Другой путь - Дмитрий Бондарь

M.R. Dohan “Soviet Foreign Trade in the NEP Economy and the Soviet Industrialization Strategy” – прочитал я на синей обложке.

— В России искать что-то бесполезно. Ваша контрразведка финансовые вопросы охраняет особенно тщательно. Вот так-то!

Мне подумалось, что если он прав, то нам придется совсем кисло. Одно дело – играть против хаотичного рынка с тысячами хозяев, и совсем другое – действовать против единой организованной силы, обладающей ресурсами неизмеримо большими, чем наши.

Видно было, что герра Бильфингера разговор порядком утомил, и я решил, что пришла пора прощаться.

— Спасибо, Уолтер, за содержательную беседу, — поблагодарил я. — Вы смогли меня заинтересовать. Если позволите, то я как-нибудь к вам еще наведаюсь. Когда проверю вашу информацию о масонах и прочих эзотериках.

Он усмехнулся и погладил свою блестящую лысину.

Когда мы уже сели в машину, Захар спросил:

— Ну как? Зря съездил?

— Не знаю, Зак, не знаю, — я и в самом деле пока даже не “видел”.

— Я тебе еще одного старикана хотел показать. Здесь недалеко – в Цюрихе.

— Зак, нам пора возвращаться. Послезавтра свадьба у Эми, да и в Вашингтоне что-то наклевывается. Бригли собирает журналистов, нам нужно быть там.

Майцев ненадолго задумался.

— И в самом деле, наверное, нужно там показаться. Ладно, я тебе сам расскажу. Завтра, в самолете.

Мы переночевали в гостинице, и утром поехали в Больцано – в ближайший аэропорт. А через три часа мы уже вышли из самолета в городском аэропорту Рима – Чампино. Потом был короткий переезд вокруг итальянской столицы в городок Фьюмичино, и уже оттуда мы вылетали в Чикаго на “Джамбо” -747SP “Амэрикен Эйрлайнз”.

Всю дорогу от Тироло до Фьюмичино я читал подаренную мне книгу и история первых лет моей страны открылась мне совершенно с другой стороны: здесь не было места трудовым подвигам, чудесам энтузиазма и всенародного единения. Эта история была написана языком денег: кто, кому, сколько дал, кто и как их использовал, когда вернул и в каком объеме. И выглядела эта история вовсе не так красиво, как меня учили в школе. Назывались имена забытых воротил, у которых молодая советская республика занимала деньги: Фаркуар, занявший коммунистам в 27 году 40 миллионов долларов – в три раза больше, чем дала вся программа гособлигаций, Фриман, предоставивший 50 миллионов под зерновое обеспечение, вездесущая “Стандард Ойл” предоставившая 75 миллионов в обмен на поставки бакинской нефти – их было много, именованных доброжелателей.

В общей сложности назанимали за несколько лет больше двух миллиардов долларов – для страны, продававшей на внешнем рынке ежегодно продукции всего лишь на 400 миллионов – это были огромнейшие деньги.

А с учетом того, что все, построенное в те годы, было ориентировано на внутреннее потребление, становилось совершенно непонятно – чем молодые коммунисты рассчитались с буржуинами? Где взяли валюту в условиях многоразового падения мирового спроса и цен на зерно? Как расплатились по всем долгам за какие-то три-четыре года? Сплошные необъяснимые загадки. Если, конечно, верить этому американцу.

Едва мы уселись в удобные кресла салона первого класса – Захар настоял на этой колоссальной трате денег – самолет взлетел. Сказать честно, он часто казался мне транжирой, но потом я быстро понимал, что траты им сделанные – оправданы.

“Джамбо” мог предложить для пассажиров первого класса практически одноместные каюты – выгороженные кабинетики, в которых кресло легко раскладывалось в кровать, с удобными столиками, с телевизором и видеомагнитофоном. Все было комфортно, мягко и спокойно – стоило раз в десять дороже, чем обычный пассажирский билет, но для часто летающих занятых людей, которым всегда нужно быть свежими, подходило однозначно. И я решил больше не упрекать Захара за подобные траты – он уже налетал больше полумиллиона миль.

Алекс разместился в салоне бизнес-класса этажом ниже.

— Ну, стало быть, слушай! — Захар не желал медлить ни секунды, нарисовавшись в моей каюте сразу, как только разрешили отстегнуть привязные ремни. — В то время, когда мы с тобой глазели на Гавану, из Москвы в Цюрих приехала ответственная комиссия во главе с заместителем председателя правления Внешторгбанка Макеевым, имени-отчества не помню. Никогда не догадаешься о причинах ее появления и об итогах работы!

— Не темни, Захар, я уже все знаю, — осадил я его зазнайство. — Давай подробности.

— Тогда ты знаешь, что был такой период в мировой торговле, когда ценами на рынке золота манипулировал Советский Союз?

— Цены на золото определяют банки Ротшильда, — сказал я. — Пять банков Ротшильда устанавливают цену на золото дважды в день.

— Нет, не тогда. Давай, я начну с самого начала? Только вот закажу чего-нибудь выпить.

— Мы потихоньку становимся алкоголиками.

— Ага, — радостно согласился Майцев, — станешь тут алкоголиком.

Он переговорил о чем-то с появившейся стюардессой и вернулся ко мне.

— Про Ротшильда ты верно сказал, но в те времена у него были конкуренты – швейцарские банки UBS, Credit Suisse и Swiss Bank Corporation. Скинувшись по 65 тонн золота, они влезли на рынок и стали согласованно торговать. А двести тонн золота – это уже серьезно даже для Ротшильда. Разовая интервенция таких размеров способна очень сильно поколебать курс.

Появилась стюардесса, и постоянно улыбаясь, расставила на столе посуду, закуски и бутылку двенадцатилетнего скотча Cutty Sark.

— Решил попробовать, что там варят шотландские конкуренты Келлера, — подмигнул мне Майцев, а когда стюардесса удалилась, налил сначала в мой тумблер (американский вариант стакана для виски), потом в свой золотистой жидкости и продолжил: – У Советского Союза было гораздо больше организаций, работающих за рубежом, чем об этом принято распространяться. И одной из таких контор был некий “Wozchod Handelsbank”, устроившийся в Цюрихе в 1965 году. Небольшой такой банк с уставным капиталом всего лишь в десять миллионов швейцарских франков, через который Советский Союз и другие “сосиски сраны”, - спародировал он Брежнева, — собирались налаживать взаимодействие с миром капитала. И вскоре после открытия приехал из Москвы в этот банк новый директор по валютным операциям – Юрий Юрьевич Карнаух, сосланный в Цюрих с поста начальника валютно-финансового управления Внешторгбанка СССР. Какое-то время входил в курс дел, а потом случилась оказия – Советскому Союзу понадобились деньги, валюта. В Швейцарию прилетел зампред Внешторгбанка Трускавец… нет, Трусевич! С прямым заданием от Косыгина получить у швейцарцев кредит под залог восьмидесяти тонн золота! Было это где-то в семьдесят первом…

Мы чокнулись стаканами, выпили.

— Так себе, — скривился Майцев. — Пивали и получше.

— Мягенько, — я был с ним не согласен. И меня уже долгое время мучил один вопрос: – Зак, а что ты делал в Сан-Ремо?

— Хе, — хмыкнул Майцев. — Этот старый конспиролог Уолтер – большой любитель итальянской песни. Я нашел его там.

Он налил еще.

— Но у швейцарцев были свои резоны и давать кредит они не захотели. А пожелали купить это золото. И Карнаух убедил Трусевича и Косыгина такую сделку провести. Советский Союз и до того продавал золото, но велась эта торговля через американцев по фиксированным ценам – как и полагается государственным органам. Но с 1968 года появился еще и плавающий курс – то самое детище Ротшильда – для частных организаций. Государства торговали золотишком между собой по фиксированным ценам, а частники – по курсовым. И если для каких-нибудь французов было затруднительно быть и государственной и частной структурой, то для СССР в этом не было никаких сложностей. И Карнаух начинает продавать золото швейцарским банкам. Оно прибывает партиями по семь тонн. Как его везут – отдельная история, ухохочешься!

— Что смешного в перевозке золота?

— В той перевозке – все смешно. Слитки складывали в рейсовые самолеты Москва-Цюрих прямо под пассажирские сиденья. Люди летели в Швейцарию сидя на золоте. Представляешь степень срочности и головотяпства? Ладно бы это случилось пару раз, но в том-то и дело, что даже когда торговля золотом была поставлена на поток – никто не удосужился поменять схему доставки!

Я знал, что Захар не лжет, и мне стала понятна легкость, с которой мы получили деньги у Павлова. Похоже, старые коммунисты были теми еще авантюристами.

— Ну вот, и Карнаух продает это золото по семь тонн за раз по цене в 35 долларов за унцию. Деньги немалые – по восемь с половиной миллионов долларов за раз. Но дело в том, что параллельно наш Юрий Юрьевич смотрит на текущий курс золотых котировок, который за это время поднимается с 35 баксов до сорока. По курсу в 35 долларов эти восемьдесят тонн стоят точненько сто миллионов, а по курсу сорок – почти сто пятнадцать! И наш финансист такого вынести не может. К тому же выясняется, что в тройке банков-покупателей начался разлад: один из них зажал советское золотишко! Потом обращается второй банк, а потом и сам “нарушитель конвенции” – UBS. Каждый из них желает единолично в будущем проводить подобные операции! Карнаух чешет репу и завязывает знакомство плотнее. Учится премудростям торговли благородными металлами, и в конце концов – решается! Он обращается к руководству с предложением наладить через банк “Восход-Хандельсбанк” продажу золота по текущим котировкам. А продажей золота тогда монопольно занимался еще один “серый конь” из СССР – Моснарбанк, торговавший на площадке в Лондоне по фиксированным ценам. Каким-то образом Карнаух и его начальники продавили опытную продажу пары тонн и прибыль превзошла самые смелые ожидания! Следующие “опытные” две тонны тоже ушли со значительным сверхплановым профитом… Ничего не напоминает?