Арктическое вторжение - Сергей Донской

Оставшись одна, Настя включила телевизор, настроилась на ОРТ и стала смотреть выпуск новостей. На экране возникло слегка усталое, правильное лицо Анатолия Астафьева. Он говорил о происках иностранных спецслужб в Арктике. Судя по озабоченной мине президента, тот был очень удручен, только Настя не сразу сообразила, чем именно. Телевизор она смотрела редко, а предыдущую неделю провела на тренировочной базе, где всем было не до политики. Поэтому для нее было полнейшей неожиданностью, когда диктор торжественно произнес название полярной станции «Северный полюс-47» и сообщил, что там было убито пятнадцать полярников. Чувствовалось, что это далеко не первое сообщение о трагедии, потому что телевизионные глашатаи обходились без тревожных скороговорок, а вещали о случившемся как о прискорбном печальном факте.

Сначала по телевизору показали компьютерное изображение льдины, дрейфовавшей по Северному Ледовитому океану. Затем – схематическое изображение подводного хребта Ломоносова и со знанием дела объяснили, почему его принадлежность к континентальному шельфу России не должна вызывать никаких сомнений. Насколько поняла Настя, покойные участники экспедиции занимались сбором дополнительных подтверждений этого факта. Их дрейф на льдине должен был продлиться почти год, но неизвестные враги жестоко расправились с ними. Зазвучала траурная музыка, по экрану поплыли фотографии погибших героев.

Начальник экспедиции Трегубов… кинорежиссер Бородулина… доктор наук Полынцева… метеоролог Кващинский… геофизик… океанограф… гидробиолог… водитель…

Фамилии потрясенная Настя воспринимала плохо, но зато ей запомнились две северные лайки, которых тоже прикончили неизвестные. Дьюк и Диана. Их-то за что? Ах да, наверное, они бросились на защиту людей, вот их и убили.

– Правительство России намерено в ближайшие сроки найти террористов в любой точке земного шара, – провозгласила ведущая, сменившая своего партнера по телестудии. – Операцию по поискам преступников контролирует лично президент Анатолий Астафьев.

Не досмотрев сюжета, Настя выключила телевизор. Преступников-то, может, и вычислят, а дальше что? Это не боевиков в Дагестане шлепать. Вон, Березовский с Закаевым в Лондоне уже столько лет живут и здравствуют. И таких на Западе полно, в той же Америке, например. Рука Москвы не настолько сильная и длинная, чтобы туда дотянуться. Пошумят-пошумят и успокоятся. Замнут для ясности. Вот если бы Насте поручили разобраться с этими ублюдками, она бы не стала затевать волынку с экстрадицией. Перестреляла бы всех поодиночке, и дело с концом. Хоть даже если бы этому пришлось посвятить остаток молодости.

Убедившись, что до выхода в город осталось четверть часа, она занялась детальным осмотром гостиничного номера. Обстановка вроде бы была располагающей – мягкие кресла, шкаф-купе, изящные светильники. Но все это казалось каким-то неухоженным, а в комнате явственно ощущался запашок затхлой сырости. Пошарив взглядом по стенам и обоям, Настя обнаружила пару пятен плесени и брезгливо сморщила нос. «Спасибо этому дому, пойдем к другому».

Накинув неприметную серую куртку и водрузив на голову кепку а-ля Гаврош, Настя отправилась на прогулку. Остановку трамвая номер шесть она отыскала без труда, а потом минут пять ожидала его в обществе пасмурных, как погода, рижан. Дождя не было, но Настю не покидало ощущение, что с неба моросит, так промозгло и сыро было на улице. Она зябко поежилась, прислушиваясь к своему организму. Уж не простудилась ли она? Или озноб вызван предстоящей встречей с временным начальником?

«Ну, солнышко, раздевайся скоренько. Начинаем работать. И помни, что в рапорте будут отмечены твои профессиональные способности».

Вспомнив про пистолет в унитазе, Настя слегка успокоилась и поднялась в вагон трамвая. Пассажиров было немного, и все же на всякий случай она держалась поближе к выходу, чтобы не пропустить свою остановку. Их названия высвечивались на электронном табло. Билеты тоже были электронные. Настя заранее обзавелась одним, уплатив в киоске латышский полтинник. Обратный билет она не брала. Кто знает, куда ее повезут и на чем?

Занятая своими мыслями, Настя все-таки замешкалась и едва успела проскользнуть между закрывающимися створками двери. Остановка «Университет» встретила ее пронизывающим ветром и гомоном молодежи, перемещающейся в разных направлениях. Слева и справа простиралась улица, по которой ехали автомобили. Впереди Настя увидела голые деревья сквера за чугунной оградой. Ей предписывалось прохаживаться вдоль сквера, ожидая, пока прозвучит условный пароль. Приготовившись к долгой бесцельной прогулке на холодном ветру, она была приятно удивлена, когда ее тут же окликнули:

– Катя? Здесь? Какими судьбами?

Обернувшись, она отрезала:

– Я вам не Катя. Вы обознались.

«Обознавшийся» мужчина в принципе ей понравился. В светлом плаще с поднятым воротником, голова не покрыта, лицо худое и в меру ироничное, а глаза серые, под цвет рижского неба. Молодым человеком его называли разве что люди пожилые, но выглядел он действительно молодо. Несмотря на густую многодневную щетину и пять четко прочерченных временем морщин. На лбу две длинные, горизонтальные, перечеркнутые вертикальной, пролегающей между бровями. И еще пара морщин на запавших щеках, по обе стороны от прямой линии рта.

Внезапно этот рот улыбчиво приоткрылся, обнажая ровный ряд белых зубов:

– «Вамнекатя?» Очень приятно. А я Глеб. Вы не меня ждете?

Роль уличного ловеласа давалась мужчине легко, и Настю это неожиданно разозлило. Боец невидимого фронта! Разъезжает по миру в своем пижонском плаще и цепляет наивных дурочек в перерывах между заданиями.

– Очень может быть, – выдавила из себя Настя, тем самым завершая обмен условными фразами. – Только называйте меня Настей, пожалуйста. С детства не люблю, когда меня дразнят.

– Я тоже, – признался мужчина, представившийся Глебом. В его голосе послышались жесткие нотки, как будто он кого-то предостерегал от некорректного по отношению к нему поведения.

«Поэтому его никто никогда не дразнил, – подумала Настя, – а кто отваживался, тот потом жалел об этом».

– Я в вашем распоряжении, – произнесла она, убедившись, что поблизости никого нет.

«Вот именно, солнышко! Поэтому не будем терять времени! Поехали к тебе, только по дороге заскочим в магазин за резиновыми изделиями, без которых в нашем деле не обойтись».

– В моем полном распоряжении, но, к нашему обоюдному удовольствию, не надолго, – произнес мужчина без улыбки. – Расслабьтесь. Убить женщину я способен, но изнасиловать – ни-ни.

Он снова улыбнулся, едва заметно.

«Черный юмор? – спросила себя Настя. – Странная манера шутить. Хотя, возможно, это чистая правда».

А еще она поняла, что сегодня никто ее не будет называть солнышком, золотцем и зайкой. И случайная половая связь вряд ли предвидится. Это было приятно и… обидно. Новый знакомый смотрел на Настю без намека на пошлую игривость. В его взгляде отсутствовало вожделение.

Чтобы расшевелить его немного, Настя как бы случайно сняла кепку и поправила свою продуманную прическу. Полное фиаско. На нее с интересом взглянула молоденькая латышка, проходившая мимо, но глаза напарника сохраняли равнодушие.

«Ничего, – подумала Настя, – ты у меня сегодня побежишь в супермаркет как миленький. И пистолетом жонглировать будешь. И хвастаться напропалую. Ты меня еще не знаешь, Глеб. Но ты узнаешь, обязательно узнаешь!»

– Какие будут распоряжения, шеф? – спросила она фамильярно.

– Начнем с того, что вы будете вести себя скромно и не задирать нос без необходимости, – заговорил Глеб Грин, изучая напарницу.

В общем и целом она его устраивала. В меру кокетлива, в меру вызывающа. Должно быть, это вызвано напряжением и страхом перед неизвестностью. Грин для нее абсолютно чужой и незнакомый человек, от которого можно ожидать чего угодно. Учитывая приказ Верещагина избавиться от напарницы после завершения акции, о котором, как опытный агент, она могла подозревать, причин волноваться у Насти предостаточно. Да и вообще вынужденное общение с посторонним мужчиной заставляет ее держаться настороже. У женщин-разведчиц с личной жизнью обычно нелады. Чаще всего их используют в качестве приманки или подстилки. Секс-автоматы, не обязательные для многоразового употребления. Роль унизительная, почестей не сулящая. Вот Настя и хорохорится. Естественная реакция.

– Так лучше, гораздо лучше, – похвалил Настю Грин, когда она вновь надела кепку, надвинула козырек на глаза и сунула руки в карманы куртки. – У вас симпатичная сумка, – сказал он. – Удобная.

– Это рюкзак, – сказала Настя, перебрасывая его с плеча за спину. – Немного несолидно для моего возраста, зато руки свободны.