Снайпер - Стивен Хантер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чоппер-Четыре, это Бэйс-Шесть. Не могли бы вы сделать круг вправо в радиусе где-то полмили? Новоорлеанская полиция докладывает, что там на крышах замечено какое-то движение. По координатной сетке это квадрат Л-13-Т. Полицейский из этого квадрата докладывает, что он вроде бы что-то там видел. Моя контрснайперская группа сообщает, что пока ничего не замечено, но все-таки взгляни, что там и как, хорошо?
– Вас понял, нет проблем, Альфа-Шесть, – донесся хриплый голос, и Ник тотчас услышал над головой шум вращающихся вертолетных лопастей.
– Бэйс, у меня все чисто. У твоего полицейского, наверное, глюки начались.
– Хорошо, Чоппер. Спасибо.
– Альфа-Шесть, я улетаю.
Треск лопастей переместился куда-то в сторону, и все затихло.
Ник снова остался один, и ему на минуту показалось, что место, где он сейчас находится, – вовсе не Земля, потому что в этот момент своим безлюдьем и тишиной оно скорее напоминало чужую и совсем необитаемую планету.
– Время? – спросил Боб, но ответ потонул в шуме работающих лопастей прилетевшего вертолета. Когда “птичка” улетела, он снова повторил вопрос.
– Одиннадцать пятьдесят шесть, – прозвучал ответ Пайна.
У Боба участилось дыхание, он сделал глубокий вдох и сразу же понял, что совершил глупый поступок, потому что это нарушило его визуальное восприятие. Он моргнул и потерял изображение. Наведя бинокль на объект, Боб обнаружил, что половина визирного окна представляет из себя черное пятно, образовавшееся в результате сбившейся наводки. Сердце забилось еще чаще.
“Черт бы тебя побрал! – сказал он сам себе. – Возьми себя в руки”.
Злополучная арка колокольни снова оказалась в поле зрения. Он мог разглядеть мельчайшие детали ее конструкции на фоне мрачного уныния собора. Он всматривался в нее, как бы пытаясь проникнуть внутрь, чтобы увидеть то, что по всем расчетам и должно было там быть, – застывшего в ожидании на расстоянии тысячи четырехсот ярдов от цели первоклассного снайпера Т. Соларатова.
Ну где же ты там, зараза? Где ты прячешься, сволочь? И тут он его увидел. Он увидел снайпера.
Это было какое-то едва уловимое изменение в положении створок, почти невидимая игра света и тени, по которой он определил, что это началось. Его мозг усиленно сравнивал то, что он видел сейчас, с тем, что видел мгновение назад. Наконец, Боб понял, что где-то в пятнадцати футах позади створок находится снайпер, он практически видел, как тот устраивается на стрелковой площадке и готовится к выстрелу. В течение следующих нескольких секунд все стало на свои места, и он четко представил себе всю картину. Он чувствовал важную, церемонную медлительность других людей в той комнате под куполом, которые делали свою работу, практически не передвигаясь; он видел корректировщика с биноклем, который сидел рядом со снайпером, и еще двух человек, которые стояли спиной к окну. Затем он заметил, как бесшумно, будто в немом кино, отворились створки ставен. Ширина образовавшейся щели составляла всего три дюйма. Он увидел, как там что-то зашевелилось. Боб очень тихо произнес:
– Пайн, он здесь. Я его вижу. У него около минуты до выстрела. Посылай людей, черт тебя побери, посылай их туда! Он здесь, здесь!
– Красный Дракон, мы засекли его, вперед, вперед, вперед… – передал по рации Пайн.
– Ты его увидел, – закричал Тиммонс. – Ты его увидел!
– Да быстрей же посылай туда людей, быстрей! – процедил сквозь зубы Боб. – Он уже устанавливает винтовку.
Господи, ну почему у него нет винтовки! Это был его выстрел. Это был выстрел, который заставлял его жить все эти годы, он надеялся благодаря этому выстрелу расквитаться с этим ублюдком за Донни Фенна, за свое искалеченное бедро, за то, что эта сволочь убила в нем тогда что-то очень важное, что заставляло его радоваться жизни. Он хотел выстрелить в него из ремингтона прямо сейчас, он знал, что попадет. Указательный палец на правой руке начал конвульсивно сжиматься, и Боб представил себе отдачу винтовки после выстрела. Он бы медленно выбрал курок и послал свой гостинец 308-го калибра прямо в этого ублюдка, чтобы тот побыстрей отправился в ад, разбрызгав спинной мозг и кровь сердца по всему Новому Орлеану…
– Черт, ну где же они? Давай их туда побыстрей. Он собирается…
– Всем подразделениям! Выдвижение к цели! Красный Дракон, вперед, вперед, вперед, – не уставая передавал по рации Пайн.
Где же они, где? Там сверху должен быть вертолет, из него должны уже были высадиться одетые в черное группы СВИТ ФБР, да вообще, черт побери, уже все группы захвата, находящиеся вокруг собора, должны были оказаться там и молниеносно обезвредить…
– Где они? – Боб увидел вспышку огня из ствола винтовки Соларатова.
– Боб!
Он обернулся, и Пайн выстрелил ему в грудь прямо с шести футов.
Ник зевнул и…
Он четко услышал звук выстрела.
У него по спине пробежал холодок. Казалось, что разорвалась целая Вселенная, его сердце превратилось в камень…
И тут взорвалась криком рация:
– О Господи, президент упал!
У Ника перехватило дыхание. Выстрел прозвучал где-то поблизости.
– Мы на подиуме. Находимся в зоне огня. Президент ранен и лежит. О Господи!
– Альфа-Действие, Альфа-Действие, всем подразделениям, Альфа-Действие!
“Действие” было специальным кодовым словом. Оно означало, что кто-то стреляет или уже выстрелил в президента.
– Врачей, срочно пошлите за врачами и уберите к черту оттуда всех людей!
– Медэвак, это Альфа-Четыре. Нам срочно нужна ваша помощь. Президент ранен. Лежит на подиуме. О Господи! Быстрее! Немедленно схватить стрелявшего, он может выстрелить еще раз! О Господи!
– Альфа-Четыре, ответьте. Группа Медэвак выслана. Вы все еще находитесь под огнем?
– Альфа-Шесть, стрельбы нет. Думаю, было два или три выстрела. Я не… о Господи, здесь повсюду столько крови!
– На связи Бэйс-Шесть. Всем подразделениям разрешено открывать огонь по любой подозрительной цели. Это касается вас, контрснайперская группа.
– Где эта группа полудурков Медэвака? У нас тут море крови, и есть пострадавшие!
Ник с ужасом слушал эти переговоры.
– Можете вы определить место, откуда был произведен выстрел?
– Это был очень длинный выстрел, Фил. Стрелял снайпер. Я думаю, он стрелял откуда-то из района Северного Вала, из тех старомодных развалюх. Может, из того высокого…
– Группы СВИТ, приступайте к поиску.
– У вас ничего не получается. Это Бэйс. Черт побери, вам придется посадить вертолет и вывезти им президента.
“А как же я? – подумал Ник. – Я, наверное, должен идти. Я должен что-то делать”. Он вышел из машины, проклиная себя за те пять секунд, которые уже потерял. Как-то сам по себе “смит” оказался у него в руке. Большой палец соскользнул вниз и опустил предохранитель. Ник пошел в том направлении, откуда прозвучал выстрел. Это был большой дом на улице Святой Анны, дом 415.
Пайн затащил его в другую комнату. Боб чувствовал, как по груди течет теплая кровь. Слишком много крови. Казалось, что наступил его последний час.
Руки и ноги обмякли, голова сильно кружилась… Почти теряя сознание, Боб вдруг заметил в лучах солнца стрелковую площадку, собранную из кирпичных блоков и растрескавшихся деревянных брусков. Наибольшую же важность представляло то, что лежало сверху. Отливая темным светом стали, на мешках с песком лежала длинноствольная винтовка, “Ремингтон 700” с 10-кратным прицелом “Леопольд Ультра”.
Полицейские Нового Орлеана наперебой что-то трещали по рации. Тиммонс кричал:
– Бэйс-Шесть, на связи Виктор-Семьдесят Два. Выстрел был совершен каким-то белым из дома пять-один-четыре по улице Святой Анны. Вышлите поддержку. Повторяю: подозреваемый в совершении выстрела находится на последнем этаже дома пять-один-четыре по улице Святой Анны. Вышлите, пожалуйста, поддержку…
Боб смотрел на винтовку. Это была его винтовка.
– Я ранил того, кто отсюда стрелял, – продолжал Тиммонс. – Быстрее вышлите людей. Здесь нужна “скорая помощь” и врачи.
– О’кей, добей его, – сказал полковник, выходя из тени. Боб медленно сполз на пол. – И давай побыстрей убираться отсюда.
Боб приподнялся и сел, чувствуя то же самое, что и тогда, на земляном валу, когда прилетевшая издалека пуля превратила его бедро в тысячи мелких осколков. Он чувствовал шок, ненависть, боль, но больше всего в этот момент он ненавидел себя за свою собственную глупость. Его тело наливалось невыносимой тяжестью. Дыхание становилось прерывистым и хриплым, как стук колес сошедшего с рельсов поезда, который катился теперь по насыпи. Все системы организма постепенно прекращали функционировать, и волны шока, нахлынувшие на него после выстрела, стали стихать. Ему казалось, что в легкие поступает кровь. Боли не было, было только какое-то щемящее чувство утраты, безразличной слабости и постепенного угасания жизни.
