Честь и лукавство - Остен Эмилия

– Мадам, если я неприятен вам, скажите мне об этом прямо. Я так много передумал в эти месяцы и понял, что должен был сдержать свои желания и оставаться для вас просто одним из знакомых. Но раз уж это случилось, я не хочу останавливаться на полпути и притворяться, будто ничто не связывает меня с вами.

Про себя я твердо решила следовать на этот раз собственным желаниям, а потому ласково провела рукой по его волосам, явно глубоко поразив его этим жестом. Голос мой звучал ровно и насмешливо, и мне даже не пришлось прилагать к этому усилий:

– Вы отнюдь не неприятны мне как привлекательный мужчина, но ваши душевные качества несколько… м-м-м… недушевны. Вы едва успели довести до истерики одну несчастную, как уже оказываетесь у ног другой. Что скажет на это ваша не-веста?

Герцог тяжело вздохнул и произнес странно тихим голосом:

– Нам обязательно сейчас говорить о третьих лицах? Я бы хотел сначала прояснить все между нами, а потом готов объяснить мое поведение с другими дамами.

– Человек не может абстрагироваться от общества, и даже два человека не могут. – Я не без труда выговорила новое модное слово.

– А если мы все же попробуем? – Голос его звучал умоляюще, а пальцы переплетались с моими. – Вы не пришли к морю в тот вечер, а на следующий день я узнал, что вы покинули Бат. Я понял тогда, что вы или презираете меня, или бежите, боясь развития наших отношений.

– Или у меня есть причины, которые не связаны с вами. Не слишком ли у вас большое самомнение, сэр? – Я слегка щелкнула его по лбу кончиками пальцев. Как это приятно – прикасаться к мужчине, который тебя интересует!

– Вы правы, и я готов посыпать голову пеплом. Ваша реакция казалась столь похожа на то, как обычно поступают женщины, что я и не подумал, что вы могли уехать не из-за меня. Но что же случилось?

– Муж вызвал меня запиской, когда вы уже покинули дом Кэтрин. Он получил письмо от моих родных, требующее нашего присутствия в коттедже. Моя матушка упала и сломала ногу, и мы выехали той же ночью.

– Простите меня, я ничего не знал о вашем горе. Я был уверен, что вы нарочно покинули меня. Но скажите же, если бы не болезнь вашей матушки, вы бы пришли на свидание со мной? – Я боялась обольститься напрасно, но голос его словно бы немного дрожал.

– Да, я собиралась прийти, – просто ответила я, сдерживая желание прикоснуться к его лбу губами.

– Тогда я хотел предложить вам свою привязанность и рассказать правду вашему мужу. Я уверен, что он понял бы стремления двух молодых сердец. А если нет – я бы уехал и постарался никогда не встречаться с вами.

– И оставили бы меня с разгневанным супругом? Это называется бегством. – Я говорила холодно, но в любой момент могла сорваться и выдать ему всю правду о своем браке.

– Сначала я хотел спросить вас, почему вы стали графиней Дэшвилл и что связывает вас с вашим мужем. – Он внимательно посмотрел на меня. – Я уверен, что вы привязаны к нему и глубоко уважаете его, но не может быть, чтобы юная девушка, обладающая пылкой и страстной натурой, не испытывала потребности в чувственной любви.

Я поняла, что краснею. Говорить с посторонним человеком об этой стороне отношений я, похоже, могла только после принятия дозы спиртного.

– Вы правы, я вышла замуж по настоянию родных, чтобы помочь им обеспечить свою старость, и граф хорошо знает это. Его не ослепила вспышка последней страсти, и он понимает, что молодой жене старого мужа трудно удержаться от соблазнов. Однако он выбрал именно меня не случайно – прежде, чем сделать мне предложение, он убедился, что я воспитана в уважении к браку и не нарушу данные обеты. – Мне было противно лгать, но ничего другого не оставалось.

– С его стороны жестоко и неблагородно покупать себе жену, я не ожидал такого поступка от столь уважаемого мною человека. – Гнев очень шел выразительному лицу Филсби.

– Я приняла решение сама и сама буду расплачиваться за свои поступки, – сказала я довольно резко, чтобы прервать объяснения на эту тему.

Герцог выпустил мою руку и поднялся на ноги.

– Наша беседа никак не направляется в нужное русло. Пожалуй, я письменно изложу все, что думаю о вас и о себе, а вы решите дальнейшую судьбу наших встреч. – Он поклонился и направился к двери. – Только умоляю вас не спешить с ответом.

– Это я могу вам обещать. Года через три вы получите мой ответ и очень удивитесь: а кто такая эта Эмма? – Моя шутливость в последнее время чаще мешала мне, чем выручала из трудной ситуации.

Он почти мгновенно оказался рядом со мной и вдруг обнял меня обеими руками так крепко, что я только слабо пискнула, но вовсе и не подумала сопротивляться.

– Если бы я мог забыть вас, я бы уже сделал это, сударыня. Но я даже не пытался заставить себя не думать о вас. Я не хочу забывать ни одной минуты, проведенной рядом с вами.

Филсби наклонился ко мне, и я поняла – он все-таки поцелует меня. Это было так чудесно, как я не мечтала даже в ранней юности, когда проза жизни еще не отрезвила мои романтические представления о любви. Я не хотела отпускать его – как бы это ни было безнравственно. Я обняла его и прижалась к нему, чувствуя какую-то странную расслабленность во всем теле и в то же время нервную дрожь. Герцог целовал мое лицо и шею, его волосы щекотали меня, и я даже в такой момент почему-то с облегчением вспомнила, что не боюсь щекотки. Не хватало еще взвизгнуть или глупо захихикать!

Внезапно он подхватил меня на руки и закружил по комнате.

– Эмма, вы сводите меня с ума, и я рад этому! Я впервые счастлив, что потерял голову, и не собираюсь искать ее!

– Поставьте меня, сэр. Я не хочу получить синяки и ссадины из-за вашей потерянной головы. – Все-таки я ненормальная: время ли сейчас для шуток?

Похоже, герцог оказался со мной согласен:

– Вы сводите меня с ума и ставите в тупик каждой фразой. Ни одна другая красавица не может быть столь непредсказуемой и оригинальной! – Он опустился в кресло, усадив меня к себе на колени.

– Как долго вы собираетесь сравнивать меня с другими красавицами? Если вы сами всегда выбирали скучных замороженных любовниц, это говорит о вашей ограниченности в пристрастиях, а никак не о банальности женского пола вообще. – Оказывается, сидеть у него на коленях очень удобно и приятно.

– В словесных поединках я терплю от вас одно поражение за другим. В качестве дани могу предложить вам свою собственную персону. – Его шепот прямо в ушко завораживал меня, но я не собиралась оставлять за герцогом последнее слово.

– Я бы предпочла караван с жемчугами, ваша персона вряд ли умеет что-нибудь, кроме как драться на дуэлях из-за легкомысленных дам.

– Обещаю не смотреть ни на одну даму и прислать вам целый мешок жемчуга, если вы признаетесь, что хоть немножко увлечены мною.

– Ни за что не признаюсь, я еще и сама не знаю этого. – Ну и завралась же ты, Эмма!

– Что мне сделать, чтобы помочь вам разобраться в своих чувствах? – Похоже, он спрашивал вполне серьезно.

– Оставьте меня сейчас и напишите мне полный отчет, – ответила я полушутя-полусерьезно.

– Как прикажете, синьора. – Я спрыгнула с его колен, и он поднялся. – «Я отправляюсь в дальний путь, но сердце с вами остается».

У двери он снова обнял меня и прошептал:

– Как же вы живете без поцелуев и объятий? Вы созданы для нежности и ласки, несмотря на колючий язычок.

– До сих пор я прекрасно обходилась без них, – так же тихо ответила я, но тут же опомнилась: – Вы забываете, что у меня есть муж.

– Я действительно забыл, что вы замужем, и я связан… Прощайте. – Он коснулся губами моих губ и вышел, а я медленно побрела к своему креслу.

Как повернут капризные житейские волны лодочку моей судьбы, я не знаю. Но какие бы страсти ни пришлось мне пережить, я никогда не забуду этот вечер и первые в моей жизни настоящие поцелуи. То, что случилось на маскараде, почти забылось, да и случилось скорее под влиянием чувства долга и алкоголя – странное, но действенное сочетание.