Истинные боги - Михаил Старинов

– Да, – ответил адмирал. – Из плена мы вас вытащим. Но хочу сказать одну вещь. Если на планете окажется тот, кто знает вас, задача сильно осложнится.

– Придется рискнуть.

– Хорошо. Мне нужен четко зафиксированный факт нападения на наших людей и ничего больше. Тогда мы возьмем планету под колпак.

– Будет нападение, будет и сигнал, – сказал Дэвид, поднимаясь. – Разрешите идти?

– Идите, – бросил адмирал. И негромко добавил: – Да поможет вам творец.

Все пассажирские лифты оказались заблокированными, поэтому Эвелин пришлось по аварийной линии подлететь к центральному коридору. Дальше лифт не пошел, и теперь она бежала по пустому туннелю к центральному больничному отсеку. Ей оставалось совсем немного, она как раз добежала до технического отсека, когда повернув за угол, вдруг наткнулась на вооруженного солдата. Эвелин резко остановилась.

Несколько панелей стены были подняты и за ними светились ряды экранов диагностики и глухие пятна корабельных сейфов. Крышки сейфов были открыты. Солдат стоял перед ними, с лучеметом в руках, а рядом, на полу, валялся один из мертвых пиратов. В спокойной обстановке она бы непременно рассмеялась, настолько чужеродно смотрелись рядом два этих человека: раскинувшийся пират в шароварах, с аркебузой в одной руке и арбалетом в другой. И стоящий над ним десантник, в наглухо закрытом темном шлеме.

Под непрозрачным спектролитом было абсолютно непонятно, куда именно он смотрит. Однако Эвелин показалось, что невидимые враждебные глаза глядят прямо на нее, в упор. Она не знала, что десантные шлемы дают владельцу круговой обзор.

Эвелин стояла, боясь пошевелиться. Ноги, казалось, намертво приросли к полу.

Стрелок явно колебался. Вот он медленно начал поднимать оружие и остановился. Но потом ствол опять пошел вверх и она с ужасом увидела черный, чуть фосфоресцирующий кружок автоматического прицела, смотрящий прямо на нее. И в этот момент лежащий в картинной позе пират внезапно ожил.

Эвелин увидела, как из под средневекового арбалета взметнулась тонкая мускулистая рука, плотно обхватившая черную рукоять со сдвоенным, коротким стволом армейского бластера. Десантник мгновенно повернулся и два луча ударили одновременно. Больше Эвелин ничего уже не видела и не слышала. Так она не бегала еще никогда в жизни.

Когда она влетела в больничный отсек, отец лежал на больничной кровати без всякого движения. Эвелин показалось, что после первого приступа он так и не пришел в себя, однако осторожно подойдя поближе, она поняла, что это не так.

– Только недолго, – предупреждающе сказала сиделка. – Нам удалось блокировать приступ, но он еще очень слаб.

Эвелин наклонилась и увидела, что отец медленно открыл глаза и смотрит прямо на нее.

– Папа, – тихо позвала она и с облегчением увидела, как дрогнули его веки. Он видел и слышал ее. Она осторожно наклонилась ниже.

– Только не плачь, – медленно сказал отец. – Не забывай, что ты моя дочь.

Он помолчал и собрав силы, смог даже немного улыбнуться.

– Ты всегда была у меня молодцом, Эви, поэтому я буду с тобой совершенно откровенен. Не хочу тебя зря пугать, но может получиться так, что из этой переделки я уже не выберусь.

– Папа!

– Не перебивай. Рассчитывать в этом случае ты сможешь только на себя. Боюсь, мама тебе в этом не помощница.

Эвелин слушала отца, изо всех сил стараясь не плакать, однако непрошеные слезы катились по ее лицу.

– Ты – моя дочь, девочка. И ты справишься.

– Я боюсь, папа, – тихо ответила Эвелин, ласково гладя руку отца. – Теперь я ужасно жалею, что никуда не вылезала с нашего острова. Я как младенец в джунглях и совершенно не знаю этого мира.

В палату тихо вошла сестра.

– Простите. Доктор настаивает на прекращении свидания. Ваша дочь сможет навестить вас завтра утром.

Отец помолчал, набираясь сил, а потом твердо сказал:

– Эви, ты – моя дочь! Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Ты выберешься. А теперь иди, все будет хорошо.

Когда Эвелин вышла из палаты, на выходе ее ждала мать. Они, обнявшись, некоторое время стояли в тамбуре, но оттуда их быстро попросили. Пришлось идти в свою каюту.

Капитан сидел перед видеопультом и смотрел вперед. Прямо перед ним, около люка, стояли двое вооруженных людей. Стволы пока смотрели в пол, но капитан прекрасно понимал, что в случае нужды эти люди применят оружие без колебаний. Он покосился на боковой экран. Там висели два корабля-призрака, не имеющие опознавательных знаков, но зато весьма грозного вида. Богатый опыт подсказал капитану, что шутить они не намерены: оружейные бойницы были распахнуты и боевые ракеты недвусмысленно смотрели прямо на главный реактор лайнера.

– Пора отправлять кодовые сигналы. Диспетчер должен знать, что на лайнере все нормально, – негромко сказал человек, сидящий рядом с ним.

Раздумывал капитан недолго. Он тяжело вздохнул и сделав сложный знак, заставил распахнуться сейф на капитанском мостике. А затем достал небольшую шкатулку и приложил к крышке правую ладонь. Достав пластину, он вставил ее в прорезь пульта, а затем убрал обратно и захлопнул сейф.

– Вы довольны?

Человек кивнул и сказал:

– Небольшое сообщение для пассажиров и можете быть свободны. На некоторое время ваши функции перейдут к другому человеку. А вы пока отдохнете в своей каюте. Прошу вас не выходить из нее.

Капитан откашлялся, включил передачу и начал говорить. Слава Творцу, они ничего не заметили, мелькнуло в голове. Шкатулки с кодами внешне были идентичны, но настоящая сгорела в сейфе, когда он подавал аварийный сигнал. А эта, доставленная на лайнер в штурмовом катере, недвусмысленно говорила Земле, что на лайнере отнюдь не все в порядке.

Когда Эвелин с матерью добрались до своего жилища, по кораблю начали транслировать речь капитана. Пассажирам абсолютно не о чем беспокоится, говорил он спокойным голосом. Конечно, лайнеру придется на некоторое время задержаться в этой системе. Всем должно быть понятно такое понятие, как форс-мажор. И десяток палуб, как на носу, так и на корме, временно будут закрыты для посещений. Но персонал корабля сделает все, чтобы пассажиры по-прежнему чувствовали себя, как дома и проводили время так, как им заблагорассудится…

Они долго не могли заснуть. Наконец, уже под утро, когда Эвелин погрузилась в какую-то путаную полудрему, она вдруг услышала крик матери. Эвелин мгновенно проснулась. Мать стояла посреди каюты и держала в руках комм. Эвелин сначала даже не узнала ее, так исказилось лицо. Сделав рыдающий вдох, мать с трудом опустила руку и хрипло сказала: