Подчинение - Каролина Дэй

покрытого потом лица Профессора и небольших темных кругов перед глазами. Но со временем они рассеиваются.

— Ты молодец, — хрипло произносит профессор Салливан и впивается в мои губы жарким поцелуем.

Сейчас я тоже не задумываюсь о том, что это наш первый поцелуй. Я слишком расслаблена, чтобы запечатлеть в памяти мимолетное прикосновение губ, однако после того, как он отстраняется и аккуратно ставит меня на пол, я готова поклясться, что внутри испытываю разочарование.

Хочу еще раз поцеловаться с ним, но дольше, глубже…

Только это желание остается внутри меня.

— Прими душ и поужинай. Я закажу воды, — мужчина отстегивает меня от наручников, доносит на до дивана и выходит из комнаты.



Глава 19

— Ты так сильно проголодалась? — спрашивает мужчина, глядя на опустевшие тарелки. Еще бы не проголодалась. Кто оставляет меня наедине с запеченным стейком из красной лососи и овощным салатом? Я бы еще добавки попросила.

И только сейчас до меня дошло, что порции могло оказаться для двоих. Для него и для меня. А я все съела сама. Вот черт! Вдруг он накажет меня? Или назовет обжорной и потребует деньги назад? Почему же я об этом не подумала?

— Есть немного. Я… я могу оплатить ужин, если…

— Я поужинал, — строго произносит он. — У нас еще осталось свободное время до начала церемонии. Не хочешь ничего сказать?

— В смысле?

Смотрю на преподавателя с удивлением. Умеет он застать меня врасплох.

— Мы сейчас не доминант и сабмиссив. Ты можешь рассказать о своих ощущениях, о том, что тебе понравилось в нашей сессии, а что нет.

Напрягаюсь изнутри, чуть ли не роняю вилку, глядя в глаза профессора. Салливана, полные серьезности. Может, там хотя бы толика иронии будет? Но нет.

И как мне рассказывать о своих ощущениях? О том, как мне было приятно и страшно одновременно? Как боль делилась на две составляющие, открывая во мне новые грани? Как?

— Смелее, Габриэль.

— Я…

Это единственное, что срывается с губ. Больше ничего не могу сказать. Губы не двигаются, в голове нет ни единой мысли, будто все стерли ластиком в одно касание.

— На колени, — в его голосе тут же появляется более приказной тон. Строгий. А в глазах отражается нетерпение. Я знаю, что может означать данный приказ. Только одно. Наказание.

— Не надо…

— На колени. Руки за спину.

— Хорошо, хорошо… мне понравилось и… и было страшно.

Его глаза не становятся мягче, но злость от них больше не исходит. Однако мне все равно страшно. Мало ли, что придет в голову Салливану.

— Дальше. Что именно тебе понравилось?

— Вы. Во мне. И… — глубоко вдыхаю, прежде чем произнести: — Шлепки.

— Хорошо, — произносит чуть мягче. — Что тебя напугало?

— Вы. У меня во рту.

Странно вот так сидеть перед профессором и рассказывать о своих чувствах во время сессии. Переживать все эмоции заново, произносить мысли вслух. Не случайно. Специально. Очень странно, очень необычно. Но в это время складывается ощущение, что будто раскрываюсь перед ним с другой стороны. Будто он выслушивает меня, как на приеме у психотерапевта, делает пометки для дальнейшей сессии. Мысленные, конечно же — перед ним нет ни блокнота, ни телефона.

Однако я не могу не заметить, как он внимательно осматривает меня, сидя напротив. Как иногда поднимает уголки губ, как его лицо снова становится серьезнее. И я снова напрягаюсь, чувствую неловкость. Грудь то поднимается, то резко опускается, сердце быстро бьется в груди. Молчание между нами длится слишком долго. Боюсь, что он вновь предпримет что-то неожиданно резкое. Снова поставит меня на колени и с большой вероятностью накажет. Но…

— Ты быстро научишься глубокому минету, — отвечает он спустя время. — Специальные упражнения и практика тебе помогут.

То есть я буду часто практиковаться в оральных ласках? На чем, интересно? На нем или на других предметах? Черт! Эта мысль немного пугает и одновременно волнует. Интересно, а он будет? Или ему, как доминанту, не положено?

— Если никаких вопросов нет, давай познакомлю тебя со следующими элементами практики.

Мужчина поднимается с дивана, протягивает мне руку. Уверенно вкладываю в смуглую ладонь свою, более бледную. Красивый контраст, кстати. Но этот факт становится неважным, когда мы подходим к резной деревянной двери, на которую я так часто обращала внимание. Порой она меня пугала одним своим видом, будто там скрывала какая-то пыточная или, на крайний случай, комната Кристиана Грея. Немного волнуюсь. Оправдаются мои ожидания или нет?

Профессор поворачивает ключ в замке и впускает меня внутрь.

Если честно, я готовилась к чему угодно. Гробы, кресты, плетки, множество цепей, висевших на потолке, множество плеток, ошейников, лопаток каких-нибудь. Но не то, что вижу сейчас. Обычная спальня в светлых оттенках, а не в черно-красных. Обычная кровать с темным постельным бельем, обычный комод, обычные прикроватные тумбы. Все аккуратно заправлено, пахнет лесной свежестью. Ароматизатор? Возможно.

Так, а где комната Кристиана Грея? И к чему решил подготовить Профессор?

— Удивлена?

— Немного, — отвечаю честно, зная, что последует за ложью.

— Запомни, у каждого человека есть свои тайны. То же самое касается и помещений, где он чаще всего бывает, — произносит уверенно, подойдя к окну. — Чаще всего это незаметно, но, если взглянуть под другим углом, — он нажимает на какую-то кнопку возле окна, и комнату в миг окутывает тьма, — то начинаешь видеть истину.

Он прав. Теперь типичная спальня выглядит иначе. Порочнее. Устрашающе. Комната становится не просто темной, она обретает легкие бордовые оттенки, особенно постельное белье. А, когда Профессор снова нажимает на кнопку, помещение насыщается красным неоновым светом. Таким же, как в коридорах.

— Видишь разницу? — не сразу замечаю, как мужчина подходит ко мне, окутывая аурой похоти и наслаждений.

— Да.

— Давай продолжим экскурсию, — он подталкивает мне к комоду. — Открой ящик.

Черт! Почему он сам не может? Обязательно заставлять меня, особенно когда я так переживаю? Но все же мне интересно, что еще скрывает эта комната. Открываю