Незавершенное дело Элизабет Д. - Николь Бернье

Первый поднял меня, босую и перенес на другое место; двое других прошли в комнату и остановились перед рассыпавшейся ртутью, словно узрели хранилище ядовитых отходов. Третий вызвал по рации токсикологический центр. Выяснилось, что ртуть не абсорбируется человеком через прикосновение, а летучей становится только при очень высокой температуре.

После этого все успокоились. Пока первый и второй обсуждали, как лучше произвести зачистку, ртуть продолжала раскатываться между половицами. Потом им стало жарко, и они сняли шлемы и длинные, до локтя, перчатки. «Как насчет скотча?» – предложила я в шутку.

Вот так мы и справились с токсическим разливом, на ликвидацию которого была командирована вся противоэпидемическая бригада Саутбрука. Ртуть собирали с помощью скотча, как мусор с костюма. Они провели в доме два часа, и все это время Джона спал.

Среда, 10 апреля 1996 года

Утром рассказала всем о случае с ртутным термометром. Надеялась, что они посмеются, а потом поддержат меня, подбодрят, скажут, что с Джоной ничего не случится, что он не вырастет умственно отсталым, неспособным даже произнести собственное имя. Но мои ожидания не оправдались. Я закончила, а они молчали. Никто не произнес и слова. Прошло секунд пять. Потом Лесли сказала: «Боже мой». А Реган добавила: «Ты водила его к педиатру?» (Нет.) Снова молчание. «Я никогда не держала и не держу в доме ртутные термометры. Уж слишком рискованно». И все согласно закивали – да, да, да.

Стараясь говорить спокойно и не переходить на оборонительные позиции, я ответила, что ртутные градусники, по мнению моего педиатра, самые точные. И тут Бриттани завела речь о том, как она, выбирая педиатра, всегда проверяет, кто он такой, не выдвигались ли против него обвинения в профессиональной небрежности и так далее.

Таблетки цианида в кофе. Духовая трубка с дротиками, наконечники которых отравлены спорами сибирской язвы. Их не было в моем распоряжении, о чем я очень пожалела.

Я улыбнулась. И буду улыбаться. Не собираюсь лишать Джону его маленьких приятелей, с которыми можно кататься по полу и одеваться в детские костюмчики на Хэллоуин. Но мне придется очень постараться, чтобы не сунуть в их мешочки для угощений ртутные градусники.

Пятница, 12 апреля 1996 года

Шефиня сказала, что на неполный рабочий день агентство не согласно. Невероятно. Я думала, они будут только «за». Договариваемся на внештатника. Буду работать дома. «Доверься мне, – сказала Вероника. – У нас все получится».

По итогам сезона Дейв попал в верхние тридцать процентов. Так высоко он еще не забирался. Я видела, как мой муж давал интервью «И-эс-пи-эн» – вполне приемлемое сочетание энтузиазма, профессионализма и скромности, подпорченное вкрадчивой улыбкой шестилетнего ребенка. Тут уж ничего не поделаешь.

Пятница, 19 апреля 1996 года

В понедельник попробую выбрать няню. Мы наконец-то дали объявление в газету, но только после того, как мне удалось уговорить Дейва согласиться на такой вариант. Приходить няне надо три раза в неделю, во второй половине дня. Я в это время буду трудиться наверху. Виктория сдержала слово, так что загрузка обеспечена. Никто не поверит, но мне это нравится. Нравится, как никогда раньше. Она уже подбросила мне клиента, возиться с которым никому не хотелось, японского производителя саке, и я просидела допоздна, обдумывая варианты с этикеткой. В конце концов остановилась на концепции силуэта в стиле киригами – трепещущие под ветром тонкие стебли на рисовом поле. Точку я поставила только в половине третьего, когда проснулся Джона. Как результат – жуткая усталость и проклятия в свой адрес.

Это так много для меня значит. Звучит трогательно, но так оно и есть. Я как будто сохраняю частичку себя, ту частичку, которая не желает довольствоваться кормлением, стиркой и каналом «И-эс-пи-эн», чтобы узнать, как там дела у Дейва. Это все, что осталось от меня настоящей, потому что все остальное как будто происходит с кем-то другим. Отвлекаясь на работу, я получаю еще больше удовольствия от общения с Джоной. Но урывать часок здесь, часок там, пока он спит, дело безнадежное, и я только сейчас начинаю это понимать. Только вникнешь в вопрос, только погрузишься в тему и войдешь в рабочий ритм, как приходится отвлекаться. Уж лучше и не начинать. Мне нужна постоянная няня. Тогда все будет по-другому.

Ни одна из соискательниц места няни Мартинам не понравилась: все, что они могли предложить, не шло дальше вежливой компетентности. Ни искорки в глазах, ни улыбки – ничего такого, что говорило бы о живой, неподдельной любви к детям. Элизабет огорчилась, а вот Дейв, похоже, втайне ликовал.

«Так ли уж она тебе нужна, эта работа? – спрашивал он. – Мы же без этого не умрем». Под «этим» он имел в виду деньги.

Подумав, Элизабет решила, что для исполнения контракта придется искать дополнительные резервы – обрезать время сна, задействовать уик-энды.

Кейт отложила дневник и посмотрела на подоконник с фотографией Элизабет, улыбающейся в обрамлении сумрака. Такой энергии в ушедшей подруге она никогда прежде не видела и теперь как будто открыла для себя еще одного человека – другую Элизабет. Ее захлестнула новая волна печали.

Рядом, на шезлонге, зазвонил телефон. Номер не определился. Кейт перевела дыхание и вытерла глаза.

– Алло?

– Привет, милая… Уф, наконец-то дозвонился. Связь здесь отвратительная.

– Крис, – она выдохнула имя, как будто сделала заявление. – Ты где?

– В Джакарте. Только что добрался до аэропорта и получил более-менее приличный сигнал.

– Ты прилетел в Джакарту или уже улетаешь? – «Только бы улетал. Господи, пусть улетает».

– Прилетел. Думаю, управлюсь с одной ночевкой и быстренько на Бали. Ты не поверишь, какие здесь продаются отели. Это какое-то безумие, не сберечь такую сумасшедшую роскошь. Некоторые, конечно, в безнадежном состоянии, но по крайней мере с одним еще можно что-то сделать. Особенно если учесть, что он идет в паре с «Ангкор Ват». Это жемчужина.

Кейт пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться в теме.

– Так что получается? Вы их покупаете?

– Похоже, что да. Если, конечно, получим приличную цену. Вот это будет фарт. Знаю, Кейт. Мне и самому жаль, что пришлось надолго уехать с острова, но такой шанс выпадает раз в жизни. – Слово «фарт» еще звенело у нее в ушах. – Как дети?

– В порядке. Отлично Все, как обычно. Они по тебе скучают.

– Хорошо. Эй… опять проблемы со связью… слышу… – В трубке щелкнуло.

– Крис? Слышишь? Как ты там? Все спокойно? – Она помолчала. – Крис?

Голоса наложились, и его пропал. Треск помех… опять тишина… и все.

– Крис?

– Здесь. Хотел спросить, как у тебя с дневниками продвигается. Есть какие-то откровения?

– Вообще-то нет.

Кейт сказала так главным образом потому, что меньше всего хотела говорить об этом по телефону, тем более при такой плохой связи и не в лучшем настроении. Но не только. Когда они с Крисом в последний раз обсуждали эту тему – на берегу, перед его отъездом, – она высказалась, что не собирается осуждать Элизабет, если та завела роман на стороне. Но и это было еще не все. Читая дневники, она как будто собирала хлебные крошки, отыскивая путь к мудрости, стремясь понять, из-за чего люди теряют координацию и потом постепенно и незаметно отдаляются, причем один из них даже не осознает этого.

– Кейт? Плохо тебя слышу. Я… позвоню из… передай детям… – Треск прекратился, и голос Криса окончательно пропал.

Кейт посмотрела на телефон – причин внезапного разъединения могло быть несколько. Она закрыла его и дрожащей рукой положила на стол.

Глава 21

Вырван был целый раздел. Кейт развернула тетрадку и увидела, что в ней не хватает страниц пятнадцать, а то и двадцать. Последняя запись датировалась апрелем 1996 года.

Следующий раздел начинался с ноября 1996-го.

Кейт провела пальцем по рваным краям. Она вспомнила давнюю сердитую запись, оставленную подругой после того, как мать уничтожила ее первый дневник, ее реакцию на родительскую цензуру. На этот раз Элизабет, похоже, сделала все сама.

Понедельник, 18 ноября 1996 года

Выход найден. Я больше не встаю по утрам, считая часы до того момента, когда уложу его в постель. Если мне есть за что похвалить себя, так это за то, что все это время Джона видит улыбающееся лицо и живет в уюте и покое. И вот что я скажу: все решения, в результате которых мы оказались здесь, приняты мною с надеждой на лучшее. Прежде чем сделать тот или иной выбор, я решала, что могу это сделать. Но хватит. Никто не хочет слышать, как мать говорит такое.

Приближается День благодарения. Я принимаю всех: семью Дейва в полном составе, включая Зака с детьми, и даже моего отца, приезжающего из Лос-Анджелеса уже в третий раз. Дейв закончил сезон с наилучшим для себя результатом, а значит, его ждет очередной турнирный год.