Солнцеворот желаний (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone"

Видимо мрачная тень, пробежавшая по моему лицу, была настолько яркой, что он спросил, в чём дело. И я выложила всё, что сказал Никлос несколько дней назад. И про запреты, и про желания.

— О, моя милая, твой король не так умён, как ему кажется. Иначе бы он чётче формулировал свои запросы, — рассмеялся Кукулейко, а потом указал маленькую тропинку, по которой я могла пройти.

* * *

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она перехватила меня у самого выхода. Кандира Мойер, мой главный обвинитель и защитник одновременно. Она на расстоянии держит серых мышей Богарта, поддерживая мою легенду, и в тоже время при каждом удобном случае обвиняет в потакании желаний короля. Глава ордена считает, что я лишь заблудшая птичка с белыми крыльями, которая вот-вот вернётся к привычному циклу и всё прекратится. Она не верит белокрылым, считая нас слабыми, рождёнными с единственной целью — рожать чёрных королей и умирать, подчиняясь проклятию.

Иногда кажется, что никогда не удастся её переубедить. Но вот она стоит напротив, такая же сухая и жёсткая, как и всегда. Но было что-то в изломе её бровей, что напоминало о раздражении на собственную просьбу, готовую прорваться сквозь сомкнутые уста.

— Вы беспокоитесь за проверки, устроенные Богартом? Слежку? Изучение бухгалтерии, на страницах которой он может найти ваши тайны? Опасные секреты с двойным дном? Хотите, чтобы я отозвала верного королевского пса? — спрашиваю с холодком в голосе, скрещивая руки на груди. После крайне тяжёлого занятия с Кукулейко, мне хотелось поскорее выбраться на дождливую улицу, чтобы найти то самое место встречи, о котором говорилось в письме.

— О, это лишь мелочи. Канцелярия никогда не найдёт ни одной нашей тайны. Мы существуем гораздо дольше, чем эта служба. И знаем больше, — пренебрежительно отозвалась она о самой опасной организации королевства. — Нет. Но… — женщина замялась, и, аккуратно взяв меня за локоть, увела в сторону, наклоняясь ближе. — Есть нечто, что беспокоит куда как сильнее. Слова, сказанные в день, как ты впервые пришла сюда. О вещах Клэрии из другого мира.

Я недоумённо повела плечами, и она скрипнула зубами, скривившись как от стухшего лимона. Даже лицо посерело, будто её гложила тяжёлая болезнь. Я была той ещё занозой для женщины, считавшей себя второй после святой Клэрии.

— Ты должна уничтожить их. Все до единой. И тот амулет, что носишь под одеждой. Сожги всё, а пепел развей над водой.

Я заговорила в ответ, не скрывая своего изумления, но монахиня осталась непреклонной. Голубые глаза сверкнули в темноте, когда она обхватила символ Клэрии на груди, сжимая до белизны костяшек пальцев.

— Мы опасаемся худшего, кэрра Селеста Каргат. Твои занятия подходят к концу, скоро шаман покинет нас. Ты единственная, кто стоит на пути пробуждения вечных. И мы не верим в тебя, белая драконица. Ты так молода и неопытна. Другие силы подстроили события так, что цикл был нарушен, а значит сказанное пожилой эльфийкой пророчество исполнится. Но старые боги не смогут покинуть этот мир без навигации. Им нужны маяки, и все они — в королевской сокровищнице. Уничтожь их. Пусть вечные останутся здесь.

Несколько секунд я просто смотрела на неё, не торопясь с ответом. Уж больно много сегодня обвинений и недовольств было высказано мне в лицо.

— Я подумаю над вашим предложением влезть в сокровищницу и уничтожить самые бесценные вещи королевской семьи, — и я обворожительно улыбнулась. — Но не думайте, что я буду пытаться хоть в чём-то вам угодить. Очевидно, что вы позволяете мне быть здесь только из уважения к Кукулейко. А он уже назвал цену за свои услуги.

Женщина поджала губы и медленно кивнула, говоря:

— Что же, видимо мне придётся поискать другого исполнителя этой очевидно наиважнейшей задачи, раз белая драконица не желает рушить сложившиеся тёплые отношения с королём.

Мне ничего не оставалось, кроме как удалиться. Я не желала потакать ей. Но, как и обещала, я подумаю над её словами. Над всеми её словами.

* * *

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Никогда не думала, что может так надоесть дождь.

Этот дом затесался в самом центре столицы в самом узком переулке среди таких же серых домов и покатых крыш, где по водостокам как водопад сбегают дождевые ленты, создавая бурные ручьи под ногами, сводя с ума стальным грохотом. Зонт безнадёжен перед таким наплывом воды, и я промокла насквозь ещё до того, как подошла к дверям и постучалась.

Мне не открыли, но это и не было моей целью. Я, оглядевшись, зашла внутрь, переступая через высокий порог и наваленные тюки с песком и сеном. Ещё неделю назад наводнение поднялось до полуметра и многие первые этажи зданий оказались затоплены. Сейчас вода сошла, дождь поутих, но это лишь затишье перед грядущим крещендо буремесяца. Лучше так, чем потоки соли, раздирающие кожу и глаза.

Воздух стылого и мрачного, заброшенного бара бросился в лицо лёгким сквозняком с привкусом тины и гнили. Помещения первого этажа не обработали после прихода воды и всё здесь пришло в запустение. На барной стойке пустые бутылки и стаканы, опрокинуты стулья, и со стен попадали картины. Вода не пожалела живопись, не обошла стороной и деревянные столики. Вздутые деревянные половицы противно скрипят под ногами, а местами проседают и кажется, что они сгнили насквозь и следующий шаг отправит меня в ледяной подвал, откуда через узкие дыры в полу тянуло холодом.

Пройдя дальше через покосившуюся и оттого заевшую дверь, попала на вторую часть дома. Такую же покинутую и выстуженную. Поднявшись на верхний этаж, почувствовала дуновение тепла: за одной из дверей пробивались лучи света, и я ощутила жар от работавшей печки. Я знала, что там кто-то есть. Почти слышала дыхание, барабанный стук пальцев по столу, шорох материи, негромкий кашель. Десятки мельчайших звуков доносилось из-за стены, и я замерла у входа, прислонив костяшки пальцев к дереву. А постучав, распахнула её, щурясь из-за яркого света лампы.

И на мгновение, на крошечный маленький миг, почудилось, что я вижу родное и долгожданное лицо. Будто пронёсся ветер слияния, будто он здесь и пришёл за мной. Однако чувство тепла быстро сошло на нет. Глаза адаптировались к яркому свету, и я увидела незнакомца. Человека в возрасте, низкого и пухлого, с залысиной и потрясающе-живыми глазами, смотрящими на меня с прищуром. Покопавшись в памяти, вспомнила, где уже видела его.

— Дэр…

— Можно просто Клычок, кэрра, — учтиво ответил человек, убирая руки от огня и вставая с места, клонясь в незамысловатом поклоне. Он донельзя серьёзен и собран, будто волк, замерший перед броском. В нём виднеется великое напряжение и сам мужчина будто закован в латы войны. Видимо ему было чего опасаться в столице. Наша встреча крайне важна и также крайне опасна.

Мне потребовалось разработать целую операцию с привлечением Мали, чтобы отвлечь внимание телохранителя и добраться сюда незамеченной. Но никто не гарантирует, что он единственный, кто следит за мной. И что в тенях на улице не прячутся серые мыши Богарта.

Оглядевшись, обратила внимание, что эта комната единственная из всех обитаема. Клычок провёл в ней несколько, а то и больше, дней, приведя в порядок и наведя подобие уюта. Я заметила остатки еды на столе, горки различных документов и писем. Чернильницу и кляксы на полу и скатерти.

Смятая постель смутила человека, и он поспешил накрыть её покрывалом, также пряча под простынками важные бумаги. Несмотря на возраст, Клычок двигался на удивление легко и шустро, быстро прибравшись в комнате, а после застревая у тёмного окна. Чуть отодвинув занавеску, он высунул нос наружу, пристально наблюдая за погружённой в сумрак улицей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы не представляете, какое облегчение я испытала, когда получила ответ от… — чтобы завязать разговор, заговорила я, когда Клычок бесцеремонно шикнул на меня, возмущённо приложив палец к губам.

— О, кэрра Селеста, я знаю о вашей ситуации достаточно, чтобы понимать, насколько деликатным и осторожным должен быть разговор. Поэтому в ваших же интересах избегать любого упоминания этого имени, — отпустив занавеску, ответил он, предлагая присесть за стол, и ставя на чугунную печку полный чайник. Он кряхтел как старушка, но производил впечатление живчика. Только колени и правый локоть беспокоили Клычка, и он постоянно потирал их, досадливо морщась, жалуясь на противную, дождливую погоду, совсем не подходящую для его старых суставов.