Леди-послушница - Симона Вилар

— Ой, ой, ой! И как же я ранее не заметила, какой вы! Ну теперь-то вы меня окончательно напугали.

Юстас какой-то миг смотрел на нее, потом губы его сжались, а щеки задрожали. Он фыркнул, мелко затрясся, пока не разразился смехом. Сначала это было похоже на сухой кашель — так он боролся с приступом веселья, но уже через миг откинулся назад и громко расхохотался. Сенешаль замка переглянулся с тамплиерами: ему не единожды доводилось принимать в Карисбруке сына короля, но он и представить не мог, что тот умеет так смеяться.

Милдрэд, видя веселье принца, тоже засмеялась. Сколько-то времени они беспечно хохотали, и по лицам присутствующих тоже стали пробегать улыбки, даже угрюмый Геривей Бритто хмыкнул в усы. Только Утред мрачно смотрел из своего угла у колонны и укоризненно качал головой.

Юстасу вдруг стало по-настоящему хорошо. И подумалось: а не бросить ли эту затею? Пусть он и далее остается для этой милой веселой девушки просто приятным попутчиком и благородным покровителем, с которым ей интересно общаться. Но сомнения завладели им лишь на краткий миг. Юстас успокоился, поймал ее руку и, поднявшись, отвел девушку от освещенного столика с шахматами к нише окна, где никто не мог их слышать.

— Я ведь серьезно хочу предложить вам стать моей спутницей. Конечно, объяви я об этом, ваши строгие стражи в белых плащах тут же поднимут крик. Но вы-то сами, леди Милдрэд, согласны довериться мне?

Она с сомнением теребила посеребренные накладки на концах своего пояса. И Юстас стал убеждать:

— Подумайте, вы будете ехать под моей охраной, посетите множество заслуживающих внимания мест. Мой дядюшка епископ будет рад принять вас, а потом мы продолжим путь, причем со всевозможными удобствами. Не скрою, мне будет приятно ваше общество, но я вовсе не собираюсь подходить к вам ближе, чем это допускают честь и добродетель.

— Они не позволят, — тихо прошептала Милдрэд и покосилась туда, где сидели тамплиеры, а потом бросила взгляд на настороженно наблюдавшего за ней и принцем Утреда.

— В конце концов, разве не в вашей власти приказать им? — негромко настаивал Юстас. — Хотите, я изъявлю свою волю — мне никто не посмеет возразить. Однако… Мы в вами можем попросту сбежать!

— Сбежать? — удивилась Милдрэд. Но тут же на ее устах появилась лукавая улыбка. — Вот было бы забавно!

— Конечно, забавно! Вы только представьте: еще затемно вас разбудит сенешаль, вы одна покинете свои покои, тихо выскользнете к воротам замка, где я буду ожидать вас. Мы поедем в порт и с утренним отливом отбудем с острова. Здесь, бесспорно, поднимется переполох, но к этому сроку мы будем далеко. А потом я велю прислать корабль для ваших спутников, который и доставит их в Бристоль. Им останется только дождаться вас в надлежащем месте. Все равно рано или поздно вы окажетесь в монастыре, но до того, как укрыться в обители, совершите увлекательное путешествие, переживете приключение, да к тому же повидаете много интересных мест и встретите достойных людей, из которых один будет ни много ни мало, как мой дядя епископ. Вот уж мы удивим его, когда вместе прибудем в Винчестер!

Юстас словно превратился для нее в шаловливого товарища по играм: он улыбался, даже прищелкнул пальцами, дабы передать всю забавность и исключительность предстоящего приключения, и Милдрэд улыбалась в ответ. Такого в ее размеренной, полной запретов жизни еще не случалось. Да и чего ей бояться, если она будет под покровительством принца Юстаса, о котором ее отец отзывался исключительно с похвалой?

Еще какое-то время они обсуждали детали своего замысла. Принц пообещал, что оставит на острове Геривея Бритто, дабы тот успокоил всех, когда о побеге станет известно. А на сенешаля замка можно положиться: тот предан Блуаскому дому и выполнит все как нужно. Милдрэд тоже внесла свою лепту, предложив подлить своим слугам настойку мака, чтобы те спали покрепче и ничего не заметили. Особенно надо опасаться Утреда, — и девушка покосилась в сторону старого вояки.

Они шептались и пересмеивались, потом Милдрэд покинула зал, кликнув своих женщин. У порога она оглянулась и поманила Утреда. И только она исчезла, улыбка принца растаяла. Накинув до глаз капюшон, он стремительно вышел, сделав знак Геривею следовать за собой.

Еще не развиднелось, когда ворота в замке отворили и несколько всадников выехали наружу. Юстас чуть замешкался, склоняясь к остававшемуся под глубокой аркой Геривею, и Милдрэд расслышала, как он негромко сказал:

— …и чтобы никто, слышишь — никто!

— Я сделаю, — кратко отозвался тот.

Рядом с ним переминался с ноги на ногу всклокоченный сенешаль.

— Я опасаюсь… — начал было он, но Геривей, смотревший вслед всадникам, только отмахнулся:

— Твое дело быть в стороне и держать язык за зубами.

Милдрэд ехала подле принца, кутаясь в свою рысью пелерину, и все же ее била мелкая дрожь от утреннего холода и возбуждения. Надо же, как ловко удалось ей всех напоить маковым отваром! Даже донимавший ее расспросами Утред ничего не заподозрил.

Отчасти она стыдилась того, что обманула преданных людей. И перед тамплиерами как-то неловко. Но ничего. Власть Юстаса оградит ее от их гнева.

По пути принц не сказал ей ни слова. Она правила лошадью, в чересседельной суме которой находились ее спешно собранные пожитки, в том числе и ее алое блио. Милдрэд надеялась поразить этим нарядом епископа Генри, о котором слышала, что, несмотря на духовное звание, он очень светский человек и в его винчестерском дворце собирается самое изысканное общество. Уж на Пасху там, безусловно, будет великолепно. Эта мысль придала Милдрэд бодрости, и она больше не оглядывалась.

В этот предрассветный час тишина стояла мертвая, даже угнетающая. Кругом царил мрак, и только от моря исходил слабый мерцающий свет. Наступал час отлива. У причалов было довольно мелко, а у берега под копытами коней захлюпала грязная жижа, по которой полуодетые матросы толкали к воде длинную ладью. Но грязь у берега скоро сменилась водой, нос ладьи закачался на волнах. По знаку шкипера с ладьи на причал перекинули сходни.

Юстас шагнул на них первым и протянул руку Милдрэд.

— Что такое? — довольно резко спросил он, когда девушка неожиданно замешкалась и оглянулась.

— Мне показалось, кто-то закричал.

— Это чайка, — ответил принц и, не выпуская ее руки, увлек на палубу судна.

Глава 8

Окно в покоях епископа Винчестерского было огромным: тройное, разделенное изящными колоннами, а сверху обрамленное округлой аркой с каменным архивольтом[47]. Но главное, что в него были вставлены тонкие пластины стекла, пропускавшего достаточно света, чтобы епископ, не зажигая свечей, мог прочитать содержимое королевского послания.