Борьба за власть на Украине с апреля 1917 года до немецкой оккупации - Евгения Богдановна Бош

В массах начинается обратное движение, которое значительно ускоряется первыми вооруженными выступлениями Ц. Рады против Советов.

Деятели Ц. Рады в своих обращениях и постановлениях стремятся уверить народные массы украинцев в том, что ЦИК создали большевики и рабочие-великороссы, находящиеся на Украине, которые являются врагами украинского народа, украинской свободы.

Генеральный Секретариат Ц. Рады начинает проводить систематически вооруженные набеги гайдамаков на Советы, расстрелы членов Исполкомов, массовые аресты и избиения рабочих и самосуды над большевиками. Тут уже массы имеют дело не только с воззваниями Ц. Рады и заявлениями, что она стоит на страже интересов трудового народа, а с вооруженными выступлениями Генер. Секретариата Ц. Рады против «трудового народа».

Первый налет гайдамаков под командой полковника Реуцкого, сейчас же после выборов ЦИК, был устроен на Полтавский Совет. Следствием этого разгрома было то, что чисто крестьянская губерния первая восстала против Ц. Рады, а войска, находившиеся в Харькове и не решившие еще какое правительство поддерживать, вынесли следующую резолюцию[55]:

Мы, солдаты 4-го запасного артилл. дивизиона и других частей… шлем порицание тем частям, которые, ослепленные шовинистическим угаром украинской буржуазии и контр-революционного офицерства, идут для насильственных разгромов органов (Сов. Р., С. и К. Депутатов. Мы протестуем против действия Киевской Ц. Рады и ее Генер. Секретариата, который присылает карательные экспедиции во главе с полковником Реуцким и уничтожает по пути оргапы революционной демократии – Советы P., С. и К. Депутатов. Мы приветствуем вновь организовавшуюся власть Всеукр. Съезда Советов Р., С. и К. Депутатов, который и выделил из себя Всеукраинский Виконавчий комитет Рады Работничьих, Солдатских и Селянских Депутатив… признавая его, как единственный орган власти на Украине, защищающий интересы рабочих, солдат и крестьян, и возле которого мы готовы объединиться.

Все репрессии проводятся под лозунгом борьбы с большевиками и неукраинцами. Украинцами признаются все те, кто безоговорочно поддерживает Ц. Раду и ее Генер. Секретариат, хотя по национальности они могут быть и великороссы, немцы, поляки, латыши и проч.

Параллельно с разгромами Советов и рабочих организаций Генер. Секр. проводит насильственную украинизацию находящихся на Украине войск и украинизирует румынский фронт, где действия Ц. Рады поддерживаются местными властями. Те воинские части, что стоят за власть Советов, объявляются великорусскими частями и расформировываются, а на румынском фронте, по предписанию Ген. Секретариата, румынские жандармы арестуют выборных представителей от армии, обвиняют их в большевизме и набивают ими румынские тюрьмы.

Для сообщения о действиях Ц. Рады на румынском фронте дадим слово украинцу-делегату румынского фронта[56]:

Когда произошел октябрьский переворот и власть перешла в руки Советов Раб., Солд. и Селянских Депутатов, мы, солдаты румынского фронта, решили переизбрать все свои организации, начиная с ротных комитетов и кончая фронтовым румынским комитетом. Десятого декабря 1917 года был созван фронтовый съезд, открывшийся в Одессе. Общее настроение съезда, за исключением небольшой группы «оборонцев» – «оборонческого блока», было явно в пользу перехода всей власти к Советам. На съезд начали прибывать делегации от IV, VI и др. армий. Все делегаты рассказывали об одном, как солдатских представителей на румынском фронте арестовывают, сажают в тюрьмы и держат там без всякого повода. Выяснилось, что безобразие это – дело рук румынских властей и Киевской Ц. Рады и лицо «национальных комиссаров». Чтобы прекратить эти насилия, мы избрали комиссию в числе девяти человек, которые должны были со специальными полномочиями ехать на фронт. Комиссия уехала, и мы ожидали ее возвращения, однако, не дождались, так как она была арестована генералом Щербачевым. Послали вторую комиссию, которую постигла та же участь. Избрали третью, из которой вернулась только часть, которой удалось избежать ареста. Эти оставшиеся товарищи рассказали нам, что случилось. Тогда нами были посланы делегации в Яссы и Киев, которые должны были, минуя ген. Щербачева и национальных комиссаров, потребовать от румынских властей и Генер. Секр. Ц. Рады немедленного прекращения арестов и насилий. Я попал в число делегатов. Когда мы прибыли в Киев, то квартиры для нас «не нашлось»: все было занято офицерством, бежавшим из Великороссии к гостеприимной Раде. Переночевав кое-как в номерах, на утро мы прошли прежде всего на заводы к рабочим, так как знали, что у них скорее всего встретим сочувствие. Так и оказалось, когда мы объяснили им, для чего мы прибыли в Киев и спросили, каков их взгляд на действия Ц. Рады, то они нам сказали, что Рада контрреволюционна, что она заключила союз с Калединым против российской и украинской демократии. Получив у них некоторые материалы, мы отправились на прием к Генер. Секретарю по военным делам г. Поршу, заменявшему в то время Петлюру. С трудом добившись приема, переждав бесконечное количество явившихся на прием офицеров, спасавшихся в Киев «от большевиков», мы вошли к Поршу. Принял он нас, как врагов. На все наши вопросы относительно событий на фронте и арестов и проч. он заявил, что ему будто бы ничего неизвестно и что по прямому проводу ему передавали, что на румынском фронте все спокойно. На нашу просьбу переговорить немедленно по проводу и приказать прекратить аресты, он вдруг «вспомнил», что провод испорчен. Так, ничего не добившись, мы ушли. Такой же прием встретили мы в Войсковой Раде: на все вопросы – один ответ: «нам неизвестно ничего». Решив во что бы то ни стало добиться какого-нибудь результата, мы опять пошли на другой день к Поршу. Не добившись снова ничего, мы отправились в Совет Рабочих Депутатов, члены которого все стоят за власть Советов и настроены против Рады. От них мы узнали кое-что о положении Киева. Отсюда мы отправились на заседание Малой Рады, которое шло под председательством Грушевского. Я просил слова, чтобы сделать доклад о событиях на румынском фронте. Поговорить мне не дали, называя нас «большевиками, грозящими свободе Украины». На третий день мы вновь пришли к Поршу. Встретил он нас в дверях словами: «Провод еще испорчен». Мы просили впустить нас – он говорит: «Обождите». Ждем 20 минут. Зовет в кабинет, спрашивает: «Чего же вы хотите от меня?» – «Мы требуем, чтобы армии дали хлеба, чтобы прекратили аресты и чтобы армию разрешили вывести с румынского фронта». Ответы на все мы получили очень уклончивые. Выпустить арестованных оказалось, по словам Порша, невозможным, так как «они все большевики». Вообще же о положении армии на румынском фронте Порш заявил, что «положение улучшится, если фронт захочет украинизироваться». О Каледине и его замыслах секретарь Порша выразился так: «Это не наше дело, пусть, что хочет, то и делает». Больше мы ничего не добились и должны были вернуться в Одессу в образовавшийся там ЦК румынского фронта. Вот как Ц. Рада заботится о фронте, вот как она работает