Мои неотразимые гадюки. Книга 1 (СИ) - Сергеева Александра Александровна

Глава 4

Свобода не всегда понятна, но порождает ядрёное желание жить на полную катушку

– Донатик, ты похож на бича, – деланно сокрушённо оценила Паксая дело своих рук.

Она отступила на несколько шагов и дотошно оглядела артиста, которого загримировала со всем старанием безрукого дилетанта. На манер тех оригиналов, что рисуют, держа кисти зубами.

– Ты к себе придираешься, – попытался приободрить её Дон. – Мы что, кино снимаем? Нам Оскар даром не нужен. Всё равно я подчищу то, как люди меня запомнят.

– Пупок не развяжется? – раздражённо поинтересовалась сестрица. – Среди бела дня подчищать память многих людей. В крепости сейчас столпотворение.

– Вот именно поэтому меня и не заметят. Эффект иголки в стоге сена. Будь я в золоте с бриллиантами, другое дело. А такую серость, – развёл Дон руками, – ни одна собака в толпе не запомнит. Психология, – воздел он палец.

Покрутил носом и смачно чихнул. Непривычно пышные накладные усы отчаянно щекотались. Их вместе с бородой сотворила лично Паксая: из прошлой жизни она вынесла навык сотворения париков и шиньонов. Волосы для этого собирались не один год. Правда, клеить их не рискнули. Предварительные опыты с этим делом закончились плачевно: накладки либо быстро отлипали, либо их было не отодрать без членовредительства. А Дону предстояло быстро сменить облик – причём, дважды. Так что и усы, и бороду просто привязали к голове, прикрыв завязки длинными растрёпанными пегими патлами – одинаковых волос так много не подобрать. Зато повсеместные вкрапления седины делали возраст почти неопределимым.

Костюм был сборный: сняли с бандитов те шмотки, которые выглядели плачевней всего. Особенно в жилу был длинный обвисший безразмерный жилет – под него Дон поддел ещё один покороче. Нет, на атлетически сложённом хозяине верхний был впритык. А вот на стройном юноше девятнадцати лет топил этого самого юношу в своих недрах до полной бесформенности облика. В этом деле ему здорово помогала старая широкополая шляпа с поникшими покоцанными полями. Сей шедевр Паксая стащила у пугала, когда они конвоировали бандитов через поле к широкой полосе пригородных джунглей. Под него легко влезла ещё одна шляпа: поскромней, но зато и поновей.

Записное чмо – оценила получившийся персонаж Паксая и со вздохом пригрозила:

– Если ты попадёшься, я тебя убью.

– Как неделикатно с твоей стороны так унижать в мужчине героя, – хмыкнул Дон, растирая изнемогший от щекотки нос.

– Не тереби, – потребовала Паксая, залезая в широкий кошель на поясе. – Сейчас немного подрежу. А то совсем оторвёшь.

Покончив с доводкой образа, она проводила брата и осталась при лошадях. Те мирно паслись на оккупированной заговорщиками и конокрадами полянке. За последние несколько дней охотники немало покуролесили вокруг Нуоба, готовя пир. Дон очень надеялся, что в его краткое отсутствие Паксаю не навестит какая-нибудь лесная зубастая нечисть, что не редкость даже под стенами городов.

Он вышел из зарослей на тракт и пошлёпал по нему кривоватой походкой с западанием на одну ногу. Буквально сразу же из-за поворота у него за спиной показался гружённый сеном воз.

– Доброго вам дня, – степенно проскрипел манипулятор, когда с ним поравнялся флегматичный бурый першерон.

– Доброго дня и тебе, – ответствовал старший из двух мужиков, сидевших на возу. – В Нуоб?

– Туда, – по-стариковски протянул Дон.

– По делу?

– С хутора к самому каштартану. Послали вот, – развёл он руками, будто это что-то объясняло.

Не сам придумал – подглядел, как оно жестикулируется народу. Жестикулировалось подчас столь нелогично, что тут любое сойдёт: сожрут и не подавятся.

– Не подвезёте? – добавил он в голос просительных ноток. – У меня вот, – показал он в разрисованной под старину руке мелкую серебряную денежку.

– Ишь ты, целый укрес, – одобрительно кивнул старшой. – Чего ж не подвести, когда вежливо просят. А ну! – гаркнул он на молодого парнишку в приличных штанах, но обдёрганной жилетке. – Лезь на конягу. Тебе и там сгодится. А пожилого человека посадим на воз.

Дон возликовал: всё-таки пожилой и безо всякого вправления мозгов. Он принялся неловко карабкаться на воз, обыгрывая хромоту. Уж чему-чему, а лицедейству студенческая жизнь научит, коль ты не дурак. Тут главное не терять бдительность и не забывать о логике процесса. Дабы утвердиться и пообвыкнуться в образе дикого провинциала из дикого леса, он всю дорогу трепался с возчиком. Поведал ему историю своей жизни на дальнем хуторе охотников в самых, что ни на есть, настоящих джунглях – слизал тягучее повествование с доморощенного эпоса одного из слуг. В крепости чего только не наслушаешься, если хотя бы иногда прислушиваться. Умудрился даже в строчку ответить на вопросы: вполне невинные, однако провокационные для непосвящённых.

Так и доехал почти до самого холма, откуда пешочком дотащился до ворот крепости. Аж взмок приволакивать ногу, кляня себя за перебор с дурацкой шпионской легендой. Попав в тоннель между крепостными двухэтажками, он с удовольствием оглядел толпу посетителей, привычно собравшихся для решения своих проблем. Кажется, сегодня народу особенно много – как по заказу. На среднестатистического плебея никто не обращал внимания. Не сказать, что таких тут полно, зато срабатывал эффект превосходства обладателей более приличных штанов. Чем они у тебя новей, тем большим бароном ты выглядишь в собственных глазах на фоне всяких нищебродов.

Впрочем, даже такое чмо отсюда никто бы никогда не прогнал. Демографический кризис научил людей более уважительно относиться к каждой отдельно взятой человеческой единице. Особенно, если у неё вид трудового человека. Так что Дон беспрепятственно занял очередь в присутственный дом. А поскольку очередь была внушительной – каштартан-то собирался в поездку – многие любопытные подтянулись к воротам, что вели на барский двор. Всегда любопытно поглазеть на жизнь крепостного люда. Пробрался туда и Дон: чем ближе «ищейка» к объекту наблюдения, тем верней связь с этим объектом. Его девчонки, конечно, не дуры, но щупы. За ними глаз да глаз. Да и «системнику» это бальзам на исстрадавшиеся в разлуке с системой микросхемы – или что там у него.

А объекты как раз собирались в бега. «Системник» легко подключился к объекту Лэйра, и теперь манипулятор мог смотреть на мир её глазами. На присевшего у стены и, вроде как, задремавшего чмошника по-прежнему не обращали внимания.

– Лэти, не будь мямлей! – с деланным недовольством повысила голос каштария Лэйра, слегка ослабляя подпругу своей кобылки.

Та благодарно косилась на подругу карим глазом. В нём плескалась отнюдь не слезливая жалоба на идиота-конюха, а клятва прикончить этого раздолбая, стоит ей вернуться в конюшню. Сая знала себе цену. И не собиралась спускать такое хамство, как затянутая сверх меры подпруга, никому.

– Лэйра, я, кажется, забыла…

– Лэти, мне плевать на то, что ты забыла, – холодно оборвала та сестрёнку. – Чем бы оно ни было, ты молча залезешь в седло. И молча отправишься на прогулку. Я достаточно ждала, когда ты, наконец, соберёшься.

– Хорошо, – кротко подчинилась Лэти. – Не станем спорить по пустякам.

Дон хмыкнул: спектакль шёл полным ходом. И ни один зритель на конюшне не уличил актрис в наигрыше. Вот каштарии угнездились в сёдлах и выехали из ограды конного двора. «Ищейка» в помощь «системнику» уведомила, что оба объекта покинули конюшню и продвигаются стандартным маршрутом к воротам замка.

А это что? Кажется, две скотницы спешат мимо каштарий к своим хрюшкам. И мысленно отвешивают барышням смачные комплименты. До полноценной увесистой ненависти эти дуры не дотягивают – мозгов с гулькин нос. Но завистливое раздражение на высокородных девиц терзает этих прибирух жестоко – покривился Дон, поднимаясь с раскатистым кряхтением. И ведь отнюдь не злодейки – нормальные девки, у которых просто кишка тонка вынести чужое счастье.