Атлас, составленный небом - Горан Петрович

- Куда? - спросил я сам себя.

- По карте, - ответила она и взяла со сложенных на тачку вещей "Атлас".

Я молча смотрел, как она развязывает красную ленточку и открывает папку.

- Думаешь, карта точно составлена? - спросил, как всегда подозрительный, Подковник.

- Конечно, мы же сами делали ее для себя, - ответила Люсильда.

- Где кларнет? - прошептал Богомил. - На распутье всегда хорошо что-нибудь сыграть, распутать дороги.

- Подожди чуть-чуть, уберу волосы с ушей, - улыбнулась Саша.

- Вот по этой дороге, - показал Андрей на ту улицу, где было меньше всего теней.

- Счастливо, - дотронулась Эстер до невидимого цветка Счастливки в петлице моего пальто.

- Счастливо, и в путь, - сказал Драгор и дотронулся до цветка Счастливки в ее волосах.

Ветер запутался в шали Молчаливой Татьяны. Муслиновый шелк надулся, как парус. Одна из вышитых золотом горлиц вспорхнула и прощебетала венок вокруг ее и моей головы:

- Выше мелководья подушек, глубже снов, сквозь голубое, в бумажной ладье...

Мы продолжали идти. Довольно высоко над землей, привязанные веревками к тачке, покачивались морской сундук с элементарной Легкостью и морской сундук с элементарной Тяжестью. Первый парил сам собой. Второй несли по воздуху надутые разноцветным смехом шарики.

Весной, когда воздух над горой Змаевац продувают византийские ветры и он становится еще более прозрачным, путник, который идет не только туда, куда несут его ноги, за растениями и съедобными грибами, может заметить над этой не такой уж высокой возвышенностью парящий в воздухе портал, гораздо более старый, чем человеческий век, рукотворное сооружение, редко встречающееся даже в краях, более родственных фантазии. Несмотря на то что сделан он из камня (розового мрамора, усыпанного листьями бессмертника) и вес его превышает двадцать тонн, этот бывший вход в постоялый двор для случайных путников годы и годы парит над вышеназванной горой, безмятежно покачиваясь, будто он не тяжелее птичьего пера. И если уж начать листать в обратном порядке историю необычного портала, надо рассказать и о том, как он оказался в воздухе в ХХ веке, после того как тихое, почти незаметное, но упорное землетрясение разрушило две трети древних сооружений, в частности и тот самый, расположенный рядом с невидимой дорогой, постоялый двор, о котором шла речь вначале. Словоохотливые рассказывали, а молчаливые засвидетельствовали: "Продолжительности такого удара, а длился он не менее десятка лет, не выдержало бы и менее вертикальное здание. Постоялый двор испещрился трещинами, которые наполнились пустотой. И наконец одним серым утром он простился с видимым человеческому глазу существованием, дрогнув при этом не больше, чем бессмертник в момент, когда на него наваливается зима. Лишившись стен, портал и восемь окон оказались в воздухе, подобно тому, как остается висеть над землей бумажный змей. Серый зимний ветер в тот же миг раздул все окна в восемь сторон света, а розоватый вход, слишком тяжелый для того, чтобы лететь, и слишком легкий для того, чтобы упасть, остался в каких-то двадцати метрах над горой, которая после этого загадочного случая получила определенное название Змаевац".

Иллюстрация 51. Адам Спан, "Портал с улыбающимся ангелом", розовый мрамор, 940х430 см, год создания неизвестен, Змаевац, окрестности Кралева.

К этому нужно еще добавить, что создателем парящего портала и не сохранившихся до нашего времени окон был некий самоучка Адам Спан, человек с кратким именем и долгим дыханием. Рассказывают, что фамилия Спан выросла у него оттого, что на его лице никак не хотела прорастать борода. Единственное свое произведение для заказчика, имя которого осталось тайной, он создавал ровно пятьдесят два года, изо дня в день, из часа в час, с коротким отдыхом в ночь полнолуния, единственное время, когда он спал, правда совсем мало, ровно столько, сколько ему было нужно для того, чтобы сделать вдох, потому что наяву он вообще никогда не дышал. Сотня помощников, с головы до ног запорошенных каменной пылью, покинула Адама Спана еще до того, как из глыбы розового мрамора проглянули очертания переплетающихся фантастических созданий и извивающихся растений. Еще сотня сбежала тогда, когда под пальцами мастера начала вырисовываться фигура портала (и утраченных окон) - ангел с улыбающимся лицом. И под конец лишь третья сотня помощников, через пятьдесят два года мучительного труда, увидела, как Адам Спан удовлетворенно вздохнул наяву после того как из мягко улыбающихся губ ангела послышался смех, смех столь легкий, что мог вынести тяжелый вес камня. Сияла ночь полнолуния, когда постоялый двор для путников был закончен. Его нашел бы даже слепец - таким звонким был смех ангела на портале. Адам Спан, безбородый каменотес, умер в ту же ночь. Он задохнулся, потому что забыл окунуться в сон, чтобы вдохнуть воздух. Тот, кто, листая страницы истории в обратном порядке, доберется до начала, сможет прочитать все так, как оно было. В те периоды года, когда сюда не долетают прозрачные византийские ветры, смех изваянного ангела над Змаевацем свидетельствует о том, что нет ничего такого, чей корень тяжести нельзя пресечь нежностью.

Иллюстрация 52. Адам Спан, "Портал с улыбающимся ангелом", деталь, розовый мрамор, 940х430 см, год создания неизвестен, Змаевац, окрестности Кралева.

Summary

Even the biggest piece of paper is bounded by edges. If the cartographer is capable, though, no road will be cut by a margin. And if he is an imaginative person too, the road will realy begin from that place...3

Каталогизация высоконебесносиними чернилами

Все это, все эти книги вокруг нас, все они - это лишь малая часть стены Башни, строка или две строки содержания, полка или две полки строк, всего-то немного кирпичиков древних сот. Только где-то в складках пространства и времени существует еще одна, нетронутая комната, свидетельствующая о былом блеске Вавилонской библиотеки, в настоящее время развеянной по всему Свету.

Там, в этой комнате, мерцают две лампы, в одной из которых свет золотой, а в другой - серебряный. Они упрямо отделяют свет от тьмы. Внизу под лампами в центре шестиугольной комнаты сидит Старик, который помнит те времена, когда люди еще умывались сводом. Пол вокруг Старика покрыт грудами пергаментов, папирусов и бумаг, изломанными гусиными перьями, флакончиками из матового стекла, связанными в пучки тростниковыми ручками с вставными металлическими перьями, рамками, на которых сушатся растянутые куски пестрой кожи уробора, костяными скребками, шилами, иглами и нитками, сотнями клочков бумаги с записями...

На столе, украшенном резьбой резких ветров Сеннаарской пустыни, перед терпением Старика, перед его седой бородой находится Serpentiana. На Энциклопедии лежит небольшая книга под названием "Атлас". Название написано от руки, торжественными буквами. Сверху на обложке книги спокойно стоит небольшой сосуд с высоконебесносиними чернилами.

В правой руке Старик держит цветущую ветку вереска. Верхушкой ее он ловко касается источника с высоконебесносиними чернилами и описывает круг вокруг названия книги "Атлас".

Потом он выпрямляется над столом. Ждет, когда высохнут чернила, и тогда наобум открывает Энциклопедию Serpentiana, палимпсест бесконечных статей, всеобъемлющую книгу, единственную книгу, в которой сохранился точный и полный план, от этажа до этажа, от комнаты до комнаты, от кирпича до кирпича Вавилонской башни-библиотеки. Две лампы - одна золотыми, другая серебряными лучами - освещают страницу с точным чертежом величественного здания. Как и сотни тысяч раз до этого, Старик внимательно считает, пальцами левой руки выдергивает из бороды спутавшиеся волоски, снова и снова оценивает и взвешивает небольшую книгу "Атлас", возвращается взглядом к плану постройки в Энциклопедии Serpentiana, выбирает свободный кирпич и вписывает в него кружочек, нарисованный высоконебесносиними чернилами. Отложенное перо из покрытой цветами ветки вереска отдыхает в сосуде с высоконебесносиними чернилами.

Правильно ли он внес новую книгу в общее собрание книг, возрастает ли Башня к добру, Старик проверяет так же, как сотни тысяч раз до того. Несколько мгновений он осматривает воздух, захватывает пальцами одну нить света золотой лампы и одну нить света серебряной и осторожно сплетает их друг с другом. Один конец тончайшей пряжи прикладывает к верхней части постройки, второй свешивает вниз наподобие отвеса.