Шутка - Наталья Андреева

Она уже оделась, поправила волосы и стояла теперь в дверях номера, словно не могла уйти, не убедившись в том, что все, о чем говорит Валентин, — это неправда.

— Не знаю, не проверял.

— И как тебе удалось прожить свою жизнь без любви? — тихо спросила она.

— Чего ж проще?

И Люда закрыла наконец за собой дверь, потому что услышала то, что хотела. «Чего ж проще?» Он лжет, потому что проще-то как раз дать себе волю и любить, а не делать над собой усилие, притворяясь безразличным. И надо же было ему так испортить этот вечер!

А она даже не представляла еще, насколько он испорчен. Не вечер, конечно, а ночь. Потому что в два часа Валентин стал стучаться к ней в номер так громко, что разбудил и ее, и соседку:

— Ляля! Пойдем, посмотришь на своего драгоценного ребенка.

— Что случилось? — Она схватилась за халат.

— Да ничего особенного. Какая-то девица почти принесла его на себе и сдала мне на руки. Ради тебя я помог «ребенку» добраться до ванной. Сейчас его там наизнанку выворачивает.

Она бежала по коридору, переживая, словно мать, которая впервые увидела своего ребенка пьяным. Валентин пытался ее придерживать и на ходу говорил:

— Я бы тебя не позвал, но ты должна знать. Он бормочет что-то о любви, о своей горькой обиде и о тебе, жестокой.

Когда Люда влетела в номер, Ленечка уже ничего не бормотал. Он стоял на коленях возле кровати, уткнув лицо в мятые простыни, и в такой неудобной позе крепко спал. Люда долго трепала его мягкие волосы, но в конце концов с помощью Валентина раздела и положила на кровать.

— Когда ж он успел уснуть? — удивился Валентин. — Я думал, он всю ночь из ванной не вылезет.

— Мальчик еще, крепкий, здоровый мальчик. — Люда ласково поправила на Ленечке одеяло. И вдруг рассмеялась: — Не повезло тебе с соседом, а?

— Может, махнем на пляж? — подмигнул Валентин. — Танцы до упаду, купание в ночном море? Вода, как парное молоко. И купальник необязателен.

— Экскурсия же завтра, — отмахнулась было Люда. — С утра.

— Дались тебе эти развалины!

— Не развалины. Мечеть.

— Тем более. В Москве небось в театр лет пять не ходила, а здесь готова полдня пялиться на памятники, о которых ничего не знаешь.

— Все смотрят.

— Вот именно. Галочки ставят: был там-то, видел то-то, утащил камешек оттуда-то. А эти камешки специально для туристов самосвалами привозят и в местах их массового паломничества рассыпают. Так давай завтра этот камешек прямо на дороге подберем, пока другие будут за тем же добром ехать в автобусе несколько часов.

— Ладно. Уговорил. Но камешек должен быть побольше.

— Не сомневайся, — подмигнул Валентин. — Такой булыжник найду, что пролетариату впору. Как орудие против классового врага. И все-таки почему твое лицо вызывает у меня именно эти ассоциации?

— Какие? — напряглась она.

— Партийные, вот какие.

— Пошли быстрее, пока я не передумала, — заспешила Люда. — Потом об ассоциациях.

…Утром все трое сделали вид, будто ничего не случилось. Обходили в разговоре скользкую тему, хотя Люда и понимала, что Валентин прав: с Ленечкой надо бы поговорить. Но как объяснить ему, почему она стала вдруг для парня заботливой матерью? Почему именно он, а не кто-то другой? И Люда решила вообще ничего не объяснять, наслаждаться отдыхом, загореть до черноты и прожариться на солнце так, чтобы остальные полтора летних месяца при мысли о пляже просто тошнило. Нахлебаться досыта бездельем и соленой морской водой, а потом с новыми силами окунуться в океан каторжной работы. Потому что от Якушева какой толк? От него в любой момент можно было ждать неприятного сюрприза.

Но она даже представить себе не могла, что это будет за сюрприз. Сердце только тревожно вибрировало при мысли о муже, но солнце в Турции светило так жарко, что неприятный холодок в груди мгновенно исчезал, едва только раскаленный воздух обжигал бронзовую от загара кожу. Они ходили везде втроем: Люда и ее мужчины. Многие могли издалека принять их за дружную и счастливую семью, но на самом деле отношения в этом трио были далеко не так безоблачны. Ленечка откровенно невзлюбил Валентина и все время ждал, когда тому все надоест. Люда и сама не знала, почему короткий курортный роман затягивается и почему ей по-прежнему интересно проводить весь день в обществе своего случайного любовника, да еще по ночам заканчивать прогулки при луне длительными и отнюдь не легкими беседами. Была даже мысль рассказать ему все о себе, но она сдержалась.

— Мы встретимся в Москве? — спросила как-то она.

— Не знаю. Если только по делу.

— Жаль.

— Ты разочарована?

— Я знаю, что каждый сам за себя. Но иногда просто необходимо с кем-то объединиться.

— Я же сказал, будут проблемы, я помогу.

— Не то, — поморщилась Люда.

— Понятно. Любовь, значит, нужна? Может, попробуешь со своим мальчиком?

— С ума сошел? — Она даже отшатнулась. — Никогда!

— Жестокая ты женщина, Ляля. Поэтому мы с тобой так легко нашли общий язык. У меня жизнь тоже была непростая. Быстрый старт, а потом дыхалки не хватило. Понял, что даже в одной команде не друзья, а соперники. Конечно, такие фокусы, как тебе, мне проделывать не пришлось…

— Что ты говоришь?! Какие еще фокусы?!

— Ну, не хочешь об этом, не надо. Я одну интересную вещь рассказать хотел. Но дело прошлое. Пять лет, кажется, прошло. А?

— Не надо, — тихо попросила она.

— Хорошо. А телефончик запиши. И положи куда-нибудь поближе к сердцу. Не такой уж я бесчувственный человек. И запомни на всякий случай, что хороший друг гораздо ценнее хорошего любовника. Друзья решают проблемы, а любовники их только создают.

— Только не мне. Мои проблемы в другой области. — Она вспомнила встречу с мачехой. Интересно, а не попробует ли Варвара ее отыскать?

— Что ж. Сколько у нас осталось? Три дня?

— Да. А знаешь, я уже устала отдыхать. Надо бы завтра позвонить мужу, узнать, как идут дела. Вторую неделю говорит, что нормально, но верится с трудом.

— Почему?

— Голос у него какой-то напряженный. Ладно, не будем об этом. Три дня, говоришь?

Она подумала, что Ленечка тоже мог бы сегодня ночью искупаться в море. С той симпатичной девушкой, с которой он сегодня днем резвился в бассейне. И как красиво резвился! Люда даже зависть почувствовала к этому бесшабашному юному веселью, которое свойственно тем, у кого еще вся жизнь впереди. И как легко эти взрослые дети забывают о неприятностях! А Люда уж было подумала, что Ленечка и на самом деле отдыхом недоволен. А у него все просто здорово, просто замечательно.

Люда выловила его в холле, возле той же девчонки.

— Как дела? — спросила весело. Самой неприятно было чувствовать искусственность этого веселья.

— Здорово! — точно таким же тоном произнес он.

— Не хочешь вечером прогуляться на пляж?

— До утра? — сразу догадался он.

— А почему бы и нет в такой-то компании? — Люда намекнула на девушку, которая стояла поодаль и без Ленечки уходить не собиралась.

— Хорошо. — Он согласно кивнул. Потом сказал отчаянно: — И все равно я ничего не понял!

— Чего не понял?

— Зачем я вам? А, Людмила?

Она замялась, не зная, что ответить. Пробормотала:

— Ведь все здорово, да? Все хорошо? Правда?

И быстро пошла к лифту, чтобы подняться наверх, в номер.

А через три дня все кончилось: море, отдых, пальмы, изнуряющая жара. Потому что Москва встретила дождиком и хмурым, совсем не летним небом. Люди в легких одеждах, сошедшие с трапа самолета, думали только о том, что возвращаться с каждым разом все труднее. Возвращаться оттуда, где жизнь не то что легче, но гораздо ровнее. А потому приспособиться к ней проще и успеха добиться проще. А мелкий холодный дождик усиливал эту тоску, легко касаясь загорелых лиц, словно пытался медленно, но навсегда смыть с кожи следы жаркого чужого солнца.

Глава 8

Людмила

Люда решила не тянуть и сразу же заняться делами. Сотовый телефон мужа не отвечал, и у нее снова тревожно заныло сердце. Отключил, потому что не хочет с ней объясняться. Даже в аэропорту не встретил, трус. В офисе же «ЛЕИ» ответили, что Евгения Борисовича нет, и когда он появится на работе, никому не известно. Секретарша хозяйку по голосу не узнала, а Люда и не собиралась объявлять, что сегодня же нагрянет в офис.

Она доехала туда на такси прямо из аэропорта, велела шоферу отвезти Ленечку домой, а сама прямо с двумя огромными сумками ввалилась в приемную, где удивленные охранники не сразу сообразили, что перед ними хозяйка. Загорелая дочерна дамочка в легкой, не по погоде одежде и с кучей вещей явно зашла не в ту дверь.

— Людмила Сергеевна! — охнула секретарша.

Люда сразу поняла, что народ в ее отсутствие расслабился. В офисе было тихо, лениво и никакой активной работой не пахло.