Дорогая, я не изменю(сь) (СИ) - Попова Елена

А иначе я по уши зарасту в долгах…

– Решено, еду в Москву! – уверенно заявила я и застегнула сумку.

Морозова ждала полгода? Ждала. А значит, еще подождет. Сама виновата, что не пришла на встречу.

А может, она вообще никогда меня не найдет, – зловеще посмеялась я, и подкрасила губы.

Приеду в Москву и первым же делом поменяю номер телефона. Начну все с чистого листа.

С бодрой улыбкой вызвала такси, закинула на плечо сумку, в обе руки взяла еще по пакету с вещами. Забрала все свое. Жалко оставлять, ведь только пару дней назад накупила кучу дорогущих нарядов и обуви. Как раз будет в чем ходить по ресторанам и покорять сердца одиноких богатых мужчин.

Открыла входную дверь и вздрогнула. От неожиданности из руки выпал пакет, а сердце заколотилось так сильно, что его стук был слышен на всю площадку.

Глава 35. Справедливый приговор

Полина

Мы вернулись в Москву, и я первым же делом отправилась в автосалон. До моих сотрудников уже дошли слухи, что на самом деле произошло в рыбацком доме. Они в курсе, что я жива, что поджог устроил Герман и что его уже задержали.

Слава богу, мне не пришлось ничего объяснять и молиться, чтобы ни у кого из них не случился инфаркт при виде призрака, то есть – меня.

Мне хватило подруг, которым я звонила, чтобы сообщить, что жива. Элька на несколько минут потеряла дар речи, а потом ка-а-ак давай рыдать. А когда успокоилась, долго материлась на меня в трубку. С Маринкой произошло примерно тоже самое.

Здание автосалона смотрело на меня огромными стеклянными глазищами. Безумно соскучилась по своему второму дому, а еще было невероятно волнительно входить в него спустя два месяца.

– Ах! – увидев меня, воскликнула администратор и, поджав губы, быстро замотала головой. – Полиночка Евгеньевна, миленькая вы наша, – прослезилась она, и на негнущихся худеньких ножках прошагала ко мне.

– Народ, Полина Евгеньевна пришла! Все сюда! – раздался громкий голос менеджера, и из кабинетов высыпали мои дорогие сотрудники.

Они бежали ко мне с распростертыми объятиями и цветами, девчонки из отдела кадров и женщины из бухгалтерии расплакались.

Не передать словами, насколько я была тронута в тот момент.

Мы долго разговаривали обо всем, что со мной произошло, пили чай с тортами, и только спустя пару часов я поднялась в свой кабинет.

Тело обнесло мурашками, пульс участился, как только посмотрела на кресло, в котором раньше сидел Степанов. Перед глазами замелькали картинки: вот он с любовницей целуется в этом кабинете, пока я отлучилась по делам, вот он усаживает ее на стол, раздевает…

Повернула голову, устремила взгляд в приемную, и теперь уже видела, как он склоняется над ее столом, они флиртуют, смеются.

Наверняка именно так и было, пока я носила розовые очки и ничего не замечала вокруг себя.

Тряхнула головой, прогнала видение и теперь в кресле секретаря видела улыбающуюся Валентину. А на пороге кабинета вырос Макаров.

– Поль… – тяжело вздохнул он. – Не ожидал я такого от Герм…

Я жестом руки остановила его на полуслове. Знаю: они были не только коллегами, но и друзьями, поэтому неудивительно, что ему хотелось поговорить о том, что произошло. Но мой лимит обсуждения этой истории исчерпан.

– Дим, я не желаю возвращаться к этой теме. Не хочу ковырять едва зажившие раны, – сказала я, касаясь его плеча, и приглашающе указала на кресло. – Расскажешь мне, как идут дела в фирме? Ты же тут был за главного, верно?

Месяц спустя.

Герман

– …Вы уверены, что она именно так сказала? – хрипло переспросил я.

– На самом деле, Любовь выразилась гораздо грубее, – вздохнул адвокат, демонстрируя глубокую досаду. – Но суть одна: она попросила забыть ее, и…

Я выставил руку, требуя замолчать. Не было сил еще раз слушать бред, который передала через него Люба.

Не мог поверить, что она бросила меня. Как она могла? Как? Я ж все только ради нее… Ради нее пошел на преступление, из-за нее сейчас мне грозит срок. А она не желает меня видеть и слышать? Просит оставить в покое и забыть? Серьезно?

Сердце болезненно сжалось, вокруг все поплыло. Я шумно втянул в себя воздух, поднял отчаянный взгляд на адвоката и вцепился в его руку, как в спасательный круг.

– Умоляю вас, сделайте так, чтобы она приехала на свидание. Я должен увидеться с ней.

– Герман Андреевич, Любовь ясно дала понять, что не желает иметь никаких общих дел с… – Адвокат опустил взгляд и неохотно добавил: – С уголовником.

– Вот как? – усмехнулся я сухими губами и отпустил его руку. – С уголовником, значит…

Еще недавно я был для нее единственным, она клялась мне в любви, собиралась за меня замуж, а теперь я уголовник, с которым она не желает иметь никаких дел?..

В голове не укладывалось. Разве я мог от нее такое ожидать? Я думал, Люба поддержит меня, будет ждать, будет приходить на свидания, писать письма. Мы же так любили друг друга.

Или… это я любил ее, а она – мои деньги?..

И я только сейчас начал понимать это. Ведь если бы я был ей дорог, она бы никогда так не поступила со мной. Люба знала, как мне тяжело, что мне нужна ее поддержка, ее голос, ее забота, но вместо всего этого она решила добить меня.

«Не желает иметь дел с уголовником», – эти слова пробежались по телу как электрический разряд. Дыхание участилось, внутри все закипело от злости.

Она всего лишь расчетливая сука, которая любит красивую жизнь. Содержанка, чертова актриса, которая играла в любовь, пока я имел возможность оплачивать ее прихоти, а как только лишился денег – резко стал ей не нужен.

Вцепился пальцами в волосы и, раскачиваясь на стуле, нервно рассмеялся.

– Так глупо… Так, черт побери, глупо сесть в тюрьму из-за этой продажной дряни!

– Герман Андреевич, суд через неделю, давайте обсудим кое-какие моменты, – тоном психолога сказал адвокат.

Но я не мог ни о чем думать. Тело разрывалось на куски от мысли, что я сломал свою жизнь из-за какой-то паршивой девки.

Сжал руки в кулаки и неистово закричал на все помещение. Адвокат от неожиданности подпрыгнул на стуле, а через пару секунд ко мне подлетел надзиратель, рывком стащил со стула и на запястьях щелкнули наручники.

– На выход, Степанов! – приказал он и толкнул меня к двери.

Мое лицо полыхало, глаза налились кровью, ноздри раздувались от ярости.

– Я убью ее! – не своим голосом прокричал я. – Выйду из тюрьмы и убью! Задушу змею, задушу!

Полина

– Одиннадцать лет лишения свободы! – радостно восклицала я, выходя из здания суда. – Глеб Сергеевич, о таком приговоре мы даже мечтать не могли. Думали, ему дадут лет семь-восемь, не больше.

– Теперь у него будет достаточно времени подумать о содеянном, – довольным тоном сказал Перов и обтер платком мокрый лоб.

Влад обнял меня и, прижав к себе, шепнул на ухо.

– Теперь-то будешь спать спокойно?

– Теперь буду, – пообещала я.

Расслабила плечи, почувствовала, как в мышцах спадает напряжение, набрала полную грудь воздуха и медленно выпустила его из легких.

Все.

Зло наконец-то наказано, справедливость восторжествовала. Даже не знаю, что именно меня больше всего порадовало: срок, который получил Степанов, или его взгляд. Растерянный, испуганный. Он напомнил мне трусливого зверька, которого поймал охотник. Я видела, как у него тряслись губы, когда судья зачитывал приговор.

За время заседания он всего лишь пару раз поднял на меня взгляд. Куда же подевалась его смелость, агрессия, уверенность в себе? Вспомнить только, с каким лицом он сидел передо мной в кабинете и говорил, что у меня не получится его посадить.

Знаю: ему придется несладко. Степанов из тех людей, кто любит во всем комфорт. Вкусную еду, красивую одежду, хороший автомобиль, власть и деньги.

И все это у него было. Но он захотел большего…