Архитектура. Что такое хорошо и что такое плохо. Ключ к пониманию - Анастасия Михайловна Головина

которые вкладывали деньги в их строительство, разорились в годы Великой депрессии. Эксплуатация небоскрёбов стоила очень дорого: они требовали освещения 24 часа в сутки (потому что естественным светом освещались только офисы по периметру – всё остальное было глубоко внутри здания), они требовали искусственной вентиляции, потому что на высоте невозможно открыть окна для естественного проветривания. Окупились они только в 1980-х гг., но по-прежнему тратят очень много электроэнергии и требуют больших расходов на обслуживание, в отличие от современных энергоэффективных зданий.

Любой дом требует затрат на обслуживание. И любой владелец будет рад платить меньше за отопление, кондиционирование, воду, инженерное обслуживание. Это тоже часть пользы здания. Конечно, всё ещё часто архитектура, наоборот, строится так, чтобы все видели, что её владелец (например человек с психологией нувориша) может позволить себе отапливать улицу или освещать округу огромным количеством ламп. Увы, архитектура в большой степени – это амбиции и пафос. Нас, зрителей, восхищает размах и богатство. И архитектура подыгрывает этому, но всё сильнее проявляется новый критерий оценки – здание должно быть спроектировано так, чтобы не тратить лишнюю энергию, лишнюю воду и не вредить природе. Богатство необязательно проявляется в неразумном потреблении, богатство может выражаться в качестве материалов и работ, которые останутся в культурном пространстве навсегда.

Есть ещё одна огромная проблема, когда здание строят одни люди, а эксплуатируют другие. Первые не заинтересованы в сокращении расходов на эксплуатацию, потому что для возведения энергоэффективного здания нужно потратить на 10–15 % больше средств на стадии строительства. Всего 10–15 % – и здание много лет будет экономить гораздо больше средств. Разрыв связей между инвестором-заказчиком и тем, кто будет эксплуатировать здание, привёл к тому, что во многих странах сейчас это не в приоритете. И это, конечно, отражается на качестве архитектуры.

Возможно, в будущем этот критерий оценки станет одним из самых важных. Любая архитектура не должна приносить вреда природе и должна максимально экономно расходовать невосполняемые природные ресурсы.

Конечно, здание может быть таким прекрасным, что у нас перехватит от красоты дыхание и мы совершенно не будем думать «как же его отапливать» или «зачем такие огромные площади, их же нельзя использовать». Если же вы смотрите на здание и у вас возникают такие вопросы – то, вероятно, архитектор не подумал о расходах заказчика на эксплуатацию.

Интерьер Музейного центра Галисии в Сантьяго-де-Компостелла. Испания.

Архитектор Питер Айзенман

Очень странный огромный коридор, техническое пространство, в котором ничего не происходит, кроме движения людей в разные стороны. Часть его занимает каркас, который держит большую стеклянную стену, обращённую к городу. Противореча идее движения, перекрывая его, посередине возникают огромные колонны, которые держат перекрытие. Большое помещение, которое нужно убирать, отапливать, кондиционировать, вентилировать и т. д., устроено по остаточному принципу. При этом его ещё и толком использовать нельзя – в нем практически нет места для выставок и закутков для отдыха.

Контекст

Наверное, бывают здания, которые совершенны сами по себе, хорошо выглядящие в любые времена и в любых ситуациях. Но обычно здание принадлежит месту и времени, в которых оно построено. Для того чтобы понять временной контекст, нужно немного представлять себе историю времени постройки. Это может менять критерии оценки, как например, для архитектуры XIX века мы будем оценивать не уместность симметрии на фасаде, а насколько архитектор, который не мог не работать в концепции симметрии, справился с другими задачами. Как здание взаимодействует с другими, как сделана внутренняя планировка, не теряет ли она свои качества ради симметрии и т. п.

Чтобы оценить место, можно оглянуться вокруг и посмотреть, как расположено здание или сооружение. Реагирует ли оно на окружение, в котором оказалось, подчиняет ли его себе и трансформирует? Или выглядит неуместным и случайным? Но и тут вмешивается фактор времени, ведь может оказаться, что здание было построено в совершенно других условиях и пространство изменили пришедшие после. В целом мы легко считываем историческую последовательность застройки, различаем более древние здания и современные. Но штука в том, что здания живут и меняются: достраиваются, перестраиваются, реконструируются и реставрируются. Это может вносить много путаницы, но, как правило, легко понять последовательность событий.

Историческая застройка, даже состоящая из множества разновременных построек, смотрится довольно гармонично благодаря особенностям исторической архитектуры – это ограниченные возможности исторических материалов, которые позволяют сделать только небольшие вертикальные окна, или использование местного материала, которое даёт ощущение, что здания сочетаются друг с другом, несмотря на разный декор.

Проблемы «как вписать новое в старую застройку» начинаются с современной архитектурой XX (и последующих) веков. Слишком разнятся принципы и возможности конструкций (появляется горизонтальное окно, разрушается стена и т. д.).

Церковь Сан-Джеремия и Палаццо Лабиа. Венеция

Тут и романская колокольня, и барочная церковь, и ренессансные фасады, но никакого конфликта по стилю между ними не происходит.

Церковь Сан-Моизе в Венеции XVII век. Архитектор Алессандро Треминьон и рядом банк Бауэр XX век

Один из самых спорных примеров по вписыванию современного здания в историческую застройку. Венеция, по сути – город-музей, изолированный на острове, но город продолжает жить и в нём появляются новые здания. Большинство весьма незаметны, но банк Бауэр рядом со святым Моисеем вызывает довольно много критики.

Церковь Св. Моисея – богатое и сложное здание в стиле барокко, с большим количеством деталей. Банк построен в стиле модернизм – гораздо более простой формы, без ярко выраженных деталей. Его часто критикуют за то, что он неуместен, слишком брутален, задавливает церковь. В этом месте очень мало пространства, буквально крошечная площадь перед церковью и сразу канал.

Посмотрите, как архитектор решает задачу «поставить на очень небольшом пространстве здание размером с церковь так, чтобы церковь осталась главной». Во-первых, выбирается тот же белый камень, во-вторых, у банка разные по высоте этажи. Если приглядитесь, то увидите, что этажи банка повторяют членения Св. Моисея – банк подчиняется, подыгрывает, и, несмотря на то, что он стоит ближе и выпирает, Св. Моисей со своим огромным количеством деталей всё равно перетягивает взгляд.

Это не однозначно хорошее решение, возможно, лучше было бы, если банк был более приглушенным по цвету – серым. Но точно было бы хуже, если тут появилось или более одинаковое и монотонное здание – оно бы давило монотонностью, и было бы хуже, если бы тут появилось более сложное по форме или декору здание – оно бы спорило с церковью.

Глобализация мировых процессов приводит к