Изобретение зла - Сергей Герасимов

- Что там?

- Ничего. Уже.

- Как?

Кощеев никогда не сталкивался со смертью лицом к лицу и в глубине души считал смерть выдумкой или, на крайний случай, особенной болезню стариков. Он не мог представить себе, что способен умереть сам, не мог представить, что исчезнет какое-нибудь из знакомых лиц.

- Уже убита. Лежит в старом здании. Мертвых видел?

- У тебя, под простыней.

- А еще?

- В кино.

- Тогда не надо туда идти. Ты не представляешь, что с ней.

- Что?

- Тут есть легенда, о раздирателе. Не слышал? Вроде он живет в старом здании и раздирает каждого, кто туда войдет. Конечно, никого там нет, но и люди там не появляются. Он каждого раздирает на две половинки.

- И ее?

- Нет, её восемь раз проткнули заточенной ложкой. Так мне сказали по телефону. Теперь прут тебе не нужен, отдай.

- Да я сам понесу.

- Давай, давай сюда.

Федькин протянул руку и отобрал прут. Потом бросил его в угол и завернул руку Кощеева за спину. Кощеев закричал и удивленно прислушался к своему голосу.

- Что, больно? - спросил Федькин. - А будет ещё больнее. Ты у меня узнаешь, как детей убивать!

- Но почему я?

- Они мне все рассказали. О том как ты украл ложку, как ты её точил, как завлек ребенка обещаниями и заколол. Они знают все подробности!

- Но это не я!

- В другом месте объяснишь!

Он ударил Кощеева по затылку, взвалил на плечо и оттащил в морг. Там запер в одну из выключенных холодильных камер. Потом позвонил и вызал спецотряд.

Спецотряд прибудет минут через десять, так они сказали. Ну что ж, за десять минут не помрет, - подумал Федькин, - а помучиться успеет.

И Федькин включил холодильник. Кощеев очнулся и стал стучать изнутри.

- Стучи, стучи, изверг. Может, согреешься.

34

Спецотряд прибыл с опозданием, минут через сорок. Десяток отборных ребят с боевыми лучевиками и майор, совсем не боевого вида. Майор был толст, медлителен и обращался с собственным животом, как с наибольшей ценностью. Майор отодвинул ногой табурет и попросил мягкий стул. Федькин стул предоставил и майор стал усаживаться, располагая свой живот поудобнее. Потом вздохнул и сказал Федькину приказательно:

- Уйди.

Отборные ребята с лучевиками в это время бесшумно двигались по коридору, выходили и входили в подотчетное помещение.

- Не могу, - ответил Федькин.

- Тебе шо, письменный приказ дать? Э, Скворец, подай ручку, я ему приказ выпишу!

Скворец повиновался.

- И шоб я тебя тут не видел!

- А как же девочка? Я должен принять тело.

Майор повернул голову и пристально посмотрел на Федькина.

- Какая девочка? - сказал он. - Какая девочка, пошел ты к черту! Все девочки живы и на месте. А парня да, закололи, и закололи острым продолговатым предметом. Да, только не у тебя в хате, а на улице. Он вмерз в лед и лежит, понятно? Я двух ребят так поставил. Или двух много? спросил он сам себя и забыл о Федькине.

- А девочку не убивали? - спросил Федькин, но вопрос остался без ответа.

Федькин,опечалясь, выбрел из подотчетного помещения. Лихие парни с лучевиками передвигались по коридору - как тени, без единого звука. Чем они все занимаются? - подумал Федькин и нащупал в своем кармане кассету с записью телефонного разговора. Ага! Так я тебе и покажу, пузатый!

Спустившись к центральному входу, он встретил дежурного и поговорил с ним.

Потом вошел в комнатку для персонала и позвонил районному психиатру, Арнольду

Пакрину. Пакрин ведь убедительно просил все ему сообщать. Трубку подняла женщина с глубоким и мелодичным голосом.

- Я Федькин, из госпиталя, - сказал Федькин, - а с кем я говорю? У меня важное сообщение.

- Вы говорите с единственной любовью Арнольда Августовича, официальным тоном произнесла женщина. Ваше сообщение принято. Ждите, через полчаса будем.

Пленку передадите из рук в руки.

Повесила трубку.

Как же так? - подумал Федькин, - как может быть принято сообщение, если я ничего не успел сказать? И откуда она знает про пленку?

Он достал кассету с записью и осмотрел её со всех сторон. Творилось нечто, чего Федькин понять не мог. Он постучал кассетой по столику.

Рука в белой перчатке повесила трубку.

- С кем ты говорила? - спросил Арнольд Августович.

- Звонили из госпиталя. Придется ехать, прямо сейчас.

- Не распоряжайся.

- Я не распоряжаюсь, а советую. Прости, дорогой.

- Что там?

- Большой тарарам. Зарезали пациента. И вроде была ещё одна попытка убийства. Кроме того, Кощеева закрыли в холодильнике и заморозили. Он уже не стучится, готов. Вызвали спецбригаду и бригада ищет следы. Но есть и приятная новость.

- Ну?

- Поцелуешь - скажу.

Арнольд Августович поцеловал подставленную щечку.

- Есть пленка с записью голоса Машины.

- Машины?

- Или человека, который играет на Машине. Пленка у санитара Федькина. Он её никому не показывал. Сейчас сидит и стучит кассетой по столу. Я приказала ему сидеть и ждать нас. Едем, пока не поздно.

- Ты опять командуешь?

- Но я же для тебя стараюсь. У тебя найдется женский халатик или мне голой идти?

- Не обещаю.

- Ну пожалуйста, поищи.

Когда Арнольд Августович удалился и углубился в поиски, Велла снова сняла трубку.

- Федькин? Ты ещё там?

- Здесь.

- Сиди, не рыпайся. Как там обстановочка?

- Вроде убийство. Только не пойму кого убили.

- Убили мальчика. А про девочку тебе наврали.

- Зачем?

- Для интереса. Надо же было всколыхнуть ваше болото. Теперь тебе скучать не придется. Кстати, было и второе убийство.

- Правда? - вяло поинтересовался Федькин.

- Истина. И убийца - ты. Кощеев-то - до смерти замерз.

- Кто такой Ко... О господи!

Он бросился к выходу, бросив трубку. Кассета осталась на столе.

- О, не запылился! - обрадовался майор. - Давай сюда, щас дашь показания.

Синица, ручку! Ты че так запыхался? Водички выпей!

- Холодильник номер три!

- А, третий, да, стучал. Точно. Стучал раза два. Но уже полчаса как не стучит. Я думал тебя спросить, но ты пропал. Открыть?

- Я сам открою.

Он открыл дверь холодильника.

- Да, - сказал майор. - А вот и ещё один. Воробей, наручники! Проверишь, куда он сейчас ходил. Если звонил, то проверишь звонки. Все проверить! Можешь взять кого-нибудь с собой.

Он потрепал Федькина по затылку.

- Что? - очнулся Федькин.

- Ну вот ты и попался, паникер. Воробей, запиши время. Четыре часа пятьдесят минут ночи. Кошмар. Уже несколько ночей подряд я не могу спать.

35

Уже несколько ночей подряд я не мог спать. Я просыпался в одно и то же время, когда две звездочки выползали из-за оконной рамы. Сегодня я проснулся снова. Кто-то тихо вошел и лег. Сейчас уже спит, наверное. Скоро начнется рассвет. Сначала будет светлеть дальняя часть окна и контуры верхушек деревьев красиво оттенят небо, бледнеющее на глазах. Потом утро разольется по всему окну и тогда в палате все станет видимым, даже тапочки под кроватями. Они - все - ещё будут спать, они всегда спят долго после рассвета; они будут спать, не зная, что меня уже нет.