Изумруд раджи (сборник) - Агата Кристи

Он остановился, яростно вертя в руках трость, и повернулся спиной к морю. Вместо моря он с сосредоточенной ненавистью уставился на «Гнездо орла», «Буэна Виста» и «Мон Дезир». Обитатели Кимптон-он-Си имели обыкновение называть свои купальные кабинки причудливыми именами. «Гнездо орла» показалось Джеймсу просто глупым названием, а «Буэна Виста» выходило за рамки его языковых познаний. Но его знания французского хватило, чтобы он понял уместность третьего названия.

– «Мое желание», – произнес Джеймс. – Я думаю, так оно и есть.

И в ту же секунду он увидел, что дверь кабинки «Мон Дезир» слегка приоткрыта, тогда как двери остальных кабинок крепко заперты. Джеймс задумчиво посмотрел в обе стороны пляжа: данный участок был занят в основном мамашами многочисленных семейств, поглощенными надзором за своими отпрысками. Было еще только десять часов, слишком рано, чтобы аристократы Кимптон-он-Си спустились к морю купаться.

«Едят улиток с грибами в своих постелях, наверное, которые им приносят на подносах напудренные лакеи… фу! Ни один из них не придет сюда до двенадцати часов», – подумал Джеймс.

Он снова посмотрел в сторону моря. С регулярностью хорошо заученного «лейтмотива» в воздухе раздавался пронзительный визг Грейс. За ним следовало «ха-ха-ха» Клода Сопуорта.

– А я приду, – сквозь зубы произнес Джеймс.

Он распахнул дверь в «Мон Дезир» и вошел. На мгновение он почувствовал испуг, когда увидел висящую на крючках различную одежду, но быстро успокоился. Кабинка была разделена на две части. В правой половине на крючке висел желтый женский свитер, потрепанная панама и пара пляжных туфель; с левой стороны – пара старых серых фланелевых брюк, пуловер и зюйдвестка, свидетельствовавшие о разделении полов. Джеймс поспешно прошел на мужскую половину кабинки и быстро разделся. Через три минуты он уже плыл в море, фыркая и пыхтя с важным видом и демонстрируя короткие заплывы профессиональным стилем – голова под водой, руки режут морскую гладь.

– О, вот и ты! – крикнула Грейс. – Я боялась, ты застрянешь на целую вечность из-за такой толпы ожидающих на пляже.

– Неужели? – ответил Джеймс.

Он с нежностью подумал о верной желтой книжечке. «Сильный человек может иногда не говорить всего». На данный момент его настроение снова исправилось. Он даже сумел вежливо, но твердо заявить Клоду Сопуорту, который учил Грейс плавать с выносом руки:

– Нет-нет, старина, вы все не так делаете. Я ей покажу.

И тон его был таким уверенным, что Клод смущенно отплыл. Жаль только, что торжество Джорджа было недолгим. Температура английских морей не позволяет купальщикам долго оставаться в воде. Грейс и девицы Сопуорт уже посинели от холода и стучали зубами. Они выбежали на пляж, а Джеймс в одиночку вернулся к «Мон Дезир». Энергично растершись полотенцем и натянув через голову рубашку, он остался доволен собой. Молодой человек чувствовал, что поступил, как динамичная личность.

А потом он вдруг застыл, замерев от ужаса. Снаружи раздались голоса девушек, и эти голоса были совсем не похожи на голоса Грейс и ее подруг. Через мгновение он осознал, что пришли настоящие, законные владельцы кабинки «Мон Дезир». Возможно, если б Джеймс был полностью одет, он подождал бы их появления с достоинством и попытался все объяснить. А так молодой человек поддался панике. Окна кабинки были скромно задернуты темно-зелеными занавесками. Джеймс бросился к двери и отчаянно вцепился в ручку. Чьи-то руки безуспешно попытались повернуть ее снаружи.

– Она все-таки заперта, – произнес девичий голос. – Мне показалось, будто Пег сказала, что она открыта…

– Нет, это сказал Воггл.

– Воггл просто невыносим, – произнесла другая девушка. – Как это ни ужасно, нам придется вернуться за ключом.

Джеймс услышал их удаляющиеся шаги. Он испустил длинный, глубокий вздох и в отчаянной спешке натянул на себя остальную одежду. Через две минуты он уже небрежно шагал по пляжу с видом почти агрессивной невинности. Через четверть часа к нему присоединились Грейс и семейство Сопуорт. Остальная часть утра прошла сносно: они бросали камешки, писа́ли на песке и обменивались шуточками. Потом Клод посмотрел на часы.

– Пора на ленч, – заметил он. – Лучше нам вернуться.

– Я ужасно проголодалась, – заявила Алиса Сопуорт.

Все остальные девушки сказали, что тоже ужасно голодны.

– Ты идешь с нами, Джеймс? – спросила Грейс.

Несомненно. Джеймс проявил чрезмерную обидчивость. Он усмотрел в ее тоне оскорбление.

– Нет, раз моя одежда кажется тебе недостаточно хорошей, – с горечью ответил молодой человек. – Возможно, поскольку ты так привередлива, мне лучше не ходить.

После этого Грейс должна была тихо запротестовать, но морской воздух неблагоприятно повлиял на нее. Она лишь ответила:

– Прекрасно, как хочешь. Тогда увидимся вечером.

Джемс потерял дар речи.

– Ну, – произнес он, глядя вслед удаляющейся компании, – ну, из всей…

Он мрачно зашагал в город. В Кимптон-он-Си было два кафе, оба жаркие, шумные и переполненные отдыхающими. Снова повторилась история с купальными кабинками: Джеймсу пришлось ждать своей очереди. Ему пришлось ждать даже дольше, так как бессовестная матрона, которая только что пришла, опередила его и заняла освободившееся место. Наконец он уселся за маленький столик. У самого его левого уха три девицы с неровными короткими стрижками решительно калечили итальянскую оперу. К счастью, Джеймс не отличался музыкальностью. Он равнодушно изучал меню, засунув руки глубоко в карманы, и думал: «Какое бы блюдо я ни заказал, оно наверняка уже «закончилось». Такой уж я везучий парень».

И тут его правая рука, шаря в недрах кармана, нащупала незнакомый предмет. Ему показалось, что это галька, большая круглая галька.

«Зачем это мне понадобилось положить в карман гальку?» – подумал Джеймс.

Его пальцы сомкнулись вокруг нее. В этот момент к нему подплыла официантка.

– Жареную камбалу с картошкой, пожалуйста, – попросил Джеймс.

– Жареная камбала закончилась, – пробормотала официантка, мечтательно уставившись в потолок.

– Тогда я возьму говядину под соусом карри, – сказал Джеймс.

– Говядина закончилась.

– Есть ли в этом проклятом меню то, что еще не «закончилось»? – спросил Джеймс.

Официантка с обиженным видом ткнула бледно-серым указательным пальцем в баранье рагу с овощами. Джеймс смирился с неизбежностью и заказал баранье рагу. Все еще кипя от возмущения порядками в кафе, он вытащил руку из кармана вместе с зажатым в ней камнем и, разжав пальцы, рассеянно посмотрел на лежащий на ладони предмет. И тут все менее важные мысли вылетели из его головы от шока, и он во все глаза уставился на него. Предмет, который он держал, оказался не галькой. Это был – он почти в этом не сомневался – изумруд, громадный зеленый изумруд. Джеймс уставился на него, онемев от ужаса. Нет, это не может быть изумруд, это, должно быть, цветное стекло. Не может существовать изумруд такого размера, разве что… Перед глазами Джеймса заплясали печатные строчки: «Раджа Марапутны… знаменитый изумруд размером с голубиное яйцо». Неужели это… возможно ли, что это тот самый изумруд, на который он сейчас смотрит?

Официантка вернулась с бараньим рагу, и Джеймс судорожно сжал пальцы. Его бросало то в жар, то в холод. У него возникло ощущение, что перед ним стоит ужасная дилемма. Если это изумруд… но так ли это? Возможно ли это? Молодой человек разжал пальцы и с тревогой опустил глаза. Он не был экспертом по драгоценным камням, но глубина и блеск драгоценного камня убедили его в том, что это настоящий изумруд. Джеймс поставил локти на стол и наклонился вперед, уставившись невидящими глазами на баранье рагу, медленно остывающее на блюде перед ним. Ему надо было обдумать положение. Если это изумруд раджи, что ему с ним делать? Слово «полиция» промелькнуло у него в голове. Если ты находишь что-то ценное, ты несешь эту вещь в полицейский участок. Джеймса воспитали на этой аксиоме.

Да, но как этот изумруд попал в карман его брюк, черт побери? Несомненно, полицейские зададут ему именно этот вопрос. Это был неловкий вопрос, и, более того, на этот вопрос он в данный момент не знал ответа. Как изумруд попал в карман его брюк? Джеймс с пренебрежением посмотрел вниз, на свои ноги, и при этом в нем зародилось опасение. Он присмотрелся внимательнее. Одна пара старых фланелевых брюк очень похожа на другую пару старых фланелевых брюк, но тем не менее Джеймс инстинктивно почувствовал, что это не его брюки. Он откинулся на спинку стула, потрясенный своим открытием. Теперь молодой человек понял, что произошло: торопясь выбраться из кабинки для переодевания, он схватил не ту пару брюк. Он повесил свои собственные брюки, как ему помнилось, на крючок по соседству со старой парой, уже висевшей там. Да, пока это объясняло случившееся – он взял не те брюки. Но все равно что там делал изумруд, стоящий сотни и тысячи фунтов? Чем больше он думал об этом, тем более любопытным ему это казалось. Он мог бы, конечно, объяснить полицейским…