Стихийный мир. Морской эмир - Сильвия Лайм

мягко улыбнулся, а его глубокие жемчужные глаза сверкнули. В этой улыбке были те самые расслабленность и легкость, что понравились мне ещё при первом знакомстве с эмиром. Но теперь я видела, что за ней же таилась абсолютная уверенность в себе. Тиррес никогда не дал бы себя в обиду, как не дал бы в обиду тех, кто находится рядом с ним.

Под кожей заплясала стайка мурашек.

Я могла бы быть рядом с ним…

Мои собственные конечности, которые я уже начала гораздо лучше ощущать, теперь двигались в такт движениям морского повелителя. Мы обнимали друг друга и будто бы исполняли один общий танец, от которого с каждым мгновением в крови становилось всё горячее. Я не хотела думать, как это происходит и почему, но между нашими телами уже не осталось даже мельчайшей прослойки воды.

Руки Терреса свободно блуждали по моему телу, вызывая мгновенный отклик и не рождая ни капли отторжения. А когда его губы касались меня, я и вовсе начинала забывать обо всём на свете.

— Вот видишь, все становится проще, если не раздумывать слишком много, — шепнул он, проводя большим пальцем по уголку моих губ. — И не страдать о том, что ты делаешь что-то неправильно.

После этой фразы он резко накрыл мой рот поцелуем, а его язык проник в меня одновременно с гладким щупальцем, скользнувшим между тем местом, где раньше были мои ноги.

Не знаю, как это работает, да и новую физиологию изучать было некогда, но все, что касалось линии бикини, словно бы осталось прежним.

Я хотела вскрикнуть от неожиданности, но Тиррес прижал меня к себе, просовывая язык глубже и лаская сильнее. Его горячие ладони обхватили мою грудь, и стало ясно, что одежды на нас обоих уже нет.

Куда она успела деться?..

Эмир уже который раз проводил этот фокус с одеванием.

Наши тела скользили друг по другу, и я чувствовала, как тяжело и жарко поднимается грудная клетка повелителя моря. И, лишь распахнув глаза, увидела, как под его кожей сверкает и перетекает удивительный узор из линий и завитушек, напоминающих то ли морскую пучину в период шторма, то ли смертоносные подводные растения, из сердцевины которых льется золотой свет.

— Тирр… — тихо шепнула я, протягивая руку и касаясь кончиками пальцев одного из рисунков.

Эмир улыбнулся с какой-то странной глубокой радостью во взгляде и перехватил мою ладонь. А затем наклонился к моей шее и коснулся губами той самой точки, от которой у меня окончательно вышибало мозги.

Проклятые жабры.

Я тихо застонала, зажмурившись, в основание живота словно упала горячая лавина.

— Хочу, чтобы ты была моей, Саша… — раздалось над ухом жгучее, дикое. — Проклятье… хочу, даже если это неправильно. Не могу думать ни о чем другом, только о тебе.

Я распахнула глаза, не до конца веря, что слышу это. А там, внизу, эмир продолжал медленно и остро скользить по моему телу, не давая лишний раз задуматься.

— Хочу тебя, — шептал его горячий голос. — И с каждым днём безумие все сильнее, Саша…

Он двигался всё быстрее и быстрее, и я уже окончательно потеряла голову. А когда его губы в очередной раз очутились на моей шее, позвоночник пронзило жаркой стрелой удовольствия, от которой по нервам растеклось тягучее наслаждение.

— Саша… — выдохнул Тиррес, сцеловывая мой хриплый стон, кусая мои губы и шепча что-то бессвязное.

Но я уже не понимала. Меня утягивало в какой-то темный водоворот, в воронку, из которой невозможно выбраться. Меня опутывали призрачные зеленые лапки-водоросли, напоминающие то ли кисточки, то ли чьи-то руки. А когда я поняла, что уже почти на черно-зеленом дне и не могу вздохнуть, сознание разрезала обсидианово-мрачная вспышка, среди которой сверкали лишь два злющих огненных глаза.

Глава 8. Валония пузатая или «водоросль-пузырь»

В первый момент я не знала, как поступить. Меня охватило жуткое чувство внутри, словно я что-то сделала не так. Словно я виновата. И это ощущение лишь усиливалось оттого, что огненные глаза с каждым мгновением становились все ярче, проявляя сперва лицо, затем длинные черные волосы и мощную шею их владельца. А затем и всю напряженную, сильную фигуру Сициана Алатуса Райя-нор из геноса Огненной луны.

— Ты… — прошептала я одними губами и с удивлением обнаружила, что вокруг нет воды.

Сициан молчал, не отрывая от меня темного тяжелого взгляда, полного укоризны и какого-то пугающего обещания, о котором не хотелось думать.

Под кожей ползали жучки колючего, но почему-то возбуждающего страха. Нервы звенели, будто кто-то дергал за них маленькими пальцами-крючочками.

Сициан сделал еще один шаг, и с каждым его движением вокруг нас проявлялась окружающая обстановка. Сперва пол с мягким темно-красным ковром, полным антрацитово-черных завитушек и узоров. Затем громадная постель с балдахином за спиной дожа, окно, распахнутое настежь, с развевающимися шторами…

Это была его спальня. И, оглядевшись по сторонам, я со странным дрогнувшим сердцем поняла, что испытываю ностальгию от присутствия здесь.

Странное, необъяснимое чувство, ведь ни Хальвейль Сициана, ни тем более его спальня никогда не были моим домом. Однако мне на миг стало так хорошо, словно я вернулась туда, где меня ждали…

— Какого игниса ты вытворяешь? — вдруг резко прошептало мое наваждение, сделав последний шаг и очутившись в паре миллиметров от меня.

Дыхание вышибло из груди. Повелитель Огненной луны схватил меня за подбородок и заставил запрокинуть голову и взглянуть в свои глаза. Огненно-красные, почти кровавые. Огонь снова стелился за черту радужек, исходил призрачным дымом, от которого холодело сердце, а кожа покрывалась испариной.

Меня бросило в жар, а затем в холод. Пульс подскочил до бешеного, внизу живота разорвалась маленькая водородная бомба, разливаясь по нервам сладким ядовитым спазмом.

— Я… ничего не вытворяю, — через силу заставила себя ответить, чувствуя, как теряю самообладание от его колдовского взгляда. Даже сейчас, когда все это не было реальностью. Все равно он имел надо мной бешеную власть.

Нужно было отвернуться. Но Сициан крепко держал мое лицо.

Я нервно облизнула пересохшие губы и опустила веки. Так должно было стать легче. Нельзя смотреть в глаза дракону, нельзя…

— Смотри на меня! — тут же прорычал дож, и я вздрогнула от этого низкого вибрирующего приказа, прокатившегося по нервам, как лавина.

Я зажмурилась еще сильнее, и не думая подчиниться.

Между ног стало горячо, хотя, казалось бы, куда уж там.

— Открой глаза, я сказал, — проговорил дож еще тише и опаснее. Я забыла, как дышать, меж тем чувствуя его дыхание на своих губах и замирая. Ощущая, кажется, только это. Только его