Галерея византийских императоров - Александр Кравчук

Спустя девять веков после возведения собора, 29 мая 1453 года, когда турки ворвались в осажденный Константинополь, в его стенах разыгрывались ужасающие сцены. Стивен Рансимен в своем «Падении Константинополя» так живописует эти события, пользуясь описаниями современников:

«Церковь все еще была заполнена народом. Святая литургия уже закончилась и шла заутреня. Когда снаружи послышался шум, громадные бронзовые двери храма закрыли. Собравшиеся внутри молились о чуде, которое одно только и могло их спасти. Но их молитвы были напрасны. Прошло совсем немного времени, и двери под ударами снаружи рухнули. Молящиеся оказались в западне. Немногочисленные старики и калеки были убиты на месте; большинство же турки связали или приковали друг к другу группами, причем в качестве пут пошли в ход сорванные с женщин платки и шарфы. Многие красивые девушки и юноши, а также богато одетые вельможи были чуть ли не разорваны на части, когда захватившие их солдаты дрались между собой, считая своей добычей. (…) Священники продолжали читать у алтаря молитвы до тех пор, пока также не были схвачены. Однако в последний момент — но крайней мере многие благочестивые люди в это верили — некоторые из них, захватив с собой священные сосуды, направились к южной стене, которая открылась и сомкнулась за ними; они останутся там за стеной до тех пор, пока это священное здание вновь не превратится в церковь».[1]

А потом, уже ближе к вечеру, в храм явился сам султан. «Он вошел в собор и какое-то время постоял в молчании. Затем направился к алтарю; при этом он заметил, как какой-то солдат пытался выломать кусок мрамора, покрывавшего пол. Он гневно повернулся к нему и сказал, что разрешение грабить не означает, что можно разрушать здания: он их намерен оставить себе. В церкви все еще находилось несколько греков, в страхе жавшихся по углам, солдаты еще не успели связать их и увести. Он приказал отпустить этих людей домой с миром. В этот момент из потайных ходов за алтарем появились несколько священников и пали перед ним, моля о пощаде. Их он также отпустил и даже снабдил охраной. Но он твердо объявил свое намерение, чтобы церковь была немедленно превращена в мечеть. Один из его улемов взобрался на кафедру и провозгласил, что нет бога, кроме Аллаха. После чего султан сам взошел на амвон и воздал почести своему богу, даровавшему победу».[2]

Самым красивым после кафедрального был в Константинополе храм Святой Ирины. Именно в его стенах в 381 году заседал Вселенский собор. Юстиниан полностью отстроил здание, лежавшее в покрытых пеплом руинах. Монограммы императора и его супруги до сих пор можно увидеть на колоннах храма — ныне в нем расположен музей.

К сожалению, не сохранилась до наших дней церковь Святых Апостолов — турки разрушили ее, чтобы на этом месте построить мечеть султана Мехмеда Завоевателя. Но именно это здание, хорошо известное по описаниям, заслуживает особого внимания, как сыгравшее важную роль в истории архитектуры. Храм был построен Константином Великим. Здесь находились порфировые саркофаги с останками самого императора и многих его преемников, а также членов их семей. Во время восстания «Ника» церковь не пострадала, но повреждению ее конструкции способствовали землетрясения. Юстиниан решил построить ее заново, сделав более просторной и величественной. Новый храм был пятиглавым — с большим куполом в центре и четырьмя поменьше по бокам от него, и впоследствии он много раз служил прообразом при возведении других церквей. В частности, на Западе о его облике ныне можно судить по венецианскому собору Святого Марка, частично воспроизводящему архитектурный образ церкви Святых Апостолов.

А какое светское строительство вел Юстиниан? Зданий гражданского назначения им также было построено немало, поскольку он не только стремился стереть все следы вызванных восстанием разрушений, но и придать столице вид еще более великолепный, чем тот, какой он застал, придя к власти. Поэтому было отстроено (а точнее, практически возведено заново) здание заседаний сената, появились новые бани, портики зданий и дворцов, но самое главное — была перестроена значительная часть императорского дворца. Один из его огромных залов — четырехугольный, но увенчанный куполом — украшали прекрасные мозаики, на которых были изображены победы над вандалами и в Италии, а посередине стояли Юстиниан и Феодора, окруженные сенаторами.

Триумф на Западе был свершившимся фактом, но как раз в 540 году, еще до того как Велизарий возвратился из Италии, разгромив остготов, до столицы дошли сведения о новой войне и о той катастрофической ситуации, какая складывалась в восточных провинциях.

Молодой, энергичный и крайне честолюбивый правитель персов Хосров после заключения в 532 году «вечного мира» воспользовался годами передышки для того, чтобы подготовиться к новой войне с империей. Он прекрасно знал, что все свое внимание император сосредоточил на том, что происходило на Западе, и именно там были размещены его основные силы. Ранней весной 540 года Хосров неожиданно начал военные действия, заявив, что Юстиниан тайно подстрекает против него гуннов и арабов. Впрочем, похоже на то, что эти обвинения не были так уж безосновательны — император, не доверявший Хосрову, искал себе на Востоке потенциальных союзников.

Персы переправились через Евфрат и заняли пограничную крепость, которую они уничтожили огнем и мечом, а немногочисленные оставшиеся в живых местные жители были обращены в рабов, которых выкупил из неволи епископ близлежащего города.

Продвигаясь в глубь Сирии, Хосров пощадил Иераполь, заплативший ему выкуп большой суммой золота, а город Берея (ныне Алеппо, или Галеб) разграбил и сжег — его жители дали ему слишком мало. Стоит отметить, что большая часть императорского гарнизона в этом городе перешла на сторону персов, поскольку им давно уже не присылали жалованья.

Хосров шел прямиком на Антиохию — истинную столицу тогдашнего Ближнего Востока. Город все еще был великолепен, многолюден и очень богат, несмотря на все катастрофы, обрушившиеся на него в последние десятилетия. Патриарх Антиохии Ефрем склонялся к тому, что надо спасать город, предложив Хосрову достойный выкуп. Но этот план провалился — воспротивились посланники императора. И тогда многие антиохийцы, в том числе и патриарх, предпочли покинуть город. Но большая часть жителей все же осталась. Уверенность в прочности городских стен подкреплялась и присланными подкреплениями из шести тысяч императорских солдат. И когда Хосров подошел к Антиохии, город встретил его наглухо закрытыми воротами. Самоуверенные молодые горожане даже позволяли себе отпускать ехидные шутки в его адрес и отважно отражали атаки врага.

Однако они не учли трусости солдат императора, которые сбежали при первой же возможности. Вскоре после этого персы захватили город и в отместку за оказанное сопротивление устроили в нем кровавое побоище. Опустевшая и разграбленная Антиохия была затем разрушена почти до основания. Множество прекрасных зданий лежало в развалинах.

Оставшихся в живых горожан ждала неволя. Их поселили поблизости от персидской столицы Ктесифона. Там Хосров милостиво разрешил им построить город и жить в нем по своим законам и обычаям. Он даже позволил им устраивать цирковые зрелища — гонки на колесницах, без которых антиохийцы просто не представляли себе нормального существования — так же, как в наше время во многих странах мужчины просто не мыслят себе жизни без эмоций, доставляемых футбольными баталиями.

Затем персы заняли расположенную чуть дальше к югу Апамею — столицу провинции, носившей название Нижняя Сирия. Этот город не подвергся грабежу и насилию, но его жителям пришлось отдать все свои ценности, в том числе и мощи святых. После этого Хосров пригласил всех горожан на игры в цирке, где он также присутствовал. Состоялись, конечно же, и гонки на колесницах. А поскольку Хосров знал, что Юстиниан поддерживал «Голубых», он сделал так, что победили «Зеленые» — просто приказал остановиться наезднику соперников!

Возвращаясь в Персию, правитель получил выкуп еще с нескольких городов, не тратя времени на их осаду. Среди них была и прославленная, прекрасно укрепленная Эдесса. Ее жители собрали большую сумму на выкуп из неволи пленных антиохийцев, которых персы вели с собой на Восток — на эту благую цель жертвовали даже проститутки. Но трансакция не состоялась: выкупу пленных воспротивился командир императорского гарнизона, а собранные деньги, по всей вероятности, просто присвоил.

К концу лета 540 года победоносный правитель уже возвратился в границы своих владений. Его солдаты шли, сгибаясь под тяжестью трофеев, и гнали толпы пленных, самому Хосрову достались огромные сокровища, а его потери в этой войне были минимальны. Полководцы Юстиниана нигде не сумели дать врагу достойный отпор, не проявив никакой инициативы и совершенно не выказав боевого духа и желания сражаться. Это была позорная демонстрация трусости, отсутствия организации и дисциплины, во многих случаях прямо граничивших с предательством. Куда больше отваги, патриотизма и стремления противостоять захватчикам проявило местное население. А ведь в других местах армия императора сражалась мужественно и одерживала значительные победы в столкновениях с куда более грозными противниками!