Тайна Запада: Атлантида - Европа - Дмитрий Мережковский

В этом суде над Эросом глубже Платона Софокл, проще и правдивее. Если бы напомнили ему о «небесной», однополой любви, он, вероятно, ответил бы, что эта любовь еще хуже земной, двуполой. Посвященный в мистерии, знал он или мог бы знать, что брак есть путь, а Содом — тупик или «злая яма»; знал и то, что путь от проклятого Эроса к благословенному — только в мистерии, где исцеляется «стыдная рана».

Волей-неволей, каждая чета новобрачных совершает и доныне мистерию Эроса, но, большею частью, в слепоте, во мраке, в кощунстве. Ложе новобрачным стелет сатана, и Ангел Хранитель отходит, плача. «Половое соитие родственно убийству».

На жертву прихоти моейГляжу, упившись наслажденьем,С неодолимым отвращеньем:Так безрассудный дуралей,Вотще решась на злое дело,Зарезав нищего в лесу,Бранит ободранное тело;Так на продажную красу,Насытясь ею торопливо,Разврат косится боязливо.(Пушкин. Сцена из Фауста, 1825)

«Ложе брака нескверное», — повторяем мы мертвыми устами. Но вот, «и в браке — Содом», как верно замечает Пруст (M. Proust. Sodom et Gomorre, 274). Сколько лож содомских на одно нескверное!

«Центр Дантова ада занимают половые части Люцифера», но ведь и в Рай не ввела бы бесполого Данте Беатриче бесполая. Как же относится пол его, земной, к ее, неземному, — вот вопрос, заглушенный не древним, а новым «половым помешательством» — нашей религиозною глухотою к полу.

Некогда алхимики мечтали о «сублимации», «превращении» неблагородных металлов, свинца или меди, в золото, а нынешние химики, действительно, превращают, хотя и в ничтожных количествах, уголь в алмаз. Нечто подобное происходит и с полом в древних мистериях.

Два примера такой «сублимации» мы уже видели: надгробные фаллические столбики и пугающий нас в христианском таинстве обломок языческой мистерии — крещальная свеча, огненный фалл. А вот еще пример, нам очень трудно понятный, но, может быть, один из чудеснейших.

Иаков, на пути в Харран, «пришел в одно место и остался там ночевать, потому что зашло солнце. И взял один из камней того места и положил себе изголовьем, и лег на том месте», в открытом поле, под звездным небом. «И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней. И вот, Господь стоит на ней и говорит: Я Господь Бог Авраама, отца твоего… не бойся… Благословятся в тебе и в семени твоем все племена земные»…

Падают звезды-аэролиты с неба на землю, как Божий свет. Семя небесное — Млечный Путь; семя земное — потомство Иакова.

«Иаков пробудился от сна своего и сказал: истинно, Господь присутствует на месте сем; а я не знал. И убоялся и сказал: как страшно место сие! Это не иное что, как Дом Божий, это Врата Небесные».

Все древние мистерии только и делают, что говорят о поле — месте Божьем в человеческом теле — словами Иакова.

«Самый ком земли, из которого образовано это место, — объясняет Розанов, — вовсе иного происхождения, чем прочие части тела, и относятся к ним, как, наприм., метеоритное железо (вещество падающих звезд — тело „нисходящих и восходящих по лестнице ангелов“) — к железу обыкновенному. — „Пол — инкрустация в тело“ (В. Розанов, 1. с., 111, 318). В тело человеческое божеская или демоническая инкрустация; будущее золото в свинце, в угле алмаз.

„И встал Иаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятным столбом (точно таким же, как те надгробные столбики-фаллы во Фригии, Лидии, Этрурии, а может быть, и здесь, в Ханаане), и возлил елей на верх его… И положил Иаков обет, сказав: этот камень, который я поставил, будет у меня Домом Божиим — Бэт-Илем, Beth-il“ (Быт. 28, 14–22. — Delitzsch, Genesis, 398.). Beth значит „дом“; il — El, значит „Бог“. Это тот самый древнеханаанский и израильский Эль-Элогим, Бог-Боги, Три в Едином, чьи Ангелы явились Аврааму, у дуба Мамврийского, перед истреблением Содома: Эль-Элион, Отец; Эль-Шаддай, Сын; и Эль-Руах, Дух-Мать.

После победы Иагве, нового Бога Синайского, единого, над древним Элогимом, ханаано-израильским, единотроичным, бэтили уничтожены. „Не делайте себе кумиров… и столбов не ставьте у себя, чтобы поклоняться им, ибо Я — Господь Бог ваш“ (Лев. 26, I). Но сквозь новое единство Иагве триединство Элогимов просвечивает, как на сводах нынешней Царьградской Софии, сквозь белую известку, — золотые архангелы.

Помнит ли поклонник Иагве, сохранивший в новом Бытии этот древний элогистский обломок, что значит сон Иакова? Если и помнит, то нам уже не говорит, — может быть, скрывает, по завету всех мистерий „скрывать глубины“, kryptein ta bathea (Е. Pfleiderer, 1. с., 63).

„Смысл его темен, ratio in obscuro“, — говорит Тацит о Пафосском бэтиле, черном, гладком, конусообразном камне-аэролите, подобном „ристалищной мете“, посвященном Афродите Урании (Tacit., Hist., II, 3). Тацит забыл, что на таком же точно камне, перевезенном из Пергама на Палатин, в 205 г., во время нашествия Ганнибала, основано все величие Рима. „Темный смысл“ бэтиля мог бы объяснить ему св. Климент Александрийский, посвященный, до своего обращения в христианство, в мистерии Кибелы-Аттиса: конус бэтиля есть небесный знак земного пола — зведный или солнечный Фалл.

То же означают и египетские обелиски, так же как дольмены, и мэнгиры, эти исполинские камни мегалитической древности в обеих гемисферах, в Европе, Азии, Африке и Америке, — вечные вехи, ведущие из истории в преисторию, из второго человечества в первое. Самое древнее, сильное в религии есть и самое сгущенное, сосредоточенное, сплошное, массивное, цельное — духовно-плотское, небесно-земное: Вещество — Божество. Может и камень сделаться „домом Божьим“, „Лестницей Иакова“, где восходят и нисходят Силы Небесные. Дерево наших Древних чудотворных икон кажется насквозь пропитанным, как бы „намагниченным“, живою верою молящихся: так же и камень бэтилей.

Эти черные, обугленные, небесным огнем опаленные камни-аэролиты суть семена Божьего сева. „Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле, и возрастил сад Свой, и взошло все, что могло взойти, но, взращенное, живет лишь чувством своего соприкосновения таинственным мирам иным“, — толкует, сам того не зная, старец Зосима у Достоевского звездную мудрость бэтилей (Достоевский. Братья Карамазовы).

„Всякое обоюдополое слияние есть пролет целых созвездий человеческих душ — Млечный Путь… Наше сознание померкло… засыпанное светом и могуществом промелькнувших метеоритов… как бы небо на нас рассыпалось и подавило нас… до уничтожения“, — толкует Розанов (В. Розанов, 1. с., 118).

„Умножая, умножу семя твое, как звезды небесные“, — обещает Бог Аврааму (Быт. 22, 17). Семя человеческое преображается в небесное — в Млечный Путь; черный уголь пола „Возносится“, „сублимируется“ в звездный алмаз.

В Библосе, Пафосе, Амафонте, Эдессе и других „священных городах“, „иераполях“, бог-богиня, Сын-Мать, Адонис-Астарта, Ваал-Ашера, заключены в одном бэтиле, мужеженском (Ch. Villay. Le culte et les fêtes d’Adonis-Thammouz, 1904, p. 58). Самый конус его означает естество мужское в Боге, а борозды и выемки в подошве конуса — естество женское; весь бэтиль — бог Андрогин, Мужеженщина (H. Vincent. Canaau, 1914, p. 127). Что это значит? На этот вопрос отвечает Гераклит:

„Льнет природа не к подобному, а к противоположному, и рождает из него некое созвучие, гармонию“. — „Из противоположного — прекраснейшая гармония“. — „Так, без сомнения, сочетала она (природа) мужское с женским и первичное установила согласие с помощью противоположностей“. — „Все противоположности в Боге“.

(Heracl., fragm. 8, 10, 67)

Сказанное здесь о Природе-Космосе можно бы сказать и о Логосе-Эросе, чье имя недаром упоминает Гераклит, за семь веков до Филона и ев. Иоанна: „Логос прежде был, нежели стать земле“ (Heracl., fragm. 31. — Pfleiderer, 1. c., 98).

В каждом электроне-атоме, учит и нынешняя физика, „природа сочетала мужское с женским в прекраснейшую гармонию и первичное установила согласье с помощью противоположностей“; каждый атом заключает в себе два полюса одной силы — притяжение и отталкивание: первое начало — страдательное, наполняемое, женское; второе — деятельное, наполняющее, мужское. В этом смысле каждый Атом есть бог Андрогин или Бэтиль, Мужеженщина; самое существо Материи — Богоматерии — мужеженское. Космос есть явление двуполого Эроса-Логоса.

Вот почему, и в мифе Платона (Орфея), тела андрогинов, подобно солнцам, телам небесным, и монадам, первичным телам, — совершенно круглые, на оси своей вертящиеся сферы (Pl., Symp., XIV). Ту же двуполость и, отчасти, ту же круглость сохраняют и небесные тела, упавшие на землю, — конусообразные камни бэтилей.

Этой физической полярности атомов-солнц соответствует физиологическая двуполость эмбрионов. Прежде чем выбрать один из двух путей восхождения, развития („лестница Иакова“), к мужчине или женщине, к Адаму или Еве, каждый зародыш, или то, что им будет в мутном ядре семенной клетки, сочетает в себе „мужское с женским в прекраснейшую гармонию“. В этом смысле, каждый из нас, в утробной или небесной вечности — райском сне до рождения, был Андрогином, одним из тех богоподобных существ, которым, в мифе Платона, „великая сила и отвага внушили дерзкое желание взойти на небо и сразиться с богами“. Может быть, это и есть наш „первородный грех“ — то, за что миг рождения, молния времени, рассекает нас пополам, на мужчин и женщин.