Сборник статей, материалов и документов - Был ли Сталин агентом охранки - неизвестен Автор

выдающихся оперативников НКВД. Знал я и его жену -- Лизу Горскую.

МОРРИС. Она тоже была офицером разведки, не так ли?

ОРЛОВ. Она тоже была офицером разведки и работала в моем подразделении.

МОРРИС. Не могли бы вы рассказать нам о нем и о ней: каковы, в общих чертах, были их задания и каким образом они были связаны с разведывательными операциями на территории Соединенных Штатов, если в то время такая связь вообще существовала?

ОРЛОВ. Мне известно, что самое важное свое задание Зарубин выполнил до войны, в Германии. Это было очень опасно -- действовать против Германии нелегально, с фальшивым паспортом. Его жена также работала там нелегально. Я не знаю, чем он занимался в Америке. Мне известно о нем только то, что публиковалось в газетах. Его жена тоже была заметной фигурой в разведке, и с ее помощью был ликвидирован другой оперативник НКВД по фамилии Блюмкин. Блюмкин во время одной из своих поездок за границу отправился в Турцию -это было в 1930 году -- и имел беседу с Троцким, чьим главным телохранителем он служил в годы гражданской войны. Об этом стало известно в Москве, и жене Зарубина было приказано шпионить за Блюмкиным и выведать о нем все что можно. В итоге Блюмкин был по приказу Сталина расстрелян. Кстати, этот Блюмкин был знаменитой фигурой. Когда ему было всего 17 лет, в самом начале революции, он был эсером и противником коммунистов, то есть большевиков. Ему не понравился Брест-Литовский договор, который Ленин подписал с немцами и по которому Германии уступалась часть России, поэтому он позвонил германскому послу в Москве и, представившись сотрудником ЧК, заявил, что у ЧК есть информация, что господина посла собираются убить. Блюмкин сказал, что ЧК хочет предупредить посла о готовящемся покушении, для чего и нужно приехать. Посол сказал, чтоб приезжали немедленно. Блюмкин приехал к нему, открыл чемоданчик и сказал: "Вот бумаги". Он извлек какие-то бумаги, потом выхватил пистолет и застрелил посла. Это была нашумевшая история. Политбюро хотело расстрелять его, но Троцкий проявил к этому семнадцатилетнему парню интерес и решил поговорить с ним. Блюмкин сказал: "Я знаю, что меня ждет расстрел, но если вы сохраните мне жизнь, я буду верно служить революции". Троцкому он понравился, и он защитил Блюмкина, а затем сделал начальником своей охраны и командиром своего личного бронепоезда. Вот почему потом, в 1929 году, Блюмкин, находясь за границей, решил навестить Троцкого, и это привело к его кон

МОРРИС. Сенатор, прежде чем мы закончим с этим Зарубиным, хочу добавить, что, по имеющимся у нас сведениям,

среди американских коммунистов, среди местной американской агентуры, Зарубин был известен исключительно как "Питер", а его жена -- как "Элен". Иными словами, американцы, его американские подчиненные, контактируя с ним, не имели понятия о том, что его подлинное имя Зарубин. Господин Орлов, вы, следовательно, полагаете, что в настоящее время необходимо -- таковы, по крайней мере, ваши рекомендации, -- чтобы кто-то, например, сенатор или генеральный прокурор, сделал публичное заявление, подкрепленное конкретными гарантиями неприкосновенности и предоставления вида на жительство, но без предложения денег, так как это, на ваш взгляд, была бы неверная нота, -это, по-вашему, подтолкнет сотрудников НКВД в Соединенных Штатах явиться с повинной и все выложить?

ОРЛОВ. Несомненно. Причем не только офицеров НКВД, но, я бы сказал, и всех остальных -- тех, кто участвует в заговорах Советов против свободного мира. Это может быть также советский дипломат, который не причастен к шпионажу, но обладает информацией, позволяющей разоблачить подрывную деятельность Советов и их сателлитов. Я считаю, что нежелание дезертировать объясняется также безразличием западных правительств к этой проблеме. Например, если вы помните случай с Гузенко в Канаде, который засветил всю атомную сеть. В 1945 или 1946 году Гузенко собрал все документы, свидетельствовавшие о наличии в Канаде гигантской сети. Он явился к министру юстиции -- хотел дезертировать -- и продемонстрировал эти документы. Министр юстиции показал их Маккензи Кингу, премьер-министру, и Маккензи Кинг сказал: "Попросите его пойти и положить эти документы на место". Мало того: Маккензи Кинг, после того как эти документы были проанализированы и стало ясно, что они представляют колоссальный интерес, что речь действительно идет о наличии атомной шпионской сети, совершил вояж в Соединенные Штаты и встретился с американским президентом, а потом поехал в Великобританию, чтобы увидеться с премьер-министром Этли. И Кинг выступил в палате общин, где, в частности, заявил: "Я сказал этому Гузенко, что он должен вернуться и положить все это обратно в советские папки, что нам это не нужно. Я поступил так потому... -сказал он, --... что не желаю осложнять отношения с Россией". Еще он сказал, что хочет увидеться со Сталиным. Цитирую дословно: "Исходя из того, что я слышал и знаю о премьере Сталине, я уверен, что он не одобрит и не простит подобную деятельность в одном из посольств своей страны". Вот так поступили с Гузенко -- а ведь его могли убить еще до того, как он дезертировал, его могли отправить в Россию, могли выдать советским властям.

Известно, что во время войны многие перебежчики были высланы из Америки в Россию. Я еще не прочел последней книги о ФБР, но листая ее, обнаружил один эпизод, описываемый самими властями. В 1943 году молодой моряк, русский моряк по фамилии Егоров, совершил побег. Он спрыгнул с борта на причал. Советы потребовали от американских властей найти его и выдать. Он был пойман и должен был быть доставлен на борт норвежского судна. Но когда его вели туда, он сбежал и спрятался на какой-то ферме. Спустя год полицейский патруль заметил, как четыре человека тащат какого-то парня к месту стоянки русского судна. Полицейские подошли к ним и спросили: "Что это вы делаете?" Один из четырех похитителей представился Ломакиным, консулом Ломакиным, советским консулом, и сказал, что этот человек -- дезертир и все такое прочее. И, несмотря на протесты американских властей, парня затащили на борт советского судна. Спустя два дня американские следователи появились на судне и потребовали встречи с этим Егоровым, чтобы допросить его. Егорова привели -- он был весь в синяках и ссадинах от побоев. Он на коленях умолял не отправлять его в Россию, где его наверняка прикончат. Но присутствовавший при этом Ломакин, советский консул, заявил: "Нет, мы не можем его отпустить -- я только что включил его в судовую команду". Несмотря на это, американские власти ничего не предприняли, и этот человек был отправлен в Россию, где его наверняка расстреляли. Отчет американских властей об этом случае содержится в упомянутой книге о ФБР. Власти оказались бессильны что-либо сделать, и автор доклада заключает: "Этот человек -- Егоров -наверняка будет расстрелян". Короче, учитывая подобные факты, надо быть вдвойне смельчаком...

Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Иными словами, мы не предлагаем им абсолютно никаких стимулов к побегу?

ОРЛОВ. Не только не даете стимулов, а подчас наоборот.

Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Не подталкиваем, а отпугиваем?

ОРЛОВ. Вот именно.

Сенатор МАККЛЕЛЛАН. В интересах протокола я хотел бы внести одно уточнение. Тут были ссылки на то, что если некий сенатор -- это подразумевается -- сделает подобного рода заявление, то оно будет сделано как бы от имени правительства. Таков естественный вывод. К сожалению, подчас бывает иначе, и я хотел бы сказать по этому поводу несколько слов. На мой взгляд, поскольку речь идет о конкретных действиях исполнительной ветви власти, потребуется законодательная инициатива Конгресса, чтобы дать на это разрешение.

ОРЛОВ. Я знаю, но я имел в виду, сенатор, что некий сенатор мог бы сделать следующее заявление: "Я применю свое влияние, я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедить

исполнительную ветвь предоставить политическое убежище такому человеку".

Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Иными словами, это должно стать политикой правительства, и от кого бы ни исходила инициатива, такая политика должна стать нормой. Хорошо, продолжим.

МОРРИС. Сенатор, я полагаю, фактор времени, мы можем этим ограничиться. У меня есть еще один круг вопросов, с которыми, я думаю, мы сможем быстро разделаться.

Сенатор МАККЛЕЛЛАН. Хорошо.

МОРРИС. Не кажется ли вам, например, что Советский Союз, нынешние лидеры Советского Союза, отказавшись от сталинской системы правления, ступили теперь на новый, иной путь, который сказывается даже на американской компартии здесь, в Соединенных Штатах? Тут два аспекта: советская политика за границей и политика коммунистов здесь, у нас. Это мой последний вопрос.

ОРЛОВ. Нет, я не думаю, что они действительно изменились. Речь идет о временной либерализации в России, которая сводится лишь к определенной свободе слова. Хрущев, которого я знал лично, и все прочие кремлевские руководители -- такие же сталинисты, какими были всегда. Сами они нисколько не изменились, равно как и их политика в собственной стране -- проводимый ими экономический курс, как мы видим, остается прежним. Это означает упор на тяжелую индустрию, производящую вооружение, и ничего -- потребителю, никаких потребительских товаров, очень мало продовольствия, нехватка еды и товаров, -- словом, прежние тяготы для русских людей. Во внешней политике они проводят тот же самый сталинский курс, стремясь поработить другие страны и другие народы.