Английский сад. 4. Кружева - Анна Савански

- М-Джейн… я люблю ее, она… - неужели, он теряется перед ней, она просто не могла поверить в это.

- А, любишь, - протянула она, - ну, да, любишь. Меня ты тоже любил, так любил, что все время говорил о том, что не покинешь меня никогда.

- Все изменилось, - прошептал Антонио, - мои чувства изменились после того, как я узнал, что ты снова спуталась с Георгом Хортом! – в его глаз пылал гнев, - Адора же не моя дочь!

- Черт бы тебя побрал! – крикнула она, - она твоя дочь, потому что я никогда не спала с Георгом, одного раза было достаточно, чтобы я забеременела от тебя. С чего ты вообще взял, что я изменила тебе?! – она вздернула бровь, отворачиваясь от него.

- Я все слышал, я знаю, что ты ему сказала, он же твой спасательный круг?! – он настиг ее, прижимая к стене, чувствуя, как бьется ее сердце, словно у загнанного зверя, но выражение ее лица оставалось невозмутимым.

- Думай, что хочешь, мне плевать на твое мнение, - ее дыхание жгло его, он отпустил ее, - я не собираюсь унижаться перед тобой, просить тебя простить меня. Потому что, ты для меня умер, умер в ту ночь, когда позволил своей Ребекке помыкать мной, давить мою гордость, мою индивидуальность.

- Поэтому ты чуть не наглоталась таблеток? – он потер лоб.

- А знаешь, я чуть не упала в ту ночь, и если бы не Джейк, я бы точно упала, - Мери-Джейн замолчала, следя за его реакцией, - ты все убил во мне своей ложью, ты просто вырвал мое сердце, надеясь, что я смирюсь со всем, но ты ошибся в одном, я не из тех, кто забывает, - она сняла с шеи изумрудную подвеску, ту, которую он выбирал с такой любовью для нее четырнадцать лет тому назад. Мери-Джейн подошла к нему, вложив ее в руки, - все кончено, - прошептала она.

- М-Джейн… - он замялся под ее давящим взглядом.

- Уходи, и больше не приходи. Ты умер для меня, во мне нет любви, есть только ненависть, - она вышла из библиотеки, стирая слезы, падая на свою кровать. Она выдержала этот бой, сейчас ей безумно больно, но у нее под сердцем было то, что давало ей надежду.

В Лондон Антонио приехал в мрачном настроение. Можно сказать, он стал свободным человеком, навсегда освободившись от М-Джейн, но почему-то он испытывал смятение, которое могла развеять только Ребекка. В ее теплых объятьях он забыл все, наслаждаясь ее телом и лаской, Антонио не думал о бывшей жене. Он хотел снова жить, надеясь, построить свое счастье, мечтая снова плыть в безмятежном море любви, приплыв в тихую гавань.

₪

Апрель  1985.

Холодный ветер ворвался в комнату, как всегда лил дождь, не прекращая. Дженни встала с постели, подходя к окну. Завернувшись в плед, она забралась на подоконник, смотря на мутный рассвет. Что-то творилось в их жизнях странное, они пытались быть вместе, но каждого из них одолевали сомненья, у каждого был груз своих проблем, и каждый не знал, как их решить. Они с Диланом давно перестали понимать друг друга. Он много работал, считая, что ее работа не так уж важна, и это ее просто убивало. Они больше не делились самым сокровенным, и они больше не мечтали быть вместе. Полли в свои шестнадцать старалась, как могла примерить родителей. Когда-то в той жизни, Дженни смело могла обратиться за помощью к Бетти, но сейчас Бетти сама испытывала трудности.

Ей было уже тридцать восемь, слишком много, чтобы начинать все сначала, и чтобы все потерять. Когда-то в той жизни она любила его, обожала его, боготворила, считала себя серой мышью, а его богом. А теперь, когда она стала такой успешной, и такой восхитительной, он ей по сути был уже не нужен. Все женщины в Лондоне завидовали ей, а в душе у нее была лишь одна темнота. Они даже по-человечески не могли заняться любовью. Ей приходилось его соблазнять, а когда она получала отказ, то она старалась уснуть, часто думая не пора ей бы изменить ему. Даже Бетти из забитой девочки превратилась снова в ту прежнюю Бетти, а почему бы ей так не измениться. Но Дилан не заметил ее новой прически, нового образа, ему было проще жить своей работой, в своем тесном мире, где ей не было совсем места.

Роджер сам приехал к ней, неужели он понял, как ей плохо? Как он догадался? Роджер обнял ее, гладя смуглую кожу, его пальцы скользили по ее позвоночнику, другая перебирала шелк каштановых волос. У нее был какой-то неуловимый аромат, что вскружил ему голову. Она потянулась к нему.

- Вся моя жизни самообман, - прошептала она.

- Нет, нет. Ты восхитительная женщина, красивая, умная, веселая и ты знаешь цену себе. А Дилан просто идиот, что не видит этого, - она прижалась к его груди щекой.

- Ты тоже считаешь, что я думаю только о себе? – как же Дилан замучил ее вечными такими упреками.

- Нет, это ты волшебная, - он гладил овал ее лица и вдруг их губы встретились в трепетном поцелуе. Его руки легли к ней на талию, она ощутила силу его желанья, и задрожала. Ее трясло только от одной мысли, что она может изменить Дилану опять. Бесконечно долго они целовались, Роджер скинул ее кардиган на пол, покрывая поцелуями лицо и шею. Где-то в глубине ее разума билась мысль, что так нельзя поступать, но ее изголодавшаяся плоть требовала своего. Дженни охватило смутное ощущение, что они были здесь не одни. Роджер еще крепче прижал ее к себе, проглатывая ее тихий стон. Она запустила под его рубашку ладони, как неожиданно…

- Ах, ты дрянь! – они с Роджером отскочили друг от друга, - Вот она твоя любовь!

- Это ты во всем виноват! – успела крикнуть она, как получила оплеуху, Роджер оттолкнул от нее взбешенного Дилана.

- Вини меня, ты не могла подождать всего немного! Знаешь я ухожу, давно было пора это сделать!

- Да и пошел вон! – Дилан выскочил из дома, Дженни опустилась на холодный пол, - Боже мой, боже мой, - рыдала она. Роджер обнял ее, что шепча ей на ухо. Да они  с Бетти и М-Джейн в одинаковом положении, просто в ужасном положении, хуже уже просто не могло быть. Она сама потянулась к его губам, и его язык скользил по ее плотно сжатым губам. Дженни стянула с него рубашку, она забылась в его объятьях, растворилась как пена. Она затрепетала, когда его руки стали освобождать ее от одежды. Они сидели на мягком ковре, лаская друг друга. Роджер был женат, она замужем, но если бы его брак был бы идеален, то сейчас они обнаженные не наслаждались друг другом. Ее всю знобило, он всегда восхищался ею, и теперь она принадлежала ему. Дженни всегда была для всех не доступна, не достигаемая мечта, которая была всегда своей в их компании, и не доступной для них всех, они всегда знали, что она любит мужа, и поэтому даже не думали о ней. А сейчас она принадлежала ему.

- Я  люблю тебя, - прошептала она, услышав его: «я тебя тоже», она заплакала от счастья.