Полное собрание сочинений. Том 50 - Толстой Л.Н.

18 С. Я. П. 89. Встал поздно, сел за работу, приехал амер[иканец] Lee, помешал. Но я все-та[ки] занимался, потом пошел с ним ходить. Он серьезный человек — демократ. Я говорил ему, что для того, чтобы быть демократом, надо быть больше, чем демократ. Надо понять религиозное движение. Он понял. Досадно б[ыло] на беготню Фомича. После обеда проводил его. Учил Андр[юшу] арифметике. Вечер скучно без дела, 12-й час ложусь.

19 С. Я. П. 89. Если буду жив.

[19 сентября.] Жив, очень поздно встаю. Усердно писал, поправлял Кр[ейцерову] С[онату]. До начала действия всё исправно, но потом не хорошо. Приехал сначала Илюша, потом опять Американец, спрашивал о том, как живут последователи. Я ходил с ним до Ясенков. Проводил его. Вечером [вымарана одна строка] только что говорил Маше и т[ете] Т[ане] о том, как радостно переводить дело с суда человеческ[ого] на суд Божий и б[ыл] в молитвенном размягчен[ном] состоянии и тут вдруг это... Тяжело б[ыло] и я сдержался, но сделал хуже, пожаловался и себя пожалел; и поднялась такая злоба, что сделалось сердцебиение — болен сделался. Почти не спал.

20 С. Я. П. 89. Поздно. Пришел Журавов. Мне в первую минуту б[ыло] неприятно, но потом разговорился с ним и узнал, что он доволен своей судьбой и написал недурную повесть о кликуше. Я говорил с ним о работе. Он сапожничает с братом. Да, работа сама для себя есть пьянство скверное. Писал мало. Спал. Вечером пошел в Ясенки, встретил брата Сер[ежу]. Хорошо с ним. Дома Давыдов. Скучно мне. И я падаю духом, не радуюсь. Помоги мне, Отец.

21 С. Я. П. 89. Поздно. Ночью кошмар; сумашедшая, беснующаяся, к[оторую] держат сзади. Читал и писал немного. Окончательно решил переделать, не надо убийства. Пошел пилить с В. и мужиком Грумантск[им]. Маша хоро[ша]. Одна радует. Приехал Бестуж[ев] и Раевский. Зачем я им? После обеда, при них опять мучительный разговор о том, что «у ме[ня]» печатать. И опять я не могу жалеть слепого, а сержусь на него. Уехали Бест[ужев] и Раевс[кий]. Записал и посижу, читая.

22 С. Я. П. 89. Если буду жив.

[21 сентября.] Да, хочется умереть, виноват. Я б[ыл] в упадке духа главное от того, что как будто забыл свое дело жизни: спасти, блюсти душу. Сегодня 21 думал: славянофильство это любовь к народу, признание истины в его формах жизни. У нас это произошло от того, что благодаря Петру русское высшее сословие усвоило себе всё, что сделал запад, стало на тот путь, где видно, что идти дальше некуда, стало на эту точку зрения тогда, когда народ еще не вышел из старого республиканского склада жизни. И вот это высшее сословие видит, что не надо идти за ними, а надо попытаться удержать старые справедливые формы — сознательно.

23 сентября. Был жив и 22. Встал бодр и весел. Даже ночью один сам с собой улыбался. Не брался за работу до отъезда Тани. Поработал, проводил и только что хотел сесть за работу, как пришел Пастухо[в] и Шамраевский. Пастухов поступил в учителя. Тож[е] и Долнер. Буткевич Андр[ей] едет в Москву. Получил хорошее письмо от Чертк[ова]. Я посадил их читать, а сам стал заниматься Кр[ейцеровой] Сон[атой], к[оторая] уж совсем не Кр[ейцерова] Сон[ата]. Всё клонит к тому, чтобы убийство б[ыло] просто из за ссоры. Прочел историю убившегося мужа и жены, убившей детей, и это еще больше подтвердило. Потом пилил с молодыми людьми, обедал и пошел провожать их к Туле. Приятно прошелся, встретил двух Маш и с ними весело приехали домой. Статьи Шекеров прекрасные две.

23 С. 89. Я. П. Встал рано, сел за Кр[ейцорову] Сон[ату], мало сделал, полежал, пошел к Осипу и с ним и Севастьяном до обеда рубил деревья. Устал. Мыслей мало; раза два воздерживался от злобы успеш[но]. Теперь 7 часов, записал и иду наверх читать. [Вымарано 4—5 слов.]103 Грустно вспомнить.

Но всё хорошо и полезно б[ыло] для души. Да, с Бестужевым, к[оторый] нападал на мысль о целомудр[ии] с точки заботы о продолжении рода, говорил следующее: По церковному верованию должен наступить конец света; по науке точно также должна кончиться и жизнь человека на земле и сама земля, что же так возмущает людей, что нравственная добрая жизнь тоже приведет к концу род человеческий. Может быть, это совпадает. В статье шекеров говорится то же самое. Там говорится: почему же людям воздержанием не избавить себя от насильственной смерти? Прекрасно. Тихо кончил вечер.

24 С. Я. П. 89. Встал рано. Не помню, почему не писал. Да, вчера получил посылки из Тулы и в том числе письма Аполлова — замечательные. Он бросает священство. Он пишет: я не приставал к вам, боялся, что Толстой оставляет что-нибудь из ненавистной мне богословск[ой] системы. Теперь я присоединя[юсь], чтоб посвятить жизнь на борьбу с этим обманом. И разные резкие сильные выражения. Хороша его сказка, задуманная, об уловке Мары, чтоб бороться против света Будды. В самом деле, как же бороться с христианством, как не прикинувшись учеником? Превосходная книга из Тихона Задонск[ого]. Не может же всё это не произвести последствий. Мне кажется иногда, что я присутствую при зажигании поджожек. Они загорелись, так что наверно загорится всё. Дрова еще совсем холодны и нетронуты, но они несомненно загорятся все. Приехали дети и Илья. После завтрака читал Тихона и потом пошел в лес пилить. После обеда написал письма незнаком[ым]. За обедом С[оня] говорила о том, как ей, глядя на подходящий поезд, хотелось броситься под него. И она очень жалка мне стала. Главное, я знаю, как я виноват. Хоть вспомнить мою похоть мерзкую после Саши. Да, надо помнить свои грехи. — Примириться с ближним, простить обиды? Трудно, невозможно даже, сказать себе: прощу, и простить. Одно можно. Это помнить свои вины, грехи, если можно, против того человека, к[оторого] надо простить, если же нельзя, то хоть просто свои вины и грехи, равные и большие той, какую надо простить. Многие же могут этого. И я не мог. Не могут те люди, к[оторые] не знают за собой грехов. Не знают, п[отому] что точно не видят их. Грехи их от не троганья их скипелись и покрылись корой в их душе и они воспоминанием не могут найти их. Надо прежде общим покаянием разбить эту кору, раскидать их и тогда они всегда будут под рукой и всегда найдешь столько и каких нужно грехов, один хуже других. —

Вечером читал. Было уныло.

25 С. Я. П. 89. Встал рано, не выспался. Думал: 1) Жизнь по Божьи вызывает злость людей. Злость эта бывает особенно ядовита. Злящиеся люди выбирают самые слабые места (как пчелы глаза) и бьют в них. Выедают грязь во всех закоулках, вычищают сердце до дна. И это-то и нужно человеку, желающему жить по Божьи. Мне много пользы сделало это. 2) Большая доля неуспеха моей проповеди от того, что я еще не опомнился от радости познания истины и мне всё кажется, что это я узнал ее и я говорю от себя, приписываю себе, а не Богу и не от Бога говорю. Надо помнить всегда и так говорить, что я говорю не от себя, а говорю то, что сказано в откровении (вся мудрость людей) и в совести каждого. Пересмотрел Власть тьмы без 4-го акта и посылаю назад. Письмо от Черт[кова] трогательное.

26 С. Я. П. 89. Ответил длинным письмом. Только этой делал. Писал много. Вчера и нынче. Ездил на волостн[ой] сход и еще написал письма. Дурно спал. Добрый человек это тот, кто помнит свои грехи и забывает свое добро, и злой — наоборот. Не прощай себе для того, чтоб быть в состоянии прощать другим.

Ходил к Павлу, начал сапоги. Письма от Левы и Stockham.

27 С. Я. П. 89. Встал рано, немного написал, шил сапоги и потом пошел по лесу осмотреть буролом. Записал кое что к Кр[ейцеровой] Сон[ате]. Потом много работал с Ильей и с Сон[ей]. Вечер шил. Письмо от Тани. Нехорошо ее поездк[а]. Жалко.

28 С. Я. П. 89. Дурно спал. Был спокоен, а потом ослабел. Читал роман Эртеля, очень хорошо. Немного пописал, шил сапоги. Пилы не б[ыло] и пот[ому] пошел по лесу. Думал: то, что писал Ч[ерткову], что несоответствие дел, поступков с сознанием — грех, то, что служит основанием всяких жертв и культа, есть непременное условие человеческой жизни, движение жизни. Несоответствие ведь есть ничто иное, как видимое перед собой недостигнутое совершенство. Жизнь без этого несоответствия, когда человек живет не видя своих грехов, есть жизнь животная; такая же жизнь человека, не видящего впереди высшего совершенства — как бы головой в стену уткнулся. Да, огромная ошибка это покаяние, раскаяние и искупление грехов чем-либо другим, чем то, что вытекает из самого сознания греха. Ведь что такое грех? Отступление с прямого пути направо или налево. Что ж вытекает из того, что я понял, что я сбился налево? Кажется ясно, что только то, что я должен идти направо столько же, сколько я шел налево. Мы же когда каемся, этого не делаем, каемся в грехе, а не ворочаемся на тот путь, с к[оторого] свел нас грех. Как ни суди, всё выйдет, что грех требует чего-то еще, кроме покаяния. Грех — зло людям. Если я сделал зло, то ясно, что сколько я сделал зла, столько же должен стараться сделать и добра тем или другим людям. Если я внес грехом ложь в мир, должен столько же внести правды. Если я прогневил грехом Бога, то добрыми делами умилостивил его. Насколько грехом испортил душу, настолько добрыми делами должен исправить ее. — Во всяком случае грех обязывает к деятельности, а не к покаянию.