Линия крови - Джеймс Роллинс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В трубке щелкнуло, затем прорезался ворчливый мужской голос:
— Ты еще жива?
Ее муж, Монк, изо всех сил старался, чтобы это прозвучало как шутка, но в голосе его слышался напряг. Он был вовсе не в восторге от задания, которое получила Кэт, но необходимость его понимал.
— Пока что да, — с улыбкой ответила она. — Как раз топаю к клинике.
— Уж ты задашь им перцу!
Улыбка стала еще шире.
— Так и было задумано.
Кэт представила Монка в квартире, как он сидит, держа на коленях одного из малышей. На взгляд большинства женщин, муж был далеко не красавцем, брился наголо, был полноват, хоть и крепок физически. Зато умел рассмешить ее, и еще она ни разу в жизни не встречала мужчины с таким большим и добрым сердцем, который бы искреннее радовался каждому новому пополнению в семье.
— А ты дал Харриет вторую бутылочку? — спросила она.
Последовал тяжкий вздох.
— Да, дорогая. И еще сходил в «Костко» и накупил целую гору памперсов. Ты идешь спасать мир, а я прикрываю тылы.
Своим звонком Кэтрин пыталась сгладить его неудовольствие, но сделала только хуже. И никакая веселая болтовня не спасала.
— Послушай, Монк, я уже почти у клиники. Поцелуй за меня Пенни и Харриет.
— Уже сделано. Ну, и еще один поцелуйчик приберегу до твоего возвращения.
— О, мой рыцарь всегда так галантен, — с сарказмом заметила она. Но получилось как-то вымученно. Он действительно был ее рыцарем… И будет всегда.
Голос Монка прозвучал как-то хрипло:
— Главное, возвращайся целой и невредимой.
— Обещаю.
— Вот так-то лучше. Ловлю тебя на слове.
Кэт выключила телефон, и весь мир кругом показался менее светлым и ярким. Она убрала телефон, и ее на миг пронзило чувство вины.
Что я здесь делаю? Я должна быть дома. Дома!
Однако подумав, какое ей предстоит задание, она испытала приятный, словно электризующий прилив возбуждения. Так бывало с ней на каждом задании. Это ее долг, и она постарается исполнить его как можно лучше. И осознание того, что с семьей все в порядке — а иначе при Монке просто и быть не может, — сразу успокоило ее. Он — ее опора, каменная стена, хоть и находится сейчас в нескольких сотнях миль.
Кэтрин бодрым шагом двинулась вдоль высокой каменной изгороди, прошла в ворота из сварного железа — и очутилась в настоящем оазисе. Прямо от ворот начиналась тропинка; шла она через парк, причудливо вилась среди кустарника с лакированными темно-зелеными листьями, маленьких, весело бьющих из земли фонтанчиков и больших клумб с алыми и бледно-розовыми розами, источающими просто волшебный аромат.
Некто пошел на большие расходы, чтобы клиника выглядела уютно и привлекательно, походила на настоящий райский сад, где просто не могут не сбыться мечты бездетных пар. Неудивительно, что это заведение привлекало знаменитых клиентов со всего мира — в их числе оказалась и дочь президента.
И этот комплекс также принадлежал дочерней компании огромного фамильного предприятия Гантов, которая занималась биотехникой и генной инженерией. Клиника, основанная еще в начале восьмидесятых, стала конечным результатом большинства подобных исследований; в ней клиентам предоставлялись самые инновационные услуги с использованием последних разработок. Мало того, здесь же продолжалась и исследовательская деятельность, привлекавшая ученых из самых разных стран, в том числе даже из Японии. Клиника стала центром изучения бесплодия и стволовых клеток.
На протяжении последних восемнадцати часов Кэт усердно изучала деятельность клиники по документам — начиная со штата и клиентуры и заканчивая последними налоговыми платежами. Она знала об этом заведении практически все, вплоть до того, где они закупают льняное постельное белье и каков средний вес пищевых отходов за день. И чем глубже она погружалась во все эти детали, тем больше росла ее уверенность в том, что причины похищения Аманды кроются где-то здесь, в стенах одного из этих четырех зданий.
И убеждение это было связано вовсе не с тем, что Кэт уже успела узнать, но с тем, чего она еще не знала. Десять лет сбора разведывательных данных со всего мира не прошли даром, у нее выработался нюх на такие вещи. Она чувствовала, когда от нее что-то скрывают. Много раз натыкалась на следы и нити, заводящие, казалось бы, только в тупик, не имевшие никакого смысла, не укладывающиеся в голове. Но худшее начиналось тогда, когда она упиралась лбом в непроницаемую стену корпоративного сговора, где любая деятельность была зашифрована и тайна ее охранялась не хуже, чем на военном уровне. И даже если б могла, Кэт просто боялась пробиться сквозь эту стену. Одной лишь неудачной попытки достаточно, чтобы разворошить улей и насторожить силы, стоящие за всей этой деятельностью клиники.
А потому Кэтрин предпочла более прямолинейный подход: просто пришла туда. Пешком.
Она дошла до стоянки и увидела серебристый седан «Ауди А6». Лиза Каммингс взяла эту машину напрокат, и ее подруге не пришлось добираться из аэропорта до клиники двумя автобусами с пересадкой. Они приехали каждая по отдельности, и у каждой было свое задание.
Кэт поднялась по ступенькам на широкую террасу, украшавшую фасад главного здания. С виду вполне обычное медицинское учреждение. И фасад вполне типичен для Чарльстона: каменный особняк в георгианском стиле с перилами из сварного железа, тремя этажами поднимаются балконы, мансардовая двускатная крыша из красной черепицы покрыта мхом у водосточных труб.
Она вошла в главный вестибюль с кондиционером, столь освежающим после поездки в душном автобусе и прогулки под палящими лучами солнца. И сразу же ей приветливо закивала женщина за стойкой у стены. Она подошла, уголком глаза заметив, что Лиза уже сидит в приемной, обставленной, как и следовало ожидать, мягкой мебелью с бархатной обивкой и горами пышных подушек.
Лиза прекрасно соответствовала этому декору. На ней было нарядное темно-серебристое, изящно приталенное платье из «Сент-Джон».[15] Золотистые волосы распущены, спадают на плечи и сияют в приглушенном свете ламп, макияж безупречен. Она изображала доктора из частной дорогой вашингтонской клиники, которая пришла сюда выяснить, какие рекомендации и справки необходимы ее клиенткам, чтобы попасть сюда. О встрече с директором договорились заранее, и он должен был принять ее через несколько минут.
Проводя расследование, Лиза решила начать с верхов. Задание же Кэт носило более экстремальный характер.
— Чем могу помочь? — спросила ее из-за стойки женщина небольшого росточка, с огромными глазами, которые казались еще больше из-за подводки тенями.
Кэт подошла еще ближе, навалилась грудью на стойку, вытянула шею, точно боялась, что кто-то подслушает их разговор.
— Я слышала… короче, один человек сказал… что вы ищете доноров.
Женщина раздраженно нахмурилась.
Кэт придвинулась еще ближе, подозрительно оглянулась через плечо, даже слегка покраснела.
— Да знаю я. Вам нужны женские яичники. Слыхала, вы хорошо платите.
Женщина за стойкой выпрямилась и заговорила с сильным каролинским акцентом, который лишь усугублялся от повелительного ее тона.
— Милочка, так вам не сюда. Отойдите вон туда… — она указала ручкой с наманикюренными ногтями куда-то в угол, подальше от приемной. — А я позвоню и пришлю вам ассистента, он отведет вас в донорское отделение. Договорились?
Кэт кивнула и отступила.
— Спасибо.
Женщина неразборчиво буркнула что-то в ответ и потянулась к телефону.
Уже отходя в угол, Кэт поймала на себе взгляд Лизы. В этот момент их словно разделяла целая пропасть — социальная и финансовая. Лиза представляла покупателей конечного продукта, а Кэт сама была продуктом, выставленным на продажу. Споры относительно этической и моральной стороны продажи женских яичников в обществе не стихали. Стоило нацепить ярлычок с ценой на подобный товар, и последний становился привязанным к спросу и предложению — что неминуемо приводило к злоупотреблениям.
В большинстве стран третьего мира женщины целыми деревнями продавали почки или становились суррогатными матерями, сдавали в аренду свои матки. Вся эта система покупки и продажи частей тела называлась «красным рынком», и бизнес просто процветал — как легальный, так и нелегальный. Кэт читала отчет об убийцах из Боливии, которые выискивали жертвы для продажи человеческого жира в европейские косметические компании. В Китае заключенные забирали органы умерших сокамерников, перед тем безжалостно выпотрошив их; ходили слухи, будто некоторых заключенных убивали намеренно, по заказу, ради получения доходов. А в Непале был случай, когда владелец молочной фермы вдруг начал поставлять не молоко, а кровь. Он захватывал одиноких людей, голосующих на дорогах, запирал их в амбаре, регулярно брал у пленников кровь и держал там до самой смерти.