Большая Охота - Дмитрий Янковский

– Нда… Для мошенничества можно было придумать что-нибудь и попроще, – сказал Борис, выслушав меня до конца. – Так что я тебе верю. По крайней мере, отчасти. Дорого бы я отдал за возможность просмотреть тетради твоего отца.

– Мне ничего из них не удалось почерпнуть.

– Ну, мне не десять лет. И даже не двадцать. К тому же я сталкивался с тварями еще во время войны, когда о них вообще никто ничего не знал в силу секретности проекта. А вообще забавно получается…

– Что именно? – не понял я.

– Вы назвались охотниками. И действительно умеете убивать торпеды. И наш клуб называется «Sub Hunter», то есть «Подводный охотник». Получается, что в джунглях встретились две команды охотников.

– Только дичь у нас разная. У вас золото, у меня торпеды.

– Не делай поспешных выводов, – усмехнулся Борис. – Пойдемте в штаб. Мне надо тебе кое-что показать, раз уж такой откровенный пошел разговор.

– Мне тоже? – осторожно спросила Катя.

– Пожалуй, да, – кивнул Борис. – Каждый охотник желает знать…

– Что? – не понял я.

– Есть такой стишок, – объяснил Борис. – В наше время его учили в школе, чтобы запомнить цвета спектра. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Первые буквы каждого слова соответствуют первым буквам цветов спектра.

– Катя – хороший охотник, – я решил поддержать тему. – В перестрелке с разбойниками она себя замечательно показала.

– Она себя много где замечательно показала. Пойдемте.

Когда мы вошли в штабную палатку, Борис запер вход изнутри на магнитную «молнию». Очевидно, ни с кем, кроме нас, он сейчас ничем не собирался делиться. Бывший морпех присел возле небольшого композитного сейфа, открыл его и вынул прямоугольный приборчик, сильно напоминавший уменьшенный полицейский планшет. У приборчика тоже был экран и несколько управляющих клавиш, но от планшета он отличался более топорным, грубым видом. Такой штуковиной при нужде можно было и орехи колоть. Устройство было выкрашено в грязно-зеленый цвет, и я сразу понял, что оно каким-то образом связано с военным прошлым Бориса.

– Что это? – осторожно спросила Катя.

– Портативный радарно-акустический комплекс, – ответил Борис. – Ими начали снабжать военно-морские подразделения, когда угроза перехода войны в биотехнологическую стадию стала реальностью. Один я сохранил. Именно благодаря этой штуковине мне удалось пережить первую биотехнологическую торпедную атаку.

– С его помощью можно узнать о приближении торпед? – заинтересовался я.

– Не только. По сути, это узкоспециализированный ультразвуковой локатор, объединенный с довольно продвинутым для тех времен вычислителем. Однако, кроме ультразвукового сканера, машинка оборудована высокочастотным полевым радаром, позволяющим определять местоположение подводных объектов с берега, причем со значительной дистанции. В памяти вычислителя содержатся заводские параметры нескольких видов торпед и мин, тогда их еще не запрещалось фиксировать. Прибор сам определяет, какой объект появился в зоне распознавания, показывает на экране локализацию биотехов в координатной сетке окружающего пространства, их скорость, предположительную локализацию через заданный промежуток времени, вес, скорость, стадию развития и возможную мощность взрыва.

Я предполагал, что во время войны должны были существовать подобные устройства, но никогда не думал, что доведется увидеть одно из них. У меня и в мыслях не было, что кто-то мог сохранить нечто такое, что было свидетелем первых биотехнологических атак. И вот сейчас передо мной стоял человек, воевавший с первыми биотехами, и держал в руках пусть скромненькое, но оружие против них. Несколько дней назад я и мечтать о подобном не мог.

– Это рабочий образец? – спросил я, стараясь хоть немного совладать с охватившими меня чувствами.

– Вполне, – ответил Борис.

– Тогда завтра утром он может нам пригодиться для координации действий.

– Конечно, – подмигнул бывший морпех. – Я его затем и достал. Ведь каждый охотник желает знать, где сидит фазан.

– Было бы еще ружье на такого фазана, – мечтательно вздохнула Катя.

– Вот ружья нет. Поначалу никто не рассчитывал на то, что живые торпеды все же будут применены, потому оружие против них попросту не успели придумать. А потом биотехов вылупилось столько, что тратить время на создание оружия было уже бессмысленно. Всех не перебить все равно.

– Сейчас их меньше не стало, – нахмурился я.

– Причем после шторма я иногда находил в Бенкулу на пляже живые икринки, – кивнул Борис. – Это говорит о том, что, кроме рабочих биотехов, в океане полно икринок и личинок, что надолго обеспечит нам бурное будущее. Но насколько я понял, у вас с Кочей есть оружие против торпед.

– Это не совсем оружие, – покачал я головой. – Точнее, оружие, но оборонительного характера. Им можно нейтрализовать торпеды в определенной, причем не очень большой, акватории. На большее Кочино средство не годится.

– Сейчас сойдет и оно, – ответил Борис. – Но если мы поднимем золото, то можно будет подумать и о создании специального оружия.

– А чем вы во время войны были вооружены? – поинтересовалась Катя.

– Винтовками со специальными удлиненными пулями для подводной стрельбы, устойчивость которых обеспечивалась кавитацией. Но огонь из них можно было вести только на расстоянии прямой видимости под водой, а это слишком маленькая дистанция, когда речь идет о снаряженных нитрожиром скоростных торпедах. Наши винтовки были предназначены для поражения боевых пловцов. Против биотехов они оказались совершенно неэффективными.

– А обычные торпеды против биотехов применять не пробовали? – поинтересовался я. – У них дальность поражения больше.

– Зато скорость поменьше. Биотехи легко уходили от любой торпеды, даже от реактивной, поскольку, проигрывая иногда в скорости, они все равно выигрывали в маневренности. Как ни крути, а живая тварь в океане имеет преимущества перед железом. Железо для океана чужое.

– Но человек – тоже живая тварь, – возразил я. – И гораздо более умная. Знаешь, я много думал о том, каким может быть оружие против биотехов, и о том, какими должны быть подводные корабли, на которых можно установить такое оружие.

– И что? – усмехнулся Борис.

– Я не инженер, – пожал я плечами. – Но кое-какие наработки у меня есть. Скорее всего люди что-то придумали бы, но биотехов стало слишком много. Дешевле было отказаться от океана, чем пытаться бороться с ними. Я часто пытался предположить, что бы сделал на месте высшего командного состава военных флотов. Применить роботов, чтобы не рисковать людьми? Но живые торпеды и мины оказались куда более рентабельным видом оружия. Разработав технологию и модели биотехнологических вооружений, человечество получило возможность изготавливать военную биомассу почти бесплатно.