Притворщица Вдова - Дороти Мак

Этим вечером сестры поехали на бал, и леди Генри сообщила, радостно улыбаясь, что ее муж собирается нанести Чарити визит завтра утром, чтобы отдать деньги, выигранные ею на скачках в Эпсоме.

Чарити почувствовала легкое головокружение, когда она услышала сумму выигрыша.

– Триста фунтов стерлингов? – тихо повторила Пруденс. – Но Чарити!.. Как ты могла?!

– Ты все-таки медленно соображаешь, дитя мое, – весело сказала Присцилла, не замечая ужаса, написанного на лице молодой девушки.

Чарити пробормотала про себя молитву, обещая, что никогда больше не будет поступать так глупо, а вскоре они прибыли на бал.

Радуясь, что выигрыш дает им столь драгоценное время, Чарити не заметила, как к ней подошел лорд Тиндейл. Он выглядел как обычно. И снова, слегка улыбнувшись, пригласил ее на танец.

– Всегда ценила в людях настойчивость, – ответила Чарити, покачав головой. – Кажется, я говорила вам, что никогда не танцую, сэр.

– Значит, я буду иметь честь нанести вам визит не далее как завтра, потому что есть очень важное дело, которое мы с вами должны обсудить, – сказал он.

– Боюсь, что завтра не очень удобно, сэр… – начала она. Он остановил ее, подняв руку.

– Выберете время сами. Вопрос чрезвычайно важный для вас. Может, мы поговорим здесь, сейчас? Или вы все-таки предпочитаете завтра у вас дома?

– В таком случае, милорд, завтра в одиннадцать, если это вас устроит.

Чарити пыталась скрыть свое волнение и поправила слегка рукой волосы, глядя на него равнодушно.

Лорд Тиндейл поклонился и тут же переключил свое внимание на леди Генри, которую он немедленно и полностью обворожил, а она хихикала над его шутками. Он, конечно, отпускал ей комплименты, имеющие всегда успех у таких красоток.

Чарити смотрела на него с восхищением. Но он так ни разу и не глянул на нее, а затем попрощался с Присциллой и ушел, поклонившись им обеим.

Она больше не видела его этим вечером.

Когда лорд Тиндейл пришел ровно в назначенный час, она была уже на пределе.

Чарити плохо спала ночью, просыпалась несколько раз и никак не могла согреться даже под теплым одеялом. Бесполезно было напоминать себе, что в Лондоне она еще не встретила никого, кто бы мог видеть ее в Ирландии.

Ни у кого не могло быть ни малейших сомнений. Но что-то в суровом облике графа прошлым вечером тревожило ее. Он вел себя так нетипично. Это было явным предупреждением для нее.

Утром Пруденс заметила, что ее сестра очень бледная. А лорд Генри во время своего короткого визита поинтересовался, хорошо ли она себя чувствует.

Чарити слегка нарумянила щеки. Конечно, это было малодушием. Невозможно скрыться за румянами как за броней.

С жестким выражением на лице граф вошел в гостиную. Чарити внутренне сжалась. Она готовилась к борьбе, но сохраняла спокойствие.

– Доброе утро, лорд Тиндейл, – сказала она. – Прошу садиться.

Он не стал терять время на любезности, а сразу сказал:

– Я узнал кое-что, когда был в Эпсоме, миссис Робардс. И это касается вас…

– Продолжайте, – сказала она.

– Помнится, я слышал ваше утверждение о том, что весь прошлый год вы жили в Бате. Это были ваши слова. Вы по-прежнему это утверждаете, миссис Робардс?

Чарити испугалась. Но она не хотела сама лезть в его ловушку.

– Что такое вы узнали, сэр?

– Вы не ответили на мой вопрос, мэм.

– Я отвечу, когда ответите вы.

– У вас завидное спокойствие! – И, видя, что этот брошенный небрежно комплимент не произвел на нее никакого эффекта, он немного сник. – Ну ладно… Поверьте мне, это дело не доставляет мне ни малейшего удовольствия. Но мы с вами знаем, что мой кузен влюблен в вашу сестру. Как опекун Филиппа я обязан заботиться о его будущем.

Он смотрел на нее изучающе. Чарити молчала. Она чувствовала, что его гнев как бы растаял и превратился… – во что? – в сожаление, может быть…

– Я говорил с сэром Десмондом Эллерби, владельцем Золотого Луча. Сэр Десмонд купил его в Ирландии прошлой осенью. Если вы видели жеребца, то это было в Ирландии, а не в Бате. А также, – продолжал он, – миссис Марш спрашивала своих знакомых в Бате. И никто вас там не видел. Бат небольшой город. Если вы оставались там весь год, то с кем-то вы должны были встречаться.

Чарити старалась не выдать своего волнения, а сама лихорадочно искала ответ.

Надо было срочно менять тактику. Глупо, конечно, что она сказала про лошадь в его присутствии, но теперь ничего не поделаешь.

Чарити никогда не видела сэра Десмонда Эллерби… И он не знает о ее отношениях с Бренданом Райаном. Это было самое главное! Она должна остановить дальнейшие расспросы. Пора сознаться, что она лгала, когда говорила о Бате.

У нее даже вспотели ладони от страха. Она видела спасительный путь, но он был так опасен!

Есть ли у нее выбор? Может ли она рассчитывать на его помощь?

Но это их единственный шанс…

Чарити вздохнула и умоляюще посмотрела в темные глаза, которые не отрываясь смотрели на нее. Отчаяние придало ей силы.

– Действительно, мы жили в Бате. Но не целый год. Мы приехали туда поздней осенью… из Ирландии. Из дома мы почти не выходили и ни с кем не встречались.

– Почему? И что вы делали в Ирландии?

Страх и сомнение охватили ее, но отступать было уже поздно.

– Мы жили одиноко, Потому что соблюдали траур, – сказала она упрямо, прежде чем совсем не потеряла голос от волнения.

Он грозно нахмурил брови, которые сошлись в одну прямую линию у него на переносице.

– Что вы делали в Ирландии? – повторил он свой вопрос. – Вы хотите сказать, что ваш муж умер там?

Было ясно, что он не верит ей.

Сжигая за собой мосты, Чарити произнесла отчаянно:

– Не муж… Умерла моя мать.

– Но вы утверждали, что ваша мать умерла несколько лет назад. Все это сплошная ложь! Какую роль играет в этом ваш муж?

– Он… Он никакой роли не играет.

– Объясните!

Чарити так и взвилась от его резкой команды, но сразу опомнилась и продолжала смотреть на него очень спокойно.

– У меня никогда не было мужа. Мы с матерью и сестрой всегда жили вместе. Когда мама умерла прошлой осенью, у нас почти не осталось денег и нам не к кому было обратиться. Пруденс согласна была вести нищенскую жизнь и зарабатывать на хлеб, давая уроки музыки. Но я хотела, чтобы моя сестра добилась в жизни большего. – Ее голос окреп, когда она рассказывала о своем возмущении такой судьбой. – Пруденс не создана для борьбы и сломалась бы уже через пять лет или раньше. Она такая ласковая и нежная. Я знала, что если ее увидят в свете, то обязательно найдется немало мужчин, желающих на ней жениться. Денег было как раз столько, чтобы дать ей этот шанс. Я молодая незамужняя женщина и поэтому не подхожу на роль ее компаньонки. А другой компаньонки у нас просто не было.