Кровная добыча - Ирина Глебова

…Виктор затянул со своим уходом на эсминец. А все из-за нее, Елены. Теперь придется пробиваться через ожесточенную толпу. Но он пробьется – Уржумов в этом не сомневался. Пробьется и ее проведет, ну и мальчишку придется тоже. Впрочем, если в давке его оттеснят, будет даже лучше… Он вернулся за саквояжем и Еленой. Все остальное переправил раньше на «Беспокойный», под надежную охрану, даже новые чемоданы – свою уже здешнюю добычу. Грех было не попользоваться ситуацией в охваченном паникой и страхом перед эпидемией, наводненном растерянными людьми городе. За бесценок, а особенно за медикаменты можно было приобрести по-настоящему ценные вещи. И они тоже легли в его «копилку». Что ж, где-нибудь на благополучном французском юге или на Адриатике он купит плантации виноградника и прекрасную виллу для прекрасной Елены и для себя.

Он хотел постучать в дверь соседнего дома, но она оказалась открытой. Прошел пустую первую комнату, потому что из соседней доносились голоса. Первое, что увидел, – кровать у окна и явно раненного, перевязанного бинтами человека. Мысленно усмехнулся: «Надо же, в точку попал, пугая мальчишку. Воспользуюсь». Это был отличный козырь для него: можно сыграть в благородного покровителя или, наоборот, пригрозить выдать – как карта ляжет. То есть как поведет себя Елена… Только потом Уржумов увидел Дмитрия и, к своему удивлению, младшего Петрусенко – кажется, Александра. Зло заколотилось сердце: для него, значит, двери в этот дом закрывались, а Кандауров тут явно желанный гость! Но Виктор сдержал себя. Нет, он не станет выяснять отношения – не до того, совершенно нет времени! Да и права сейчас у него на это нет. Потом, когда Елена уже будет с ним, тогда посмотрим. А то, что младший брат явился и, видимо, тоже хочет уплыть подальше от большевиков, это для него даже хорошо. Кто знает, как там, в Константинополе, все сложится? А генералы Деникин и Кутепов хорошо знают Петрусенко, дружны с ним. Ясно, станут помогать его сыну и племяннику. «А я – рядом, их лучший друг! – Уржумов с усмешкой посмотрел на Александра Петрусенко. – Да, прибыл еще один потомок знаменитого сыщика, чтобы помочь мне вывезти… мою добычу!»

Уржумова развеселила эта мысль. Появилось предчувствие, что все будет хорошо. Самое время вручить Елене подарок, браслет – «семейную реликвию». Людей, правда, для такого очень личного разговора многовато… Но Дмитрий и так уже знает, видел браслет. Раненый – на него не стоит пока обращать внимание, словно его нет. А этот Александр – мальчишка…

И тут «мальчишка» вдруг сказал громко, весело:

– Аленка, похоже, у тебя сегодня большой прием. Столько гостей!

Казалось, ничем невозможно удивить Уржумова. Но такое родственное обращение к неприступной Елене парнишки, который только появился, изумило. Непроизвольно поставив саквояж на стол, Виктор шагнул вперед.

– Что здесь происходит, не понимаю? Елена, я за вами. Нам нужно скорее на корабль, еще немного, и будет поздно.

Девушка молча смотрела на него, странно так смотрела. Рядом, чуть заслонив ее плечом, стоял брат – худенький, длинноволосый, глазастый. Эти глаза холодным огнем прожигали Уржумова.

– Сейчас, сейчас, – пробормотал он, оборачиваясь, чтобы взять саквояж, раскрыть его… «Сейчас все изменится, она увидит…» – успел еще подумать.

Но в этот момент Саша Петрусенко ловко подскочил к столу, чуть ли не из-под руки Уржумова подхватил саквояж, покрутил им на вытянутой вверх руке, словно дразнил.

– Что здесь, а, Скула? Золото, бриллианты? Понимаю, икон из тайника Христоненко здесь нет, но, может, старинные нательные кресты и панагии?

Все поплыло перед глазами Уржумова. Если, услышав «Аленка», он был изумлен, то теперь просто оглушен. Но сейчас же кровь от бешено колотившегося сердца бросилась в голову, затопила кровавой пеленой взор, он рванулся к ерничавшему мальчишке с хриплым ревом:

– Отдай!

Саша отпрыгнул и, словно мяч в баскетболе – да, да, когда-то именно Лодя и Алена учили его этой игре, – метнул саквояж Мите. Дмитрий ловко поймал подачу, сказал, спокойно глядя Уржумову в глаза:

– Мы отдадим, обязательно. Тем, кому это принадлежит, кого ты ограбил. Именно у меня есть список всех драгоценностей из хлыстовской добычи. И, между прочим, не забудь, достань из кармана футляр – браслет я тоже передам по назначению, дочери ювелира Браверманна Еве Либерсон. Помнишь, там есть гравировка?

Уржумов взвизгнул. Он хотел засмеяться, но получился визг загнанной в угол крысы. Он полез за пистолетом, но тот был под полушубком, быстро не получилось. А тут раздался хриплый, негромкий, но очень внушительный приказ:

– Опусти руку! Все равно не успеешь.

Раненый большевик полусидел на кровати, опираясь на локоть, в другой руке он держал револьвер, длинное дуло которого смотрело прямо в лицо Уржумову.

– Я у себя в тайге бью белку в глаз, – пояснил Кожевников. – А уж сколько на фронте немчуры положил, и не сосчитать. Не промахнусь. Куда хочешь? Могу прямо в сердце, чтоб не мучился.

Еще раз со всхлипом взвизгнув, Уржумов выбежал из комнаты, из дома… Выскочив за ним на крыльцо, Саша пронзительно свистнул в четыре пальца и крикнул:

– Выстрел за вами, Сильвио!

– Ну, и зачем ты это сказал? – укоризненно спросил Дмитрий, который вместе с Еленой и Лодей вышел следом.

– Ситуация похожая, – весело развел руками Саша.

– Да, брат, ты хоть и вырос, но не слишком повзрослел.

Обнимая Сашу за плечи, Митя вместе со всеми вернулся в комнату к Николаю. Обвел всех взглядом, сказал серьезно:

– Вот что, друзья, нам надо уходить отсюда, не мешкая. И не только Коле – всем.

– Согласна, – первая поддержала Елена. – От такого человека, как этот… можно ожидать любой подлости. Особенно после такого неожиданного для него разоблачения.

– Есть куда уйти? – спросил Кожевников: он уловил в голосе Мити определенные интонации.

– Да. Здесь гастролирует театр, его владельца я знаю по Харькову. Это Жаткин, – сказал Митя, повернувшись к брату.

– Он здесь? – удивился Саша. – Наш знаменитый театральный магнат!

– И я с ним уже говорил…Уверен, он не откажет нас приютить, спрятать. Он мечтает вернуться в Харьков, попробую уговорить его выехать прямо сегодня. В ближайшем же селении, где будут уже красные, отдадим Николая в их лазарет…

Митя старался говорить уверенно, но избегал смотреть на Елену. Боялся. Но его выручил Саша.

– Аленка, Лодя, – запросто спросил он их, – вы с нами? Неужели останетесь? Или станете эвакуироваться?

– Мы с вами, – так же просто ответила Елена.

И подняла глаза на Митю. У него мгновенно вспыхнули щеки, и, чтобы скрыть радостное смущение, он деловито распорядился:

– Тогда собирайте вещи, самое необходимое. Помогите Николаю одеться. Мы с Сашей заглянем за вещами ко мне и постараемся скорее найти транспорт, коляску или подводу.

Через минуту Дмитрий и Александр вышли во двор, направились к соседнему дому. Но вдруг остановились: мелодично прогудел клаксон, и у их калитки притормозил автомобиль. Из него вышел человек в необычной одежде: комбинезон, кожаная куртка на меху, меховая шапка, которую он снял и держал в руке. Светлые его волосы трепал ветер, а сам человек, заглядывая через забор, махал им рукой:

– Ребята, можно вас!

19

– Послушайте, – сказал незнакомец, – я ищу господина Кандаурова. Дмитрия Кандаурова, племянника Викентия Павловича Петрусенко. Это вы?

Он, улыбаясь, смотрел на Сашу. Тот тоже широко улыбнулся в ответ:

– Я его сын. А племянник и мой двоюродный брат Дмитрий – рядом.

– Вот удача, – обрадовался их собеседник. – Даже сын Викентия Павловича здесь! Катюшу, вашу сестренку, я видел маленькой. С вами же не встречался, но помню, вас зовут Александр.

– Совершенно точно, Сергей Евстафьевич. Я вас тоже воочию не видел, но узнал. Во-первых, у нас в доме висит фотография, где вы с отцом у аэроплана. А во-вторых, ваше баден-баденское приключение – легенда нашей семьи. Ну, и в-третьих, – кто ж не знает летчика Сергея Ермошина!

В самом деле: когда-то имя этого человека не сходило с газетных полос в России, да и пресса других стран уделяла ему внимание. Прославленный спортсмен-велогонщик, ставящий мировые рекорды, – он одним из первых в России увлекся воздухоплаванием, летал на воздушном шаре, а с появлением аэропланов тут же пересел на крылатую машину. И снова ставил рекорды, собирал толпы поклонников на своих показательных полетах. А еще – сам конструировал летательные аппараты… Правда, последние лет пять о Ермошине ничего не писали, ничего не было известно. Но Саша и Митя знали: он покинул Россию.

Братья и их гость прошли во двор, сели на лавку.

– Если не ошибаюсь, – спросил Саша, – вы живете где-то в Южной Африке?

– Точно, – кивнул Ермошин. – Увез туда семью в пятнадцатом году. У меня жена немка, и хотя немка всего наполовину и родилась в России, но газеты подняли вопль: Ермошин немецкий шпион! Это сразу, когда война с Германией началась. Вроде бы я на своем аэроплане сведения секретные для немцев собираю. Абсурд, но попробуй докажи!