Козырь в рукаве (сборник) - Светлана Алешина

Но когда изнемогающие Маринкины нервы принимались, словно щупальца, ловить меня и требовать ответа, терпение мое испарялось. Я могла и наорать, и подколоть. Все зависело от настроения.

Через полчаса, когда мы с Виктором пили кофе и беседовали на кухне (слово «беседовали», конечно, употреблено здесь лишь в контексте моего умения расшифровывать кивки и взгляды Виктора), раздался звонок в дверь. Я побежала открывать, но Виктор меня опередил. Он первым вышел в прихожую и, отстранив меня, заглянул в дверной «глазок». Вздох облегчения… Взгляд, полный смущения… Я поняла, за дверью – Маринка.

Виктор открыл дверь. Маринка с нарочито деловым и независимым видом смахивала снежинки с воротника своей расклешенной шубки. Я не стала заострять внимание на том, что снег вот уже дня три как не падал на нашу грешную землю.

– Ну, – строго взглянула она на нас, – что за срочность?

– Проходи, не бойся, – подколола я, – прямо на кухню. Мы там как раз кофе пьем.

– Кофе? – ревниво приподняла брови Маринка.

В ее глазах наше кофепитие, должно быть, выглядело жалким зрелищем. Несмотря на всю свою ревность, она не могла и мысли допустить, что мы нашли с Виктором общий язык, а кофе, приготовленный не лично ею, был для нее чем-то почти неправдоподобным.

Виктор помог ей снять шубу.

– А что это натоптано так? – удивилась она.

– Скоро узнаешь, – таинственно пообещала я, оттесняя ее из коридора на кухню.

– Может, мне для начала душ принять?

Все-таки приготовила шпильку! Я изобразила на лице улыбчивое добродушие, Виктор отреагировал слабой, как луч осеннего солнца, усмешкой.

– Ну зачем ты так? – с наигранной обидой посмотрела я на подругу. – Мы бы и рады оставить банные процедуры на вечер, – ехидно улыбнулась я, – но обстоятельства оказались сильнее нас.

– Сильнее? – с нажимом переспросила она.

– Тащить на себе раненого мужика, поверь, не то же самое, что в санатории отдыхать, – насмешливо, но уже с затаенным раздражением сказала я.

– А-а, – с фальшивым сочувствием протянула Маринка, – ну ладно, где ваш кофе?

Она спросила это таким высокомерно-пренебрежительным тоном, каким, наверное, опытный дипломированный хирург интересуется самочувствием больного, прооперированного не самым блестящим его учеником.

Маринка критическим взором оглядела стоявшие на столе тарелки и чашки и, закатав рукава, принялась собирать их в раковину.

– Там в морозилке антрекоты есть, – елейным голоском сказала я, – а…

– Бойкова, я все знаю! – коротко ответила моя ответственная секретарша.

Приготовив обед и по новой сварив кофе, Маринка, не теряя сосредоточенного достоинства первых минут, пригласила нас, читающих подле нее прессу, к столу.

– Нет ничего лучше жареного мяса, – в запале бросила я.

– При условии, что пожарено оно как следует! – уточнила Маринка.

– Марин, да брось ты! Мы тебе тут такой подарочек приготовили! – засмеялась я.

– Даже не догадываюсь, – обиженным тоном произнесла она, – так вы говорите, что чуть под трамвай не угодили?

– Да, да, чуть… – улыбнулась я Виктору, – а тот, ну, этот, из «копейки», угодил…

– Теперь, наверное, милиция в больницу нагрянет. Врачи же обязаны сообщать о таких случаях.

– Не нагрянет, – спокойно возразила я.

– Это почему же? – недоверчиво посмотрела на меня Маринка.

– Потому что у меня там знакомая работает, Логинова Елена, – объяснила я.

– Это ничего не значит, – фыркнула Маринка, – она что, тебе пообещала?

– О нашем посещении больницы знаем только мы с Виктором, Ленка да еще бессознательный Лютиков, – шутливо сказала я.

– Как так? – ничего не поняла Маринка.

– Прости, Маринусь, я не сказала тебе всей страшной правды, – сообщила я с жалобной гримасой, – Лютикова там никто не видел.

– Но он же там! – воскликнула, не выдержав, Маринка. – Что вы меня дурачите? И зачем вам потребовалось мое здесь присутствие? Обед приготовить?

Мне хотелось сказать: «Кофе сварить», но я не стала испытывать на прочность Маринкины нервы, которые и без того натянуты как тетива.

– Лютиков у нас, тут, – с идиотской улыбкой вымолвила я.

– А я-то думаю, чьи это башмаки грязные в прихожей и пальто… Сразу почувствовала, что-то здесь не так, – заулыбалась Маринка. – Это вы что же, – страшная догадка заставила ее выразительное лицо скривиться, – хотите повесить на меня этого «бессознательного»? Почему вы его не оставили в больнице?

– Вопрос излишний и глупый, – коротко ответила я, – побудешь сестрой милосердия. Это решено абсолютным большинством.

– А вы-ы? – заныла она.

– В редакцию, а потом в больницу.

– Зачем?

– Военная тайна, – рассмеялась я, – не волнуйся, тебе понравится.

– А вдруг он в сознание придет?

– Дашь ему обезболивающее, – деловито сказала я, – аптечка знаешь где? Там новокаин.

– Но я не умею уколы делать! – испугалась Маринка.

– Новокаин можно и пить. С ампулой справиться сможешь?

Маринка угрюмо молчала.

– Ты иди погляди, красавец какой!

Выпив кофе, мы стали собираться, а Маринка пошла «познакомиться» со своим подопечным.

– Бледный-то какой, – сделала она жалостливое лицо.

– Жить будет, – бодро сказала я, обуваясь в прихожей.

Маринка вышла нас проводить.

– Если что, звони, – я чмокнула ее в щеку, – и не злись. Так надо.

– Зна-аю, – тяжело вздохнула она и, скользнув по Виктору заботливо-неодобрительным взглядом, пошла в гостиную.

Мы сели в машину. Какое счастье, что благодаря таким простым вещам, как помощь подруги, час приятной беседы, ванна, обед и куртка, февральское существование вновь может обрести легкость радужного майского утра!

Глава 6

Кряжимский, ввиду отсутствия Маринки, расположился в приемной за ее столом. От этого приемная стала даже как-то импозантней выглядеть. Сергей Иванович – человек видный, хотя и худощавый.

– Сергей Иванович, – я подошла к столу, – здесь у Маринки таблички должны быть.

– Таблички? – Кряжимский поднял брови и выдвинул ящик стола. – Сейчас посмотрим.

Порывшись, он вынул пачку картонок на веревочках и протянул мне. Я выбрала одну, на которой красным по белому написано: «Извините, у нас учет», повесила ее с обратной стороны входной двери и заперла ее на ключ.

Виктор уже снял куртку и пристроился на стуле возле Кряжимского.

– Кажется, намечается совещание, – предположил мудрый Кряжимский и сделал серьезное лицо.

– Вы, как всегда, правы, Сергей Иванович, – сказала я, снимая шубу, – нам, – я кинула взгляд на Виктора, – нужно с вами посовещаться.

Хотела сказать «посоветоваться», но «посовещаться» больше соответствовало моему положению руководителя. Кряжимский посерьезнел еще больше и даже вздохнул.

Я закурила, благо у Маринки на столе тоже стояла пепельница, и принялась пересказывать Кряжимскому все события, имевшие место быть за последние три дня, начиная со звонка Миши Коромыслова. Виктор тоже внимательно слушал, хотя кое-что ему уже успела доложить Маринка, а в последнем приключении он принимал самое непосредственное участие.

Закончив, я встала, чтобы приготовить кофе опять-таки ввиду отсутствия Маринки.

– Меня интересует больше всего вот что, – я щелкнула рычажком электрочайника и снова села на кресло, – вы слышали что-нибудь про захоронение радиоактивных отходов, о которых говорил Лютиков? Получается, если он не ошибся, все происходило примерно в девяносто четвертом году.

– Я тогда работал в областной газете. – Кряжимский снял очки и начал протирать стекла. – В то время кое-какие издания уже считали себя независимыми, но, по сути, конечно, это было не совсем так. Если бы это было так, то из этого дела могли бы раздуть такое! Если и не мировую сенсацию, то по всей России прогремели бы, это точно. Да и Гринпис подключился бы непременно.

– Так что же тогда произошло? – не выдержала я и поторопила Кряжимского.

– По-моему, это был девяносто третий год, – неторопливо продолжил Кряжимский. – Из федерального бюджета областной администрации выделили деньги на захоронение или утилизацию, точно не помню, радиоактивных составляющих топлива ракет среднего радиуса действия, которые, как вы знаете, хранятся у нас в поселке Шитово.

– Знаем, знаем, – я положила в три чашки кофе и залила его кипятком, – примерно то же самое сказал и Рома. Только он говорил, кажется, о радиоактивных боеприпасах.

– Может быть, и так, – кивнул Кряжимский, – но это не имеет принципиального значения. Дело в другом. Деньги, полученные на захоронение отходов, действительно около двадцати миллионов в долларовом эквиваленте, областная администрация перечислила на счет военного ведомства, которое должно было заниматься утилизацией.

– Кажется, я что-то об этом тоже слышала, – я подала всем кофе.

– У нас тогда много про это говорили, но только между собой, – согласился Сергей Иванович. – Деньги эти были растрачены, а отходы свалены просто в овраг. Произошла настоящая экологическая катастрофа. Хорошо еще, что отходы не выбросили в реку, тогда последствия могли бы оказаться еще более плачевными.