Правда о Великой Отечественной войне (сборник статей) - Б Соколов

Альтернативный подсчет санитарных потерь можно произвести по показателю средней загруженности конечной сети эвакогоспиталей за период войны - 85-87 пораженных в боях на каждые 10 коек из максимального числа развернутых.[34] Показатель максимального развертывания конечной сети - 1 719 450 коек.[35] Известно также, что через эвакогоспитали за годы войны прошло 51,5% от общего числа раненых. Поскольку среди всех пораженных в боях раненые и контуженые военнослужащие Красной Армии составляли 96,9% ,[36] то без большой погрешности можно относить показатели для раненых ко всем пораженным в боях и наоборот. Поэтому общее число пораженных в боях можно оценить в 28,7 млн. человек (среди которых 27,8 млн. раненых и контуженых). Число больных можно оценить в 15,2 млн. человек, приняв во внимание, что больных было около 34% от числа всех, Прошедших через лечебные учреждения.[37] В сумме это дает 43,9 млн. санитарных потерь - цифру, не отличающуюся от той, что мы получили выше по данным о числе личных учетных карточек военнослужащих, поступивших в военно-медицинские учреждения. Число эвакуированных больных можно оценить в 50,7% от общего числа (с включением сюда и умерших в медсанбатах), или в 7,7 млн. человек, а число эвакуированных, пораженных в боях, - в 25,8 млн. человек, или в 89,9% от общего числа (сюда включены и умершие в медсанбатах).

По данным, приведенным в книге "Гриф секретности снят", в ходе войны с Германией и Японией от боевых поражений умерло 1 104 110 военнослужащих, а от болезней - 267 394. Кроме того, по ранению и болезни было демобилизовано 3798,2 тыс. человек, из которых 2576 тыс. стали инвалидами.[38 ]Можно допустить, что по крайней мере часть, если не большинство, из 1222,2 тыс. военнослужащих, демобилизованных по ранению или болезни, но не признанных инвалидами, подверглась повторному призыву.

Общая убыль Советских Вооруженных Сил в ходе войны с Германией убитыми и умершими от ран, болезней, несчастных случаев и иных причин, а также пленными и инвалидами составляет по нашей оценке около 31,1 млн. человек. Это противоречит официальным данным об общем числе призванных на военную службу граждан СССР - 34 476,7 тыс. человек (включая армию мирного времени), из которых 3614,6 тыс. человек были переданы для работы в народном хозяйстве и в военные формирования других ведомств. К 1 июля 1945 г. в Вооруженных Силах СССР осталось 11 390,6 тыс. человек и, кроме того, 1046 тыс. лечилось в госпиталях.[39] Надо также принять во внимание, что по справке Управления уполномоченного по делам репатриированных при СНК СССР от 10 июля 1945 г. из 918 тыс. репатриированных к тому времени пленных 425 тыс. было возвращено в Красную Армию,[40] а из 1046 тыс., находившихся в госпиталях, до 100 тыс., вероятно, приходилось на инвалидов, а некоторая часть - на вернувшихся из плена. Но в любом случае, если наша оценка безвозвратных потерь Красной Армии близка к действительности, общее число мобилизованных должно было превышать официальную цифру примерно на 12 млн. человек, что соответствует чистому призыву, за вычетом направленных в народное хозяйство, в 42,9 млн. человек. По оценке В. С. Кожурина, основанной на данных ЦСУ СССР о численности населения страны на 1 января 1941 г., к концу июня 1941 г. население СССР насчитывало 200,1 млн. человек. Однако эта оценка основана на предварительном исчислении населения, сделанном ЦСУ в июне 1941 г. Повторное исчисление, которое успели произвести только по Хабаровскому краю и Молдавской ССР, дало численность населения, a среднем на 4,6% выше, чем по данным предварительного исчисления.[41] Поэтому мы склонны увеличить оценку В. С. Кожурина на 4,6% и определить численность населения СССР на конец июня 1941 г. в 209,3 млн. человек. Тогда общее число мобилизованных в 42,9 млн. человек составит 20,5% от довоенной численности населения. Отметим, что объем германского призыва во вторую мировую войну оказался вполне сопоставим с советским. Всего a вермахт (с учетом армии мирного времени) было призвано 17,9 млн. человек, из которых около 2 млн. человек было отозвано для работы в народном хозяйстве. Таким образом, чистый призыв в 15,9 млн. человек составил 19,7% от населения Германии в 80,6 млн. человек в 1939 г. (включая население Австрии и протектората Богемии и Моравии).[42] Мобилизационная способность СССР и Германии оказалась практически равна по отношению к общей численности населения. Советский Союз мог мобилизовать несколько большую долю населения благодаря помощи западных союзников в виде ленд-лиза, что позволяло высвободить для нужд фронта дополнительную рабочую силу из промышленности, а также благодаря практически полному прекращению всякого гражданского производства уже в 1941 г., тогда как в Германии еще и в 1943 г. значительная часть промышленности производила продукцию для удовлетворения нужд гражданского населения. Кроме того, в СССР в гораздо большем масштабе были привлечены для работы в народом хозяйстве женщины, лица пожилого возраста и подростки. В Германии мобилизационная способность возросла за счет использования труда иностранных рабочих и военнопленных (5655 тыс. чел. в сентябре 1944 г.),[43] а также ресурсов оккупированных и союзных стран.

Официальная цифра мобилизованных в СССР, помимо возможного недоучета призывников военкоматами, не включает в себя также ополченцев, формированием которых занимались партийные, а не военные органы. Всего в ополчение записалось более 4 млн. человек. В действующую армию через ополчение вошло более 2 млн. человек.[44] Ополченцы были плохо или даже совсем не обучены, слабо вооружены, многие перед своим первым (и часто последним) боем ни разу не держали в руках винтовки. Потери среди них погибшими и пленными в: 1941-1942 гг. были особенно велики. За счет ополченцев официальная цифра мобилизованных в! 34 476,7 тыс. человек могла быть преуменьшена на 2-4 млн. человек, в зависимости от того, включены ли в нее те 2 млн. ополченцев, которые в конце концов влились в действующую армию после преобразования ополченческих дивизий в регулярные. Кроме того, официальная цифра не включает в себя призванных непосредственно в части, число которых трудно оценить, но оно, несомненно, было велико и исчислялось миллионами. Эта категория призывников была в наименьшей степени обучена, даже в конце 1943 г. нередко бросалась в бой необмундированной, в гражданской одежде, и также несла очень тяжелые потери. В сумме все три перечисленных фактора (недоучет военкоматов, ополченцы и призванные непосредственно в части) вполне могут увеличить приведенную выше официальную цифру на 12 млн. человек, до чистого призыва в 42,9 млн. человек.

Отметим, что в вермахте примерно 1630 тыс. человек были уволены со службы как представители старших призывных возрастов (в том числе более 1 млн. после завершения французской кампании 1940 г.).[45] В Красной Армии подобной демобилизации старших призывных возрастов в ходе войны не наблюдалось, за исключением отзыва части ополченцев со слабым здоровьем или преклонного возраста. Между тем первый призыв 1941 г. дал избыточный людской контингент. По расчетам, для перевода вооруженных сил на штаты военного времена требовалось дополнительно призвать 4887 тыс. человек, тогда как в действительности при объявлении мобилизации было призвано 14 возрастов военнообязанных численностью около 10 млн. человек. Мобилизация в трех округах - Забайкальском, Дальневосточном и Среднеазиатском, первоначально не объявленная, была скрытно проведена месяц спустя после 22 июня 1941 г. под видом больших учебных сборов. Было предложено также дополнительно призвать старшие призывные возраста (1895-1904 гг. рожд.) общей численностью 6,8 млн. человек. Призыв такой огромной массы людей не только в определенной мере дезорганизовал экономику, но и превышал реальные возможности военного ведомства по обучению и вооружению призывников. В результате вплоть до конца войны вновь мобилизованные шли в бой плохо или даже совсем не обученными военному делу, а в 1941-1942 гг. - часто даже без винтовок. Все это вело к очень большим потерям. В целом к концу 1941 г. было призвано более 14 млн. человек из общего мобресурса 32 возрастов более чем в 20 млн. человек.[46]

И в дальнейшем характер подготовки и использования маршевых пополнений оставался неудовлетворительным. Например, в составленном в Генштабе полковником К. Ф. Васильченко в мае 1942 г. описании неудачных действий на вяземском направлении зимой-весной 1942 г. отмечалось, что части пополнялись не маршевыми подразделениями, а неорганизованным маршевым пополнением. В результате необстрелянные и недостаточно обученные люди сразу "вливаются в боевые порядки и начинают вести бой. Получалась большая диспропорция в боевых качествах между бойцами, закаленными в боях, и новичками, которые далеко еще не были обстреляны. Первые в боевой обстановке были устойчивые и дрались хорошо. Вторые были менее устойчивые и часто вначале поддавались панике. Вследствие этого, часто растворенные старые части среди малообученных новичков не выполняли боевых задач и несли большие потери".[47]