Да здравствует трансатлантический туннель! Ура! - Гарри Гаррисон

О’Тул вел субмарину виртуозно; он поставил ее почти вертикально, так что стержень нацелился точно на ждущий зажим; компенсируя вес троса, он подал субмарину немного назад, затем устремился вперед снова, но без поспешности, чтобы не протаранить мостиковую опору. Медленно вверх… легкий дрейф по течению… коррекция… вперед; стержень, как гигантский указующий палец, тянулся к цели. Гас, стоявший позади рулевого, непроизвольно задержал дыхание, когда опора надвинулась вплотную… ближе, еще ближе… казалось, они все-таки врежутся в нее.

– Есть! – радостно выкрикнул О’Тул, когда стальные челюсти, словно пасть чудовищного металлического аллигатора, с хрустом и скрежетом сомкнулись как раз на черном пятне; сила их была такова, что субмарину тряхнуло. – Теперь освобождаемся и уходим.

Нажав две кнопки, он послал электрический сигнал по проводам в буксировочные тросы. По этому сигналу два взрыва разорвали связь между субмариной и швартовочным тросом. Обрывки свободно повисли в воде, и электромоторы быстро смотали их на катушки внутри субмарины, а та уже шла вверх.

– Девятый тоже закреплен, – проговорил Гас, глядя на экран нижнего обзора, показывавший место работ. – Второй и десятый – на сближение!

Именно тогда это и произошло, хотя трудно было бы отыскать момент менее подходящий; успех или провал операции зависели теперь от каких-то секунд, балансируя буквально на лезвии бритвы. Но планета измеряет время по своей шкале; можно сказать, короткие мгновения человеческой жизни на внешней оболочке Земли мало что значат для геологических часов, отсчитывающих тысячелетия или даже сотни тысячелетий так, как обычные часы отсчитывают секунды. По мере того как расплавленная магма выдавливалась из подземных глубин, напирая на плавающую поверх нее толщу, в коре возникали напряжения, возникали медленно, но неотвратимо, возникали, ища выход. Где-то глубоко в скалах разверзлась трещина, массы пород пришли в движение, камни заскребли о камни; затем давление выровнялось, и Земля уснула опять. Пустяк по масштабам жизни планеты, пустяк, совсем незаметный в сравнении с мощью сил, действующих не переставая. Но вполне достаточный для того, чтобы свести на нет плоды человеческого труда.

Басовитое ворчание донеслось из недр, словно некий невообразимый гигант, невнятно жалуясь на судьбу, повернулся во сне; звук был столь мощен, что стряхнул кусок твердой скалы над субмариной, и поднятая им при падении тугая волна ударила в металлические корпуса. Потом – умчалась дальше…

– Землетрясение… – проговорил Гас, поднимаясь с пола, куда он был брошен ударом. – Подводное землетрясение, именно сейчас…

Он осекся, в ужасе от того, что происходило снаружи и что так ясно, так услужливо показывали экраны. Дрожь Земли передалась теперь на швартовочные тросы, они гнулись и корчились, будто живые, и передавали волну вибрации дальше, по всей своей длине, к мосту, который был едва закреплен. Мост и тросы были рассчитаны на толчки и землетрясения, подобные этому, они вполне могли выдержать, но только как единое целое, после полной сборки и надежного закрепления. А сейчас два троса несли нагрузку двадцати. Это было немыслимо, но это случилось. Какие же повреждения будут нанесены мосту! Но, даже если бы Гас решился додумать эту мысль до конца, он все равно не успел бы этого сделать – ибо то, что открылось его глазам на экранах, было еще трагичнее. Перенапряженные, натянутые как струны тросы вырвались из своих фитингов.

Страшно смотреть, и не смотреть невозможно: металл и бетон тяжелых якорей крошились и распадались, высвобождая тросы. Очнувшись от короткого паралича, Гас схватил микрофон.

– Второй, уходите назад или сбросьте трос, слышите меня?

– Я могу закрепить, я могу!..

Водителю субмарины не суждено было закончить эту фразу – ибо произошла трагедия. Утратив опору, сносимый течением мост наверху начал гнуться, зашевелился, волоча тросы за собой. Как ребенок дергает за веревочку свой игрушечный грузовичок, он дернул вторую субмарину, которая вот-вот уже готова была осуществить зацепление, и швырнул на скальную стену. В какую-то долю секунды корпус лопнул, и невообразимое давление пучины стиснуло, взломало, расплющило корабль – так быстро, что его экипаж даже не успел понять, какой конец уготовила ему судьба. Теперь суденышко медленно погружалось – мертвый груз на конце троса.

Но Гас не мог позволить себе думать сейчас о мертвых – он должен был думать о живых, о субмаринах, все еще связанных с мостом, и о самом мосте. В течение нескольких долгих секунд он заставил себя оставаться на месте, прежде чем начинать действовать: нужно было все обдумать как следует, учесть каждый фактор, а динамик связи захлебывался голосами, вопросами, криками боли. Приняв наконец решение, Гас переключил радио на себя и с холодной четкостью проговорил в микрофон:

– Очистить эфир. Тишина, полная тишина. Говорит Вашингтон, мне нужна тишина.

Он получил тишину; через несколько секунд последний голос в динамике смолк. Тогда Вашингтон заговорил снова:

– Начальник второго звена, доложите обстановку. С нашей стороны было землетрясение, мы не закрепились. Как дела у вас?

Ответ пришел мгновенно.

– Здесь начальник второго звена. Все в норме. Четыре троса закреплены, на подходе еще два. Заметны вибрация и колебания тросов.

– Цепляйте эти два и прекращайте операцию. Держитесь на своем краю и ждите распоряжений. Внимание! Всем субмаринам первого звена! Произошел отрыв, и мы не можем повторить зацепление, пока мост не на месте. Всем нечетным субмаринам, всем нечетным субмаринам! Отстреливайте ваши тросы и идите на юг, от моста, на длину свободного троса, затем возвращайтесь над мостом, повторяю, над мостом. Под ним будут свисающие концы тросов. Всем четным субмаринам! Поворот на север, против течения, все вдруг, и полный вперед с одновременным подъемом на уровень моста. Выполняйте.

Это был отчаянный маневр. План, с помощью которого можно было попытаться овладеть ситуацией, родился за какие-то секунды. Но сложную стратегию следовало разыграть без помарок в этих полуночных глубинах, где каждый человек и каждая субмарина самостоятельны и изолированны, но все же взаимозависимы. Перед мысленным взором Гаса предстал целиком весь мост; Гас в деталях видел все, что должно быть сделано, и был уверен, что пытается совершить единственно возможную вещь.

Зависший в воде мост был прикреплен к опорам лишь с одной стороны, противоположной, у восточного склона долины. Поскольку западный конец не закреплен, течение, давя на всю конструкцию, будет перегибать ее к югу, деформируя все больше и больше, пока она не переломится и вода не хлынет в заполненные воздухом отсеки, лишая их плавучести; мост начнет тонуть, распадаясь на части и дробясь по всей длине. Этого нельзя было допустить! Первым делом следовало отделить все субмарины с нечетными номерами, которые, как и корабль Гаса, буксировали мост с южной стороны, то есть с той, куда было направлено течение. Если попытаться хоть как-то тянуть мост за швартовочные тросы в сторону, противоположную течению, то все старания вернуть мост на место так его перекрутят, что разрушат еще быстрее, чем разрушило бы давление подводной реки. Если все пойдет хорошо, нечетные субмарины сейчас освободятся от тросов и всплывут над мостом; «Наутилус II», расположенный ниже пространства, которое будет перекрыто свисающими тросами, сможет пойти против течения, чтобы затем подняться выше и примкнуть к субмаринам, которые еще связаны с мостом. Тогда начнется битва за спасение моста от прогиба; всей мощью двигателей субмарины будут тянуть его в северном направлении. Господи, только бы удалось!

По мере того как «Наутилус II», стремительно пронизывая толщу вод, поднимался вверх, на экранах верхнего обзора вырисовывалась ужасающая картина. Огни на мосту уже не вытягивались в прямую линию, они изогнулись чудовищной буквой «С» – незакрепленный конец течением сносило к югу. Гас бросил один лишь взгляд, затем щелкнул переключателем селектора.

– Всем субмаринам, сбросившим тросы. Присоединяйтесь к тем, наверху, они пытаются удержать западный конец моста. Закрепитесь на них своими магнитными захватами, потом – машинам полный задний ход. Мы должны остановить прогибание моста. Мы должны выпрямить мост.

«Наутилус II» показывал путь, пристроившись носом к одной из тянущих мост субмарин; сперва он ее коснулся, затем закрепился прочнее, когда мощный электромагнит корпуса сцепил оба судна намертво. Как только произошло соединение, машины взвыли, вой делался громче, громче, по мере того как, отрабатывая задний ход, они набирали обороты. Если что-то и происходило, это не могло проявиться сразу; мост прогибался, искривлялся все больше, пока его незакрепленный конец не развернулся почти точно на юг. Конструкторы предусмотрели определенную гибкость, да, но не до такой же степени; мост мог переломиться в любой момент.