Белая Кость (СИ) - Эль Кебади Такаббир Такаббир

Рэн приказал своим людям оставаться на месте и послал коня вперёд. Не доезжая до ворот, натянул поводья. Из калитки вышел мечник в белой длиннополой накидке и представился коннетаблем королевской гвардии. Известил, что члены Знатного Собрания в отъезде, поэтому Фамальский замок закрыт для посещений.

— Королевская гвардия несуществующего короля! — крикнул Рэн, бегая глазами по бойницам. — За кого вы готовы отдать свои жизни? Назовите его имя, и я сообщу этому человеку о вашей смерти.

— Ваша светлость… — начал коннетабль.

— Ни одна вещь в этом замке не стоит того, чтобы за неё умереть! — прокричал Рэн. — На трон вы не сядете, корону не наденете, потому что трон и корона принадлежат мне по праву. Я хочу знать имя человека, за которого вы будете биться до своего последнего вздоха.

Рыцари Рэна принялись бить мечами по щитам, стучать древками копий о землю и орать во всё горло: «Рэн Хилд! Рэн Хилд!» К рыцарям присоединились сыны Стаи: «Рэн Хилд!» Воины лорда Пялы, сторонника Рэна, стали размахивать вымпелами: «Герцог Хилд!» Знаменосец поднялся на стременах и резким движением поднял пурпурный штандарт, удерживая его одной рукой: «Рэн Хилд!»

— Герцог Хилд! — донеслось со стены.

— Герцог Хилд! — прозвучало из бойниц.

И тут королевские гвардейцы гаркнули в один голос:

— Герцог Хилд!

Коннетаблю ничего не оставалось, как открыть ворота. Это не считалось сдачей замка, который всегда был и всегда будет собственностью короля. Ну а кто станет королём — не его, коннетабля, дело.

Оставив войско возле казарм, Рэн взял с собой несколько воинов и направил коня вслед за коннетаблем гвардейцев.

Фамальский замок представлял собой удивительное белокаменное сооружение. Двенадцать различных по размеру и высоте башен, замысловатые павильоны и террасы образовывали гармоничное целое. Из стен выпирали балконы, в скупых лучах солнца переливались окна. В таком замке приятно жить и принимать гостей. Для укрытия от врагов предназначалась Королевская крепость, возведённая за пределами столицы. В неё из замка вёл подземный туннель.

Подъехав к главной башне, называемой Престольной, Рэн спешился. Немного постоял под портиком, скользя взглядом по величественным строениям, возвышающимся тут и там. Опять-таки в сопровождении коннетабля и своих людей проследовал в Тронный зал. Сел в кресло, обитое алым бархатом, и осмотрелся. Под потолком бронзовые люстры, рассчитанные на сотни свечей. Вдоль стен чёрные шандалы. На мощных колоннах вымпелы с гербами всех знатных домов Шамидана. Мрачно и торжественно.

Наблюдая, как сыны Стаи раскладывают в центре зала флаги сдавшихся на его милость дворян, Рэн снял шлем и подшлемник, взъерошил волосы. Мелькнула мысль: а не провозгласить ли себя королём прямо сейчас?.. Нет. Он не самозванец.

— Что здесь происходит? — прозвучал резкий голос.

Через зал шёл, зыркая на рыцарей и наёмников, старый человек. Голова не покрыта ни капюшоном, ни колпаком. Седые длинные волосы спадали с плеча на грудь. На бесформенном чёрном одеянии позвякивали серебряные кольца.

Старик посмотрел на штандарты, разложенные на полу. Обменялся непонятными знаками с коннетаблем гвардейцев и приблизился к возвышению:

— Ваша светлость! На троне может сидеть только король.

Рэн положил руки на лакированные подлокотники:

— Вы кто?

Незнакомец растерялся:

— Я… Я Святейший отец.

— Из храма, который стоит неподалёку?

— Это храм Веры, ваша светлость, — произнёс священнослужитель назидательным тоном.

— Старой веры или новой? — спросил Рэн, прекрасно зная, какую веру насаждают в Шамидане.

Святейший отец раскраснелся от возмущения:

— Вера одна! Всё остальное ересь! Прошу вас, встаньте с трона!

— Хотите сказать, что я не король?

— Не король, ваша светлость! На вашей голове нет короны.

Выпрямив спину, Рэн сжал подлокотники кресла:

— Осул носил корону, хотя не являлся законным королём. Он украл корону у моего деда.

— Вы плохо знаете историю, ваша светлость.

— История — не всегда то, что происходило на самом деле. Зачастую это то, что нам навязали.

Святейший склонил голову — не для того, чтобы выказать смирение, а желая спрятать злость в глазах.

— Не хочу с вами спорить, ваша светлость.

— Если бы в Шамидане соблюдались законы, я бы давно взошёл на престол. Мой отец был бы жив. Моя мать не провела бы двадцать лет в изгнании. Я хочу взять то, что принадлежит мне по праву. Посмотрите, Святейший отец, на моём мече нет ни капли крови. Я ни с кем не вступил в заговор и никого не предал. Если королевству нужен другой король, скажите прямо.

— Не я решаю, — растерялся Святейший.

— Для меня верность и честь не просто слова, а смысл моей жизни. Стране нужен такой король, как я? — напирал Рэн.

Святейший оглянулся на коннетабля.

— Ну же! Отвечайте! — настаивал Рэн.

— Да. Нужен.

— Если завтра вы скажете обратное, коннетабль королевских гвардейцев и мои доблестные рыцари будут считать вас лжецом и предателем. — Рэн принял расслабленную позу. — Созывайте лордов на коронацию, Святейший. Всех! Великих и малых!

— На это потребуется время. Королевство большое.

— Я подожду.

Отвесив поклон, Святейший отец неровной походкой направился к выходу. Рэн смотрел ему в спину и думал: он нажил себе врага, который никогда не выступит против него открыто. Интересное противоборство намечается.

— 1.27 ~

Выехав на вершину холма, Киаран натянул поводья и окинул взглядом низину. На ветвях плакучих ив сверкала изморозь. Гладь Немого озера будто покрылась слюдой. Солнечный морозный день идеально подходил для прогулки, однако Лейзы нигде не было: ни на причале, ни в крохотном дворике монастыря. Лишь старуха-настоятельница возилась возле кучи хвороста.

Решив привести себя в порядок и только потом предстать перед матерью герцога Хилда, Киаран отпустил сопровождающих его Выродков в военный лагерь, называемый логовом, и углубился в лес. Дорога петляла между оврагами и взгорьями. Впереди над макушками деревьев возвышалась серебряно-чёрная крепость. Над господской башней развевался коричневый флаг.

Послышался топот копыт. В просветах между мохнатыми елями замелькали силуэты всадников. Из-за спутанных зарослей появился Гилан на гнедом иноходце. За ним скакала дюжина подростков. Вместо щитов за их спинами виднелись луки и колчаны со стрелами.

Поприветствовав хозяина, Выродки отъехали в сторону.

— Куда собрались? — спросил Киаран.

— Хотим поохотиться на белок, — ответил сын и прошёлся растопыренной пятернёй по конской гриве. — Тихо, Шакал. Тихо!

Иноходец раздувал ноздри и грыз удила. Не конь, а зверь! Кусал всех: лошадей, людей, одного Гилана не трогал. Такого пусти на поле брани — зубами дорогу проложит.

— Охота отменяется, — проговорил Киаран.

— Что-то случилось?

— Ты едешь со мной в Фамаль. На коронацию.

На лице Гилана промелькнуло удивление.

— Я? С вами?

— Посмотришь столицу, увидишь короля. Познакомлю тебя с лордами.

— Неожиданно, — произнёс сын, робко улыбаясь. — Кто будет проводить ритуал с отказниками, пока нас нет?

— Я что-нибудь придумаю, — сказал Киаран уклончиво.

Он уже решил поручить это дело кому-то из своих незаконнорождённых дочерей. Из всех бастардов только у них наблюдались какие-никакие колдовские способности.

Гилан свистнул подросткам:

— Возвращайтесь в лагерь! — Поглаживая иноходца, вздохнул. — Не хотел вас расстраивать… Мать в монастыре.

Киаран нахмурился:

— Что она там делает?

— Не знаю. Она ходит туда через день. Я говорил ей, что неприлично навязывать своё общество вдове графа Хилда. Она меня не слушает.

Киаран развернул коня и поскакал обратно.

С пригорка, на котором он недавно стоял, не просматривался парадный вход в обитель. Если бы Киаран объехал монастырь с другой стороны, то увидел бы у коновязи серую кобылу и сообразил, где его супруга. С трудом сдерживая злость, он спешился. Бросил поводья подбежавшему слуге. Силясь взять себя в руки, потоптался на крыльце, сбивая с сапог комочки грязи. Склонить Лейзу к близости будет крайне тяжело, если она проникнется симпатией к Ифе. Недаром он не хотел их знакомить.