужасен он ни был, а он действительно был ужасен, он — дед Диллона. Ему надо высказывать определенное уважение, заслуживает он его или нет.

Оказавшись на кухне, она глубоко вздохнула и, задержав дыхание, сосчитала до десяти, как всегда делала в подобных случаях. Сделав над собой невероятное усилие, чтобы вновь казаться спокойной, она вернулась в комнату.

Диллон стоял спиной к ней. Перед ним стоял Харлон, и все его внимание было приковано к Диллону.

— Из-за нее рухнет твоя жизнь. Она вытянет из тебя все, что можно, и пустит тебя по миру. Я могу рассказать тебе о людях, с которыми она это уже сделала. — Харлон потряс зажатой в руке папкой. — Здесь у меня их имена и истории, от которых волосы у тебя встанут дыбом.

— Это ложь! — Диллон выхватил у него папку и что есть силы швырнул ее в угол, отчего бумаги разлетелись по всей комнате. — Что я, по-твоему, маленький? Думаешь, я не знаю: ты платишь людям, и они говорят то, что тебе нужно?

— А вот это?! — Дед схватил журнал с кофейного столика и перелистал страницы. — Фотографии не лгут! — Найдя то, что искал, он протянул журнал Диллону. — Но дело не в этом. Эти фотографии выглядят соблазнительно даже для меня. — Харлон бросил журнал на софу, и пока он летел, Джесси успела узнать купальник, тот самый, в котором она снималась в прибое. Каким-то образом ему удалось раздобыть экземпляр еще не вышедшего журнала, и теперь он пытался выдать эти фотографии за то, чем в действительности они не были. — Это всего-навсего женщина, Диллон. В твоей жизни будет много других. Так не позволь ей лишить тебя шанса стать губернатором!

— Я думаю, тебе пора. Я передам твои извинения Джесси.

— Дурак! — Забрызгал ядом Харлон. — Я тебя погублю! Я лишу тебя своего покровительства, и тогда посмотрим, чего ты стоишь!

— Ни твоя поддержка, ни твои деньги мне не нужны. Скажу больше. — Диллон злобно рубанул воздух рукой. — Никогда нужны мне не были. Отрекаясь от моей матери, ты думал поставить ее на колени, но с ней у тебя ничего не вышло. Не выйдет и со мной! — Он открыл дверь и отступил в сторону, освобождая проход деду. — Мне очень жаль тебя, — сказал Диллон. Злости в его голосе почти не было, — но ты не имеешь ни малейшего понятия о любви, привязанности и о многих других столь же важных вещах. Пусть ты мой дед, но с этой минуты я ничего больше не хочу о тебе знать. Спокойной ночи!

В дверях Харлон немного помешкал, посмотрев сначала на Диллона, а потом на Джесси, в остолбенении стоявшую на пороге кухни.

— Ты об этом пожалеешь! — сказал он, вновь посмотрев на Диллона. — Вы пожалеете об этом оба! — Затем он повернулся и вышел. Сейчас он выглядел старым и уставшим, каким, собственно, и был.