Поместья Корифона. Серый принц - Джек Вэнс

С языка жреца, явно против его воли, сорвались слова: «Глупцы! Никогда вы не вернетесь живыми из Пальги!»

«Кто нас убьет?»

Но к жрецу уже вернулось самообладание. «Вы видели Полиамеда, — сухо сказал он. — Ступайте своей дорогой».

Джемаз и Кургеч вернулись по почти неразличимой в сумерках тропе на окраину Аллубанского леса.

Эльво Глиссам, одинокий и беспокойный, стоял, прислонившись к корме йола. Заметив возвращение Джемаза и старого ульдры, он с явным облегчением направился им навстречу: «Вас не было так долго, что я уже воображал всевозможные ужасы».

«Мы нашли Полиамеда, — ответил Джемаз. — Большой палец его ноги стал частью Великой Кости. Другими словами, от него остался только скелет».

Эльво с возмущением воззрился на темную чащу леса: «Зачем же Моффамед нас сюда отправил?»

«Надо полагать, с его точки зрения Аллубанский лес — самое подходящее место для того, чтобы выставить наши кости на всеобщее обозрение».

Эльво Глиссам с замешательством посмотрел на Джемаза, будто сомневаясь в его способности шутить, после чего снова вгляделся в мрачные глубины леса: «Что он выигрывает?»

«Время. Насколько я понимаю, ветроходы намерены препятствовать любому расследованию торговли эрджинами. В частности, они не приветствуют наблюдателей из числа „Борцов за эмансипацию эрджинов“».

Эльво невесело усмехнулся: в устах Джемаза это был своего рода комплимент. Джерд Джемаз приподнял ладонь, чтобы проверить силу прохладного ветерка, едва долетавшего с севера: «На этом далеко не уедешь».

«Здесь оставаться нельзя, — предупредил Кургеч. — Место недоброе».

Джемаз и Эльво Глиссам подняли паруса. Йол вздрогнул и неохотно покатился вдоль края леса. Но даже слабый ветерок сразу улетучился — паруса бессильно поникли, и йол остановился в какой-нибудь полусотне метров от начала тропы.

«Похоже, придется ночевать здесь», — сказал Джемаз.

Кургеч взглянул на молчаливую темную чащу и ничего не сказал.

Джемаз опустил паруса и заблокировал колеса. Кургеч рылся в припасах, сложенных в носовой кабине. Эльво Глиссам осторожно, не углубляясь в лес, собрал охапку валежника под ближайшими деревьями и стал разводить костер неподалеку от йола, на что Джемаз отозвался каким-то нечленораздельным звуком — по-видимому неодобрительным — но возражать не стал.

Путешественники поужинали хлебом, вяленым мясом и горстью сушеных фруктов, запивая последними остатками пива, купленного на станции. Эльво Глиссам не чувствовал ни голода, ни жажды — скорее, им овладели усталость и апатия. Ему хотелось только одного — растянуться на земле поближе к теплому огню и задремать… «Странный костер», — думал Глиссам. Языки пламени не полыхали с живостью, свойственной раскаленному газу, а скорее вяло шевелились, как потревоженные дыханием ветра лепестки гигантского багрового цветка, состоящие из густого сиропа или желе. Эльво перевел взгляд на лицо Джемаза, чтобы узнать, замечает ли тот столь необычное явление… Джемаз говорил с Кургечем — до ушей Глиссама доносились обрывки тихой беседы.

«Ворожба сгущается, близится…»

«Ты можешь ее развеять?»

«Да. Принесите больше дров. Еще нужно сделать шесты — шесть шестов».

Джемаз обратился к Глиссаму: «Проснитесь! Нас гипнотизируют. Помогите мне собрать дрова».

Глиссам вскочил на ноги и поспешил за Джемазом в лес. Теперь к нему вернулась бдительность, а с ней и быстро нараставшая, переходившая в ярость горечь раздражения. Наглость Джемаза переходила всякие границы! В конце концов, кто он такой? Кто дал ему право распоряжаться? Вот валяется толстая сучковатая ветка. Отлично! Чем не дубинка? Мы еще посмотрим, кто кого!

«Эльво! — Джемаз тряс его за плечо и кричал прямо в ухо. — Проснитесь!»

«Я не сплю», — едва ворочая языком, бормотал Глиссам.

«Вставайте, вставайте! Нужно принести дров, развести большой огонь».

Отчаянно моргая и зевая, Эльво Глиссам протер глаза. Надо же, он действительно спал! Причем ему снилось, что он идет в лес, замышляя прикончить Джемаза дубиной. Какой кошмар! Глиссам принялся таскать валежник к костру. Тем временем Кургеч вырезал из подлеска шесть кривых шестов и воткнул их в землю вокруг костра так, чтобы образовался шестиугольник шириной метра четыре. Между шестами, по сторонам шестиугольника, Кургеч развел небольшие костры. Соединив шесты веревкой на уровне плеч, ульдра развесил на ней все найденные среди багажа небольшие предметы, не производившиеся в Пальге: одежду, бинокли, лучевые пистолеты.

«Оставайтесь в кругу огня, — предупредил Кургеч. — Теперь для них этот клочок земли — чужой. Чтобы нас достать, им придется затрачивать слишком много энергии».

«Ничего не понимаю, — пожаловался Глиссам. — Что происходит?»

«Жрецы пытаются заворожить нас, усиливая мысли, — объяснил Кургеч. — Они пользуются священными реликвиями — древними приборами. На этом волшебстве и держится их власть».

«Не позволяйте себе дремать, даже с открытыми глазами, — посоветовал Джемаз. — И подкладывайте хворост».

«Постараюсь», — коротко ответил Глиссам.

Шло время — десять, пятнадцать, двадцать минут… «Небывальщина!» — думал Эльво. Костры никак не хотели разгораться, больше дымили и тлели. Красно-оранжевые языки пламени прорывались через дым и тут же прятались. Эльво Глиссам чувствовал, что из темноты, из-за линии огня, сидя на корточках, на него смотрят какие-то силуэты — чернильно-черными глазами.

«Не поддавайтесь панике, — сказал Джемаз. — Не обращайте внимания».

Глиссам хрипло рассмеялся: «Я в холодном поту, у меня замирает дыхание и стучат зубы. Панике я не поддаюсь, но костры гаснут».

«Что ж, синяя магия полезна, но пора прибегнуть и к испытанной на практике магии пришлых, — решил Джерд Джемаз. — Кургеч, спроси-ка их: как им понравится лесной пожар?»

Настала зловещая тишина. Джемаз вынул из центрального костра пылающую головню и сделал шаг в сторону Аллубанского леса.

Напряжение лопнуло, как натянутая струна. Костры вдруг разгорелись. Эльво Глиссам больше не угадывал вокруг сидящих на корточках фигур. Чернильная тьма рассеялась — над степью снова мерцали звезды. Джемаз положил головню обратно в костер и, подбоченившись, повернулся к лесу в презрительно-безразличной позе, так часто раздражавшей Глиссама. Ветер, однако, не вернулся — выдалась исключительно тихая ночь. Не было никакой возможности отъехать подальше в успокоительные просторы сорайи.

«Жрецы в ярости и страхе, — заметил Кургеч. — Они могут попробовать что-нибудь попроще».

Джемаз встрепенулся и обратился к спутникам с неожиданной настойчивостью: «В лес! Там, по меньшей мере, мы не будем на виду».