Тигр снегов - Десмонд Бэгли

– Сном младенца. Как и следовало ожидать, естественно. Я позавтракал в номере. Где доктор Макгилл?

– Он пошел навестить Джо Камерона, инженера шахты. Тот все еще в госпитале.

Вырезки шелестели в руке Стеннинга.

– Вот это я просмотрел.

Он огляделся.

– Лучшего места для разговора не найти. Здесь замечательно.

Бэллард развернул еще один шезлонг.

– Сам город тоже неплохо смотрится. Крайстчерч гордится тем, что он более «английский», чем сама Англия.

Стеннинг уселся.

– Мне не терпится осмотреть его.

Он посмотрел на вырезки, затем сложил их и убрал в карман.

– Наделал ты дел с этим расследованием. Не думаю, что твоему семейству понравятся твои высказывания.

– Знаю, что не понравятся, – ответил Бэллард. – Вчера я разговаривал с Фрэнком. Он хочет, чтобы я заткнулся.

– И что ж ты сделал? – поинтересовался Стеннинг.

– Я показал ему на дверь.

Стеннинг никак на это не отреагировал, но выглядел явно довольным, и Бэллард никак не мог понять причину.

– Ты знаешь, я был не просто юристом твоего деда. Я был еще и его другом.

– Я знаю, что он Вам многое доверял.

– Доверял, – сказал Стеннинг и улыбнулся. – Доверие – вот о чем я хочу поговорить. Что ты знаешь о том, как твой дед организовывал свои дела, я имею в виду финансовые?

– Практически ничего, – ответил Бэллард. – Я знаю, что он вложил все, или почти все, свои деньги в нечто вроде треста несколько лет назад. Он ясно дал мне понять, что мне по наследству не перейдет ничего, поэтому я не очень-то и интересовался. Ко мне это не имело никакого отношения.

Стеннинг кивнул.

– Точно, это было чуть больше семи лет тому назад. Ты знаешь что-нибудь о налогах на наследство в Великобритании?

– Почти ничего.

– Тогда я разъясню тебе. Человек может завещать деньги не своей семье, а благотворительному фонду, как и поступил Бен. Однако, если он умирает в течение семи лет после оформления завещания, его наследство облагается специальным налогом, как будто бы завещание и не оформлено. Если он умирает после семи лет, налог на наследство аннулируется.

– Я слышал об этом.

Бэллард улыбнулся.

– Сам-то я об этом не очень беспокоюсь. Мое наследство будет не таким большим, да и завещать его мне некому.

Стеннинг покачал головой.

– Каждый человек должен готовиться к будущему, о котором ему неизвестно, – сказал он строгим голосом судьи. – Бен умер по истечении семи лет.

– Значит, фонду не придется платить налог.

– Вот именно. Но все это не так-то просто. С одной стороны, правительство изменило закон, и теперь считается, что Бен немного не дотянул до окончания срока. С другой стороны, он умер спустя две недели после того, как семилетний срок закончился. По сути дела, точно сказать этого нельзя. Ты помнишь, когда он приходил к тебе перед тем, как ты отправился в Новую Зеландию?

– Конечно. Именно тогда он и предложил мне работу в Хукахоронуи.

– На следующий день он слег в постель и больше не вставал, – сказал Стеннинг.

– Он послал мне свою трость, – сказал Бэллард. – В то время я сломал ногу. Он сказал, что трость ему больше не понадобится.

– Она и не понадобилась.

Стеннинг рассеянно посмотрел на небо.

– Бену было очень важно увидеть тебя тогда. Твой перелом не был большой трагедией, правда, ты не смог бы прийти к нему, поэтому горе пришлось идти к Магомету. Это было для него так важно, что он рискнул очень большой суммой – и еще кое-чем.

Бэллард нахмурился.

– Не понимаю. Он сделал только одно – заставил меня занять эту должность, и посмотри, что из этого вышло.

– Да, этот обвал не входил в планы Бена, но принес пользу.

Стеннинг засмеялся, увидев растерянное лицо Бэлларда.

– Думаешь, я говорю загадками? Не обращай внимания; со временем все разъяснится. Давай посмотрим на благотворительный фонд. Бен вложил в него все свое состояние, оставив себе немного на жизнь. Он не охотился за символами престижа, «роллс-ройса», например, у него не было. Он был нетребователен и жил очень скромно. Но фонд получил огромную сумму.

– Теперь понятно, почему.

– Эти деньги, или, точнее, проценты с них, поддерживают несколько лабораторий, изучающих проблемы безопасности и здоровья рабочих горной индустрии. В самом деле, достойная и полезная деятельность.

– Боже мой! – удивленно воскликнул Бэллард. – Знают ли члены совета попечителей, как работает концерн Бэллардов? Почти любое правило техники безопасности обычно игнорируется или нарушается, если им кажется, что без него можно обойтись. Одной рукой дают, а другой в то же время отнимают.

Стеннинг кивнул.

– Это тревожило Бена, но тогда он ничего не мог с этим поделать. Причины я тебе объясню позже. Теперь давай посмотрим на попечителей. Их пятеро.

Он стал загибать пальцы на руке.

– Твой дядя Эдвард, твой кузен Фрэнк, лорд Брокхурст, сэр Уильям Бенделл и я. Я – председатель совета попечителей фонда Бэллардов.

– Удивительно, что среди них – двое из нашей семьи. Насколько я понял, Бен был невысокого о них мнения.

– Бен сделал их попечителями из тактических соображений. Ты поймешь, что я имею в виду, когда я перейду к сути дела. Ты правильно, разумеется, оценил отношение Бена к семейству. У него – четверо сыновей, один из которых погиб здесь, в Новой Зеландии, а то, как действовали трое других, вызывало у него негодование. О своих внуках он тоже был невысокого мнения, за исключением одного.

Стеннинг вытянул худой указательный палец.

– Тебя.

– Он очень забавно это демонстрировал, – осторожно сказал Бэллард.

– Он видел, что случилось с его сыновьями, и знал, что хорошим отцом он не был. Поэтому он позаботился о твоем образовании и предоставил тебя самому себе. Он наблюдал за тобой, конечно, и был вполне доволен. Теперь посуди сам – как мог поступить Бен несколько лет назад, когда решал, что делать со своим состоянием? Он не завещал бы его своему семейству, которое недолюбливал, не так ли?

– Ни в коем случае.

– Вот так, – согласился Стеннинг. – Во всяком случае, считал Бен, у них и так денег достаточно. И, положа руку на сердце, мог ли он передать их тебе? Сколько тебе тогда исполнилось?

– Семь лет назад? Двадцать восемь. Стеннинг откинулся назад.

– Мне все-таки кажется, что когда Бен впервые заговорил со мной на эту тему, тебе было двадцать шесть. Ты был просто неопытным юнцом, Йен. Беи и думать не мог, как можно вручить столько денег и власти, а деньги – это власть, в руки такого юнца. Кроме того, он не слишком был уверен в тебе. Он считал тебя недостаточно взрослым для твоих лет. Также ему казалось, что ты пляшешь под дудку матери.