Синдзи-кун и дорога домой - Виталий Хонихоев

довольно людно, но никто не обращает на нас внимания, все заняты своими делами. Я встаю так, чтобы загородить своей спиной доску объявлений на первом этаже — с одной стороны. С другой стороны — становится одна из подружек Михи и Иошико, девушка, которая вечно носит солнечные очки вместо заколки — на лбу. Мы изо всех сил изображаем что вот так нам и нравится стоять — спиной к доске объявлений. Посередине между нами вклинивается Михо, я стою спиной и не вижу, но слышу, как рвется бумага, как вполголоса чертыхается Горячие Губки, как она отступает на шаг и стремительно убегает. Бросаю быстрый взгляд по сторонам. Мы не вызываем никакого подозрения у окружающих. Не торопясь, прогулочным шагом отхожу от доски объявлений, но все же не удерживаюсь и бросаю взгляд через плечо. На доске объявлений больше нет листовки со Снежной Королевой, призывающего голосовать за нее, на этом месте теперь портрет Иошико, фото сразу после победы над девочками Академии, она стоит с рассеченной бровью и кровь стекает по ее щеке. И краткий слоган «Она сражалась за нас!» и ниже, уже курсивом — «Выборы президента школы в эту субботу! Сделай правильный выбор!». Мы уходим — не так, чтобы показать, что торопимся, но быстрым шагом, согласовывая маршрут так, чтобы не отставать от пары Ая-Мико, которые идут по первому этажу, расклеивая свои листовки на местах для объявлений. Таких несколько — возле каждого класса есть табличка, на которой можно прикрепить листовку не нарушая правил. Обычно там висит листок с расписанием, иногда сообщение о том, что кто-то заболел и о замене учителей или уроков. Но сейчас впереди нас идут две близняшки и везде, где они идут — остаются листовки с портретом Юки и призывом голосовать за нее на выходных. Везде, где после них проходим мы с Михо и ее подругой — нет больше плакатов с Юки, взамен приклеены листовки с портретом Иошико. Предвыборная гонка началась. Близняшки быстры, они проходят первый этаж и поднимаются на второй, мы идем за ними.

Наконец обход завершен, а все листовки сняты, мы расходимся в стороны, делая вид, что наши передвижения не связаны, а мы вообще случайно оказались вместе.

— Ну что? — спрашивает меня Иошико: — как?

— Все хорошо, сняли все листовки по всей школе — говорю я: — но мне кажется, что вам двоим все же лучше поговорить.

— Вот еще! — говорит Иошико: — ты же слышал что она сказала! Для нее это развлечение, а для меня важно! И вообще, если она сотню лет в своем Бартаме правила, так могла бы и уступить! Подумаешь, президент школы!

— Между прочим, такое звание дает преимущество при поступлении в институт — замечаю я: — и вообще в резюме смотрится прекрасно — была президентом тринадцатой школы с такого-то по такой-то годы. Почетный гражданин города. Спасатель кошечек и собачек.

— Ты меня не поддерживаешь — указывает Иошико на очевидное: — ты прямо скажи, ты за меня или против?

— За конечно же — говорю я: — как иначе. Конечно, за тебя.

— А Юки? Ты за Юки? — уточняет Иошико. Я киваю.

— И за Юки тоже. Как иначе. Я вас обоих поддерживаю. Гоу, повелительницы! — вкладываю пальцы в рот и делаю вид что свищу в знак своей поддержки. У Юки, кстати, хорошо получается, а у меня не очень. Надо бы приобрести такие вот пуфики, у девчонок из группы поддержки нашей футбольной команды видел — и ими размахивать.

— Вперед, Иошико, вперед! — выкрикиваю я: — вперед, Юки, вперед!

— Ладно, черт с тобой — говорит Иошико: — я понимаю, что ты Швейцарию косплеишь. Но имей в виду, что как я президентом стану — так я ваш Литературный Клуб прижму. А то у вас там даже холодильник есть, я видела.

— Это все клевета — тут же возражаю я: — нет там никакого холодильника, да и само помещение Литературного Клуба — довольно-таки невзрачное помещение. Там сыро, холодно и нет штукатурки на стенах.

— Ой, не надо вот этого. Я ж там была — прищуривается Иошико: — два раза была. У вас холодильник и диван. И чайник. И телевизор! Я уж молчу что вся стена в книгах!

— Так это ж Литературный Клуб!

— Вот смотрите у меня! — грозит в пространство кулаком наша спортсменка: — долой непотизм и кумовство! Как это вообще возможно, что Литературный Клуб у нас самый обеспеченный, а вас там четыре человека?! Холодильник! А какой у вас вид из окон! И летом прохладно!

— Шесть. Четыре постоянных и два временных. — считаю своим долгом упомянуть я: — Мацумото Акеми и Мацумото Атсуши — временные члены клуба. А как известно, нет ничего более постоянного, чем что-нибудь временное. А прохладно у нас вовсе не поэтому.

— Они вообще в школу-то ходят? — хмурится Иошико: — я думала что пропали с той поры как…

— Не, ходят, ходят. То есть на занятия второй день не показываются, но в Литературном — как миленькие сидят и глазки нашей Юки строят. — делюсь последними сплетнями я: — наверное им Добрый Дядька на пару с Линдой наболтал чего — вот они и рады стараться.

— Им на самом деле тебе надо глазки строить. — говорит Иошико: — не понимают, где медом намазано. Да и потом — ты у нас легкая добыча, не то, что Юки.

— Что? Это с чего еще? — обижаюсь я. Я — не легкая добыча. Я — тяжелая добыча. Килограмм на семьдесят.

— Ой, да ты, Син, как морковка — easy-peasy! Ты ж на крик «барышня в беде» реагируешь как Брюс Уэйн на сигнал «летучая мышь в облаках» — сразу напяливаешь свой черный плащ. Бежишь спасать. А потом — ей надо только сказать, что без тебя она умрет и все. Новая баба у тебя. Это тебе с Читосе повезло — она от тебя их всех отгонять будет, а не было бы у тебя Читосе — уже гарем собрался бы. — критикует меня Иошико. Надо признать, что в ее словах есть доля правды.

— Вот ничего подобного — отрицаю я: — у меня с этой Акеми ничего не