Дорогой скорби: крушение Ордена - Степан Витальевич Кирнос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но сразу за Регентом зашла скромная девушка, привлёкшая внимание Азариэля на много больше, чем сам глава Ордена. Эту девушку родители нарекли длинным именем, сложенным из даэдрического алфавита. Когда один из паладинов произносил её имя, то несколько раз сбивался и плюнул на это дело, дав ей новое имя, при этом узнав, как её называли друзья – Аквила.
До её плеч, облачённых в тёмную ткань длинного платья, плавно, подобно лились, снисходили светлые волосы, ставшие воплощением изливающегося золота, как видит себе парень. Аккуратные губы чем-то отражали аристократические черты бретонских феодалов, что правили провинцией от имени Империи Септимов и самого императора. Девушка низкого роста, что в глазах юноши предавало ей больше красоты и уникальности. У девушки прекрасные голубые глаза, схожие на два прекрасных сиятельных сапфира, чья таинственность и красота могли поспорить с небесной лазурью или синевой великолепного океана Падомейк. Худощавое телосложение только предаёт ей женственности и нежности.
– Здравствуй Аквила, – скоротечно бросил Азариэль в сторону садившейся к нему подруги.
– И тебе привет. О, какая у тебя шикарная шевелюра, – отпустила иронию девушка. – К цирюльнику чай сходил?
– Мы вместе к нему ходили, не помнишь. Пока я новый покрас для причёски делал, ты его «клиентов» держала.
– Чуть тише, брат, – толкнув Азариэля локтем, пытаясь подколоть друга, в лицо спросил Готфрид. – Сейчас бал вольностей начнётся.
Азариэль с мрачной улыбкой отметил, то насколько прав оказался его друг. Иерархи и рыцари, профессора и маги – все подсуетились, что создать приятную обстановку для неофитов, чтобы новообращённые смогли вольно выговориться. Странно это было для Азариэля, и червь сомнений резвится в его душе. Он искренне не понимает, почему Орден пошёл на то, чтобы молодому, неопытному поколению дать возможность свободно рассуждать, если это может привести к подрыву дисциплине.
«Зачем? Почему? Кто же им помог всё это устроить и зачем?» – ряд мыслей потревожил разум юноши, став буравить его, изводить нерешёнными загадками.
За Аквилой в помещение вошла ещё одна особа и комната мгновенно наполнилась приятным и сахаренным ароматом пышущей розы.
– Лира, – прошептал Азариэль.
Девушка появилась в таком же платье, что и прежде. Её лицо всё так же бледно, но на этот раз губы украсила яркая выразительная помада, выделившая губы. Она, поглядывая на Азариэля, не найдя возле юноши свободного места, села возле одного из Иерархов, предварительно отдав ему поклон.
– Ну, теперь я думаю можно начинать. – Осмотрев весь зал и увидев, что больше свободных мест нет, предложил Регент и снисходительно обратился к залу. – Ну, о чём сегодня юные дарования решили поговорить?
В голосе, в словах главы Ордена промелькнуло некое презрение к происходящему, как будто он во всём этом видит не более чем театральный ничего не значащий сход молодняка, решившего поговорить о жизни. Эти слова колющей обидой ударили по Тиберию и он, застёгивая последнюю пуговицу вороной рубашки, гордо заявил:
– О свободе!
– И что же вы хотите сказать о свободах, уважаемый неофит Тиберий Грациа? – вопрос взял учёный.
– Её очень мало, господин профессор. Будь-то в имперской политике или же провинциальном строе.
– И как это выражается?
– Институты народной власти страдают, причём очень сильно, – спесиво заявил Тиберий, перекрестив руки на столе. – Неприкосновенность частной жизни попирается государством.
– Народной власти, – презрительно вторит Регент. – И что же это вообще такое? Где вы это вычитали?
– Неважно. Я пользуюсь свободными источниками информации, и я вам скажу, господин Регент, что Империя ныне это оплот деспотизма и диктатуры.
– Ох, если бы он вас слышал…
– Вы боитесь, что мои слова окажутся оскорбительными для его величества?
– Да как вам будет угодно! – хлопнул в ладоши Туриил. – Ордену плевать на политику Империи. А я вот боюсь спросить – и что же нужно делать императору, чтобы стать отражением идейки свободы?
– Ликвидировать диктат! – развёл руки Тиберий, сказав, как ему казалось очевидную истину. – Мы должны дать народам Империи полную власть на своей территории. Ликвидировать единоначалие власти и утвердить народные органы власти.
– Мы?! – недовольно гаркнул Туриил.
– Ой, простите господа, я оговорился.
– А оговорился ли… – прошептал Азариэль, рождая в уме домысел за домыслом.
– Тише, Азри, – слегка толкнула Аквила в бок юношу, – смотри как интересно. Тиберий, кажется, всё правильно говорит.
– А как же верное служение своему сюзерену? – в вопросе склонил голову Регент. – В нём же есть сила.
– Сила быть рабом?
Как-то жутко стало от всего происходящего Азариэлю, рука холодного страха коснулась его сердца. Он стал замечать, вычленять детали – то неофит сочинит шутку про рыцаря, то кто-то не отдаст поклон иерархам, а сейчас прямое противопоставление себя власти Ордена. Всё происходит как-то неожиданно, плавно. Его товарищи такие же верные Ордену, как и раньше, так же блюдут все его законы, но прошлое рвение сильно опостыло. И эти выпады Тиберия стали всё острее, попахивая откровенной дерзостью и в любой другой момент его бы отсчитали по полной, но не за «Столом».
– Да это прям бал вольностей каких-то! – заявил негодующе Регент.
– Я думаю, молодой человек, предполагал несколько иное, – со стороны входа послышался мягкий, приторный голос рыцаря, чьё тело исчезло под покровом кольчужной брони.
Азариэль видел этого рыцаря раньше и сейчас не рад его появлению, хотя этот воин – легенда. Чёрная шевелюра прекрасных волос на голове идеально сочетается с округлым лицом, обладающим приятным румянцем. Метнувшись юркой змеёй, и встав возле стены воитель, речью беззлобной и мягкой, совершив полуреверанс, пошевелил полными насыщенно-алыми устами:
– Продолжаем.
На что Тиберий вдохновенно и почтенно вскрикнул, явно ставя личность этого человека выше власти Ордена:
– Да почтенный господин Люций!
Губы Люция расплылись в улыбке, а горло выдало распрекрасный мелодичный голос, а сам рыцарь стал расхаживать подле стен:
– Давайте поговорим о нечто приятном. Давайте поговорим о любви.
Лики собравшихся членов Ордена разукрасили самые различные эмоции. От глубокого негодования, вплоть смущённой радости.
– А что о ней говорить, – с нотой угрюмости начала разговор Лира, положив голову на ладонь. – Как мы можем говорить о том, чего нет… в Ордене, естественно.
В её словах Азариэль смог поймать странный тон обиды, как будто она питает неприязнь из-за этого правила ко всему
