Исповедь одного еврея - Леонид Гроссман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ковнер переносит далее вопрос в план социального строительства.
«Но как устроить, чтобы отдельные личности не имели власти и возможности делать вредное и зло другим личностям? Решение этого вопроса составляет более задачу социологии, чем религии. Последняя в течение тысячелетий ничего почти не сделала для облегчения страданий человечества. Напротив, все религии Божьею милостью, в том числе и религия любви и сострадания, христианство, — санкционировали деление людей на касты, рабство во всех его видах, религиозные войны, инквизицию, пытки, казни, неравномерное распределение труда и богатства, беспричинное человеконенавистничество и всякий деспотизм. Все это зло совершилось и совершается во имя религии, проходит красной нитью по всей всемирной истории и составляет главную суть. Между тем все освободительные начала, все великие дела, совершающиеся для блага человечества, все попытки сокрушить деспотический строй государств, все гуманные инициативы в пользу трудящихся масс выросли и развиваются на почве разума и справедливости, помимо бредней религии о божестве.
И замечательно, что идеи, основанные на разуме и справедливости, сделали такие сравнительно колоссальные успехи в какие-нибудь полтора века, в течение второй половины XVIII и XIX столетий, — тогда как религии на протяжении тысячелетий не только не принесли никакой осязаемой пользы человечеству, но творили и творят положительное зло, порабощая ум и волю человека.
И если горсточка людей науки и разума, вопреки яростному сопротивлению официальных представителей религий достигла в короткое время таких полезных результатов в благоустройстве хотя бы рабочих масс, каковы школы, больницы, эмеритуры, взаимное страхование, сокращение числа рабочих часов, то вполне можно рассчитывать, что с упразднением религиозных предрассудков и бредней, с расширением знания и опыта, с просветлением умов сумма положительного добра превзойдет сумму царствующего теперь зла, и что идея справедливости, хотя бы в формуле: „Не делай ничего того, что вредно твоему ближнему“ сделается регулятором человеческих судеб». [К этому месту Розанов делает примечание: «Все это грустная истина». — прим. авт.]
Подводя итоги своему рассуждению, Ковнер сводит свои соображения к четырнадцати основным тезисам:
1) Существование божества как сознательного Творца Вселенной и сознательного ее управляющего ничем не доказано.
2) Мировая Сила, все творящая, непонятна и непостижима для нас.
3) Ни божество как сознательный Творец Вселенной, ни Мировая Сила не имеют никакой живой, непосредственной связи с человеком.
4) Человек не имеет никаких обязанностей ни к тому, ни к другому божеству, если бы оно и существовало.
5) Идея о божестве не врождена человеку, а привита ему средою и воспитанием.
6) Разнородные формы и требования разных религий доказывают, что ни одна из них не истинная, ибо истина только одна.
7) Если бы божеству для чего бы то ни было нужны были познание, повиновение и любовь к нему человека, то оно вложило бы эти свойства в самую природу человека.
8) Возможное продолжение бытия человека после смерти в какой-нибудь форме ни к чему его не обязывает.
9) Благие отношения между людьми скорее установятся законами разума и справедливости, чем правилами религий.
10) Религии до сего времени санкционировали всякое зло.
11) Крупица добра, встречаемая в обществе людей, есть дело науки и разума, а не религии.
12) Половые отношения должны регулироваться законами физиологии и гигиены, а не правилами религий.
13) Разумное устройство семейного начала есть дело социологии, а не религии.
14) Главное — и единственное — правило поведения человека среди себе подобных: «Не делать ничего того, что вредно другому».
Печатая это «Исповедание неверующего», Розанов сопроводил его и кратким послесловием, в котором лишний раз выразил свою глубокую симпатию к его автору:
«Уже из замечательного недоумения его (ни от кого из русских я не слыхал): „Как просить прибавки к жалованью, когда народ так беден?“ — видно, что писавший — добрый человек и хороший член всякого возможного „союза“ (общества, корпорации, государства). Но и кроме того, кто умеет по стилю письма судить о человеке, увидит, что это — правдивая и ясная душа, „каких дай Бог“. Если же эту атеистическую записку сопоставить с злобною речью волынского „владыки“ о Страшном суде, то контраст выйдет поразительным».
VIЭтот диспут имел еще один отголосок, уже незадолго до смерти Ковнера. В «Русской мысли» 1908 г. появилась статья Розанова о сущности христианства. Ковнер, в то время уже безнадежно больной, решает в последний раз выступить с «исповеданием неверующего» и перед концом высказать еще раз свою критику христианства. Он выступает здесь уже не против одного Розанова, но против целого течения новейшей русской мысли, представленного и Мережковским, и Бердяевым, которых Ковнер также называет в своем письме.
«Бесспорно, что христианство играло и играет громаднейшую роль в истории культуры, но мне кажется, что личность Христа тут почти ни при чем. Не говоря о том, что личность Христа более мифическая, чем реальная, что многие историки сомневаются в самом существовании его, что в еврейской истории и литературе о нем даже не упоминается, что сам Христос вовсе не основатель христианства, т. к. последнее сформировалось в религию и церковь лишь через несколько столетий после рождения Христа, — не говоря обо всем этом, ведь сам Христос не смотрел на себя, как на спасителя рода человеческого. Почему же Вы и Ваши присные (Мережковский, Бердяев и др.) ставите Христа центром мира, богочеловеком, святою плотью, моноцветком и т. п.? Нельзя же допустить, чтобы Вы и Ваши присные искренно верили во все чудеса, о которых рассказывается в Евангелиях, в реальное, конкретное воскресенье Христа. А если все в Евангелии о чудесах иносказательно, то откуда у Вас обожествление хорошего, идеально чистого человека, каких, однако, всемирная история знает множество? Мало ли хороших людей умирало за свои идеи и убеждения? Мало ли их претерпело всевозможные муки в Египте, Индии, Иудее, Греции? Чем же Христос выше, святее всех мучеников? Почему он стал богочеловеком?
Что касается сущности идей Христа, насколько они выражены Евангелием, его смирения, его благодушия, то среди пророков, среди браминов, среди стоиков найдете не одного такого благодушного мученика. Почему же, опять-таки, один Христос спаситель человечества и мира?
Затем никто из вас не объясняет, что же было с миром до Христа? Жило же чем-нибудь человечество сколько тысячелетий без Христа, живут же четыре пятых человечества и в настоящее время вне христианства, стало быть, и без Христа, без его искупления, т. е. нисколько в нем не нуждаясь. Неужели все бесчисленные миллиарды людей погибли и обречены на погибель потому только, что они явились на свет до Спасителя-Христа, или за то, что они, имея свою религию, своих пророков, свою этику, не признают божественность Христа?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});