Один мертвый керторианец - Александр Дихнов

– Да какого черта!? – взвился я, едва не выронив сигару. – Это кто вам сказал?!

На лице Уилкинса прорезалась привычная усмешка. 1

– Да вы, сэр, послушайте хоть раз со стороны, как разговариваете со слугами.

– А как? – опешил я. – По-моему, вежливо.

– Безусловно. То-то и оно, что вежливо. Как ни один выскочка не стал бы. Только настоящий аристократ не доказывает на каждом шагу свое превосходство – он и так в нем не сомневается…

Тут он меня поймал – не поспоришь. Я сам частенько подумывал об этом, когда обращал внимание на прямо-таки изысканную вежливость Принца.

– То есть вы собственноручно отказались от политической и военной власти над целой планетой, – продолжил тем временем Уилкинс. – Сохранили только экономический контроль. Создали и развили корпорацию, равных которой поискать, и теперь загребаете денег столько, сколько на ринге не наколотить было даже вам. И при этом – в тишине и покое. До последнего времени… Вы – великий человек, босс!

Тут я не выдержал и рассмеялся:

– Не хотелось бы вас разочаровывать, Уилкинс, но я с детства не люблю пожинать чужие лавры. И бокс, и мои титулы, и моя маска, и Новая Калифорния, и Голливуд – все это Адриан Форбс! Он был головой, а я – только руками.

– В таком случае он гений.

Я был согласен с этим вердиктом.

– Но тогда, босс, я не понимаю главного. Почему вокруг вас завертелась эта дикая мясорубка? Если не деньги, то что?..

– Жизнь.

Он нахмурился:

– Я всегда считал, босс, что чья-то отдельно взятая жизнь представляет интерес только для ее обладателя. Или бывает по-другому?

– Бывает. Хотя… мм… наш случай – единственный… в своем роде…

– В каком же? – с усмешкой переспросил он, хотя явно не ожидал ответа, а через несколько секунд сокрушенно • покачал головой: – Да, опять я полез с вопросами… Скверно. Но не могу удержаться – впервые в жизни я нахожусь в гуще событий и при этом не понимаю, что происходит вокруг.

– Думаете, я понимаю? – огрызнулся я. Уилкинс хотел было возразить, но передумал, помолчал, а затем чуть склонил голову набок.

– Ну так давайте разберемся, босс! Я глубоко затянулся. Раз, второй и третий. Так, так и так…

– Ну давайте.

И я второй раз за два дня повел рассказ о том, что людям знать было вовсе не обязательно. Эта версия была значительно сокращена в своей керторианской части, зато куда более подробна и обстоятельна в отношении событий последних дней. Я выложил Уилкинсу имена, фамилии, адреса… короче, все, что знал сам. Так что в результате этого рассказа его осведомленность о происходящем мало в чем уступала моей. И сделал я это, честно говоря, не из каких-то возвышенных лирико-романтических побуждений – мною руководил прагматичный расчет. Во-первых, мне искренне хотелось, чтобы шеф моих телохранителей имел возможность исполнять свои обязанности максимально хорошо: в реальности угрозы сомневаться не приходилось, я и без того оставался жив лишь благодаря случайности или, если угодно, чуду. И во-вторых… Чем лучше я узнавал Уилкинса, тем больше ему удивлялся. Фактически к моменту этого разговора я уже был готов поставить его аналитические способности выше своих собственных (признание, не требовавшее от меня больших душевных усилий). Поэтому мне попросту хотелось услышать дельный совет – сам я запутался.

Однако молча и внимательно слушавший мою повесть (а на нее ушло немало времени) Уилкинс не стал торопиться с выводами. Когда я закончил, его лицо приняло слегка обескураженное выражение, похожее на то, какое было при первом знакомстве с подлинными возможностями моего кулака. Он встал (мы, естественно, давно уже сидели на тренажерах), принялся разгуливать по залу, разминая затекшие мышцы, и, лишь как следует размявшись, вернулся и сообщил:

– Один древний то ли философ, то ли ученый сказал нечто вроде: «Чем больше я узнаю, тем меньше знаю». Я всегда считал, что это от заумности. Но иногда, получается, выходит и по его… В общем, надо все хорошенько обмозговать, босс. Сразу не скажешь. Слишком много фактов.

– Много?! – Мне показалось, что он оговорился.

– Ну да, – рассеянно подтвердил он. – Было б одно убийство, так было бы куда проще. А тут и убийство, и планы убитого, и контрпланы убийцы, и ваши внутренние разборки, и непонятные покушения на вас, и еще эта журналистка… Похоже на огромную головоломку. Знаете, когда из частей надо сложить целое. А мы видим только маленькие кусочки, да к тому же из разных частей. Поэтому ни хрена не складывается.

Да, Уилкинс и вправду был умен. И говорил небезынтересные вещи. Но мне-то хотелось чего-нибудь попроще, типа «куда пойти» или «что сделать»…

– Скажите-ка, Уилкинс, но хоть что-нибудь конкретное вы заметили? Из того, что я упустил?

Он чуть подумал, а потом без особого желания сказал:

– Вот так, навскидку, я бы взялся утверждать только одно: как бы вам ни хотелось обратного, босс, но у этого вашего друга – барона Лагана – рыльце точно в пуху!

– Что-что?

Уилкинс покосился на меня, недоумевая, чего я так взвился, но до него быстро дошло.

– А! Ну, это просто выражение такое… Нехороший он парень, короче говоря. Нечисто играет. – Он замолк, но я жестом показал, что жду продолжения. – Я про первое покушение. То, со свихнувшимся компьютером… Здесь уж все на него указывает; Кто, как не он, мог…

Я неожиданно вскочил, едва не сбив его с ног, и он замолчал, всем своим видом показывая: «Я же просил не обижаться!..»

Но я и не обижался. Просто, знаете, иногда и до меня доходит что-то посложнее таблицы умножения. И это как раз был такой случай!

– Все в порядке, Уилкинс. Пошли!

Пока мы выходили из зала и поднимались по лестнице из подвала, я еще раз все обдумал, убедился, что, похоже, не брежу, и приказал:

– Так! Найдите-ка быстренько Коллинза и тащите его ко мне в кабинет! А я мигом в душ, и туда!

– Вы, по-моему, собирались его уволить, сэр, – осторожно напомнил Уилкинс.

– А я и не передумал. Но сначала надо с ним потолковать!

Лицо отставного майора отразило напряженную мыслительную деятельность, но он дисциплинированно отдал честь и устремился к выходу из дома, – по-видимому. Коллинз дежурил где-то на периметре замка или в подсобных помещениях.

А я по дороге в ванную заглянул еще и в «диспетчерскую», небольшой кабинет рядом со столовой, где обычно находился мой дворецкий. Не обратив внимание на его удивление (я очень редко туда заходил), я попросил:

– Тэд, недавно в нашем университете состоялась какая-то научная конференция по проблемам теории информации. Запросите у них состав ее участников и отнесите мне наверх.

Когда я, приняв душ и переодевшись, влетел в кабинет, все уже были в сборе. Явно заинтригованный Тэд с бумагой в руке, у стола, рядом – несколько неуверенно выглядевший Коллинз, и Уилкинс, как будто невзначай расположившийся между Коллинзом и дверью. Если и вправду «как будто», то его сообразительности действительно стоило позавидовать.