Метро 2033: Бездна - Роберт Шмидт

— Ну так хрен там вам повезло. Если думаете, будто отцы вам помогут, то я сразу говорю, что эти их сраные травки — полная ерунда. Человек от них скорее начнет ночами светиться как неонка, чем сумеет с болезнью справиться. Я знаю, потому что тетка моя пыталась. Всем запасом фильтров мы заплатили за эти сраные фокусы, а она все равно через несколько дней на корм шарикам пошла, — Фартовый боязливо перекрестился и три раза ударил себя в грудь, — Вот как свой своему говорю тебе.

— Знаем, оттого и идем в Башню.

— К купцам? — задумался контрабандист, — Черт его знает, там ли они еще, — добавил он, отворачиваясь к окну, за которым, вдали, маячил торчащий в небо скелет высотки, — Уже много лет не подают признаков жизни.

— Каждую ночь кто-то зажигает огни на вершине.

— Ну типа… — признался Фартовый. — Но что оно значит — этого никто не знает.

Глава 25

Ступачи

Они отдохнули с часок, потом съели второй кусок печеной ветчины из шарика. Учитель разделил мясо на три равные части, угощая еще и Фартового. Контрабандист проглотил предложенную еду несколькими большими укусами. Ел он жадно, совсем как Искра. Однако в отличие от нее, о добавке не просил. Проглотив последний кусок, поковырялся грязным пальцем в зубах, пару раз цыкнул, высасывая волоконца мяса из дыр, а потом вытащил из рюкзака пластиковую бутылку, наполовину заполненную мутной жидкостью.

Помнящий отказался от угощения. В такой важный момент путешествия он предпочел иметь полный контроль над сознанием. Фартовый не обиделся, выглядел даже довольным тем фактом, что гости не хотят уменьшить его припасы. Открутил крышку, глотнул от души и скривился.

Быстрый осмотр окрестностей позволил им понять, что опасность миновала. Котокаты обгрызли до костей все трупы на улице, а потом занялись переваривающим шарика теняком. Тварь не имела и шанса — разодранная в клочья, даже выпустила из своей хватки наполовину растворенного шарика. Кости его лежали теперь на полу сразу возле лохмотьев пищеварительного мешка.

Фартовый отблагодарил гостей двумя способами — выдав им один сталкерский фокус и показав самый короткий путь к канализационному люку. Вход в туннель, который они искали, находился на территории старого Грюнвальдского кампуса.

— Сперва сойдете по лестнице, — говорил он, рисуя пальцем в пыли, покрывающей обгорелый паркет. — А когда окажетесь уже внизу, сразу через площадь не лезьте! Те сраные сучьи дети все еще где-то там.

— Ты о котокатах? — спросил Учитель.

— Нет. Те сраные слепыши уже нажрались по уши и теперь наверняка спят. За ступачами следите. Я с утра целое стадо видел. Там, за тем засраным домом, — контрабандист указал на здание на противоположной стороне выложенной плиткой площади.

Выход на открытое пространство нес в себе немало угроз. Человек подставлялся под нападение летающих созданий, которых появлялось в последнее время все больше. От маленьких насекомообразных и новоптиц до самых крупных, родом из кошмаров психотика. Наблюдатели описывали каждый из видов, что появлялся в зоне видимости, но никто по-настоящему не знал, что скрывают джунгли, растущие в Запретной Зоне, а ведь именно оттуда, да еще с Пепелища вылезали все новые виды мутантов.

Другой угрозой были твари, живущие на земле. Не настолько многочисленные, как их крылатые побратимы, но куда более хищные и прожорливые. Ступачи были самыми большими из всех. Взрослые особи достигали высоты шесть метров, но не размеры, а их вид пробуждали наибольшее удивление у людей. Представьте себе тираннозавра, которому кто-то еще сильнее увеличил задние лапы, одновременно уменьшая тело и убирая голову. Непросто в это поверить, но ступачи выглядели именно так. Две огромные нижние конечности, будто выдранные из слонов, поддерживали небольшое — сравнительно — тельце. Эта тварь, на вид тяжелая и неуклюжая, никогда не спала и всегда была в движении, словно акула. Каждое падение грозило ей смертью, оттого существа эти держались открытых и легкодоступных пространств, где они охотились и кормились, поглощая все, что движется.

Помнящий однажды видел, как одна из этих тварей жрала хищные кусты, которыми поросли окрестности церковного парка. Чудовище сперва их растоптало, не обращая внимания на хлещущие по ногами ядовитые ветки, — толстая, в несколько сантиметров, словно окаменевшая шкура защищала их не только от клыков и когтей меньших хищников, но и, прежде всего, от ядов. А когда жертва наконец-то замерла, тварь присела над нею, выпуская из нижней части корпуса множество подвижных усиков, и быстро поглотила ими все съедобные части раздавленного растения.

Странное было это существо, одно из наиболее чуждо выглядящих в постъядерной экосистеме. Никто не сумел бы сказать, из какого животного оно вымутировало, превратившись во всеядный кошмар, который не брезговал ничем, а уж тем более — человеческим мясом, которое гигантами воспринималось как истинный деликатес.

Быть раздавленным многотонной лапой — не самая приятная гибель, особенно если тварь недостаточно точно нанесет первый удар. Потому ничего странного, что сталкеры далеко стороной обходили места, в которых гнездились эти монстры. Со временем им удалось придумать метод быстрого выявления этих хищников, которые чувствовали человеческий дух за несколько сотен метров и, несмотря на внешность, умели передвигаться значительно тише, чем можно было предполагать.

— Вот как сделайте… — Фартовый порылся в рюкзаке, вынул из него старую военную флягу и оловянную тарелку. Поставил миску на пол, убрал кусок деревяшки из-под одной из сторон, а потом налил в миску воду. Махнул Помнящему, подзывая его наклониться поближе. — А теперь не двигайтесь! — предупредил он, а потому Учитель показал сыну: «оставайся на месте», и сам замер, устремив взгляд на поверхность воды. — Видишь? — контрабандист указал пальцем на легкие колебания, которые расходились от центра к краям.

— Вижу… — пробормотал Учитель, не до конца понимая, в чем тут дело.

— Это знак, что ступач — поблизости, — заявил довольный собой Фартовый. — Во, глянь!

— Это знак, что пол задрожал, — Помнящий двинулся сильнее, вызвав новые волны. — Понимаешь?

Контрабандист засмеялся, что тоже вызвало движение волн.

— Ты видишь, но не видишь, — выдавил из себя, сквозь смех. — Вы, засранные канальные, считаете себя самыми умными, а на самом деле — хрен там что знаете.

— Тебе никогда не приходило в голову, что мы можем оказаться правы?

— Нет, — искренне признался Фартовый, — Позволь я тебе кое-что объясню, братуха. Коротко и по сути. Когда станешь там подыхать, — он махнул в сторону площади, — растоптанный сраными громилами в кашу, то попомнишь мои слова.

— Да уж конечно, — проворчал Учитель.

— Знаки нужно уметь читать, верно? Ты видишь, что эта сраная вода шевелится, а я вижу сигналы. Каждое движение — своего рода волна, присмотрись, — он ударил кулаком в паркет, легко, чтобы всего лишь шевельнуть воду. Потом махнул рукою, показывая разницу.

Издевательская усмешечка исчезла с губ Учителя. Этот проклятый примитив был прав. Даже не слишком внимательный наблюдатель мог заметить разницу, а потому если кто-то достаточно долго изучал этот фактор, то наверняка научился различать волны, соответствующие определенным движениям, переданным через пол.

— Интересно, — признался он, склоняясь над миской. Вода время от времени начинала волноваться, он заметил в той определенную регулярность, но это не много говорило ему, кроме того факта, что жидкость реагирует на дрожь. — Как это должно мне помочь? Я ведь за пять минут не выучусь всему, что заняло у тебя целые годы.

— Верно, — контрабандист помрачнел. — Я по волнам могу сказать, насколько оно близко и с какой стороны приходит.

— Может, в таком случае ты пойдешь с нами… — начал Помнящий.

— Я не вернусь, тут и речи быть не может! — Фартовый поднял миску, сдвинув маску на лоб, выхлебал воду и принялся собирать свои вещички. — Мне уже пора. Товар стынет.

— Я не говорил о том, чтобы отправиться на площадь, — только о том, чтобы выйти из дому, — уточнил Учитель. — Там глянешь на свою волшебную миску и…

— Это никакая не засраная магия, а всего-то — знание, — возмутился задетый этим замечанием контрабандист.

— Прости, глупая была шутка. Но для меня — это настоящая волшебная магия.

— Ну разве что, — Фартовый затянул ремешки и еще раз взглянул на собеседника.

Молчал, но в глазах его было видно, что едва удерживается от того, чтобы заговорить. Предложи что-нибудь, — говорил этот взгляд, — что-то здоровское, что-то дорогое. Было понятно, что даром Фартовый не сделает ничего. Особенно теперь, когда он понял, что люди, которых он спас, не принадлежат к его касте. Если уж они кому-то забашляли за то, чтобы тот указал дорогу сюда, то могут заплатить и ему. Помнящий был уверен, что контрабандист, прежде чем уйдет отсюда, повыберет все обломки стрел, а особенно оперения и наконечники, чтобы заплатить ремесленникам как можно меньше. Такими уж были эти люди поверхности, меркантильные до предела — впрочем, по причинам совершенно понятным, поскольку им приходилось заботиться о себе побольше остальных.