ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША - Рафаэль Сабатини

— Гражданин Жан де Бац, ci-devant[9] барон де Бац? — окликнул он грубо гасконца.

— Я — Жан де Бац. А вы кто такой?

— Меня зовут Бурландо. Офицер муниципальной полиции.

Это заявление прозвучало весьма зловеще, но на барона оно не произвело ровно никакого впечатления.

— И какое же у вас ко мне дело, гражданин муниципал?

Грязноватая физиономия офицера помрачнела.

— У меня есть к вам несколько вопросов. Лучше бы нам войти в дом. Но как пожелаете…

— Заходите, если угодно, — безразлично сказал барон. — Надеюсь, вы не станете тратить моё время впустую, гражданин.

— Это мы вскоре увидим.

Они поднялись по лестнице и остановились у двери. Несмотря на тревогу, Андре-Луи не мог не восхищаться безупречным самообладанием барона. Де Бац постучал, и дверь мгновенно открылась. Их встретил Бире-Тиссо, слуга барона, невзрачный человечек с худым зеленоватым лицом, проницательными тёмными глазами и широким ртом клоуна.

Де Бац прошёл в небольшой салон, следом за ним шёл Бурландо, и Андре-Луи замыкал шествие. Муниципал хотел было помешать Андре войти, но барон осадил чиновника.

— Это мой друг, гражданин Моро. Можете свободно говорить при нём. Хвала Господу, у меня нет секретов. Закрой дверь, Андре. Итак, гражданин муниципал, я к вашим услугам.

Бурландо неспешно прошёлся по изысканному маленькому салону, обвёл взглядом позолоченную мебель, пушистый ковёр, севрский фарфор и остановился перед овальным зеркалом, висящим над камином, спиной к окну.

— А, Моро. Что ж, ладно. Мне сказали, что он ваш помощник.

— Совершенно верно, — подтвердил де Бац. — Итак?

Ввиду такой напористости Бурландо сразу перешёл к делу.

— Мне сообщили, что вы, гражданин ci-devant, ведёте антигражданский образ жизни. Я узнал, что вы встречаетесь с личностями, не пользующимися доверием нации.

— С какой же целью, по вашим сведениям, я с ними встречаюсь?

— Как раз это я и надеялся выяснить у вас. Когда вы мне ответите, я буду знать следует ли мне передать сведения о вас комитету общественной безопасности. Позвольте взглянуть на вашу карточку, гражданин.

Де Бац немедленно протянул ему карточку — удостоверение личности, выданную секцией, на территории которой он проживал. Недавний указ предписывал каждому гражданину получить такое удостоверение.

— И вашу, гражданин, — с начальственной бесцеремонностью обратился чиновник к Андре-Луи.

Обе карточки были в полном порядке. Их выдал владельцам Потье де Лилль, секретарь секции, которому барон платил. Бурландо вернул их без комментариев. Но подлинность документов не сбила с него спеси.

— Итак, граждане, что вы имеете сказать? Вы ведь не станете прикидываться патриотами здесь, в этой роскошной квартирке?

Андре-Луи рассмеялся ему в лицо.

— Вы находитесь под властью распространённого заблуждения, мой друг, будто грязь — доказательство патриотизма. Если бы это было так, вы стали бы великим патриотом.

Бурландо опешил.

— Вот как! Вы смеете брать со мной подобный тон! Но мы ещё разберёмся в ваших… делах. Мне донесли, что вы — агенты… иностранной державы.

— Ага! Несомненно, члены Австрийского комитета, — холодно ответил де Бац. Он намекал на мнимую организацию, о существовании которой несколько месяцев назад заявил представитель Шабо и стал всеобщим посмешищем.

— Ей-богу, если вы хотите посмеяться надо мной, то лучше сначала вспомните: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Можете продолжать. И всё-таки, должен ли я донести на вас, или вы представите мне причину, по которой не следует этого делать?

— А какая причина вас удовлетворила бы? — поинтересовался де Бац.

— Эти… встречи. Зачем, если не в целях заговора, вы их устраиваете?

— Я что, единственный в Париже принимаю гостей?

— Гостей! Значит, гостей. Но они не простые гости. Они приходят слишком часто и всегда в одно и то же время. Это одни и те же люди. Таковы мои сведения, отрицать их бесполезно, и не трудитесь мне лгать.

Барон резко сменил тон.

— Вы воспользуетесь дверью, или мне вышвырнуть вас в окно?

На чиновника словно вылили ушат ледяной воды. Он отшатнулся, но, едва оправившись, снова воинственно выпятил грудь.

— Чёрт побери! Проклятый аристократишка…

Барон широко распахнул дверь салона.

— Прочь отсюда, слизняк! Убирайся в свою навозную кучу! Марш!

— Святая гильотина! Посмотрим, что вы запоёте, когда предстанете перед комитетом, — произнёс побагровевший муниципал, направляясь к выходу. Он шёл нарочито медленно, как будто спасая свою честь и гордость. — Мы ещё преподадим вам урок, проклятые изменники! Вы ещё поплатитесь за свои аристократические замашки. Меня зовут Бурландо! Вы ещё вспомните это имя. — И он убрался восвояси.

Хлопнула дверь на улицу. Андре-Луи улыбнулся, но во взгляде его читалось неодобрение.

— Я бы предпочёл обойтись с ним по-другому.

— Он заслужил куда большего. Следовало вышвырнуть его без предупреждения. Беспардонный мерзавец! Пусть себе идёт в комитет — Сенар сделает своё дело.

— Не поспеши вы, я дал бы Сенару веский повод разделаться с этим невежей. Ну да ладно, думаю, случай ещё представится. Он непременно вернётся, чтобы отомстить. Но вам, Жан, следовало обуздывать свой горячий нрав.

— Обуздывать свой нрав перед ничтожеством! — Барон фыркнул. — Ладно, довольно о нём. Где там Ланжеак?

Он вызвал Тиссо. Господин де Ланжеак, оказывается, ещё не приходил. Барон бросил взгляд на севрские часы и выругался.

— Ничего удивительного, — сказал Андре-Луи. — Этот молодой человек совершенно не пунктуален. И совершенно нам не подходит. Если это типичный агент д'Антрага, то неудивительно, почему регент пользуется столь ничтожным влиянием при дворах Европы. Лично мне такой не нужен даже в качестве лакея.

Наконец в комнату ворвался запыхавшийся Ланжеак. Мало того, что он опоздал, он ещё с беспримерной отвагой вырядился в сюртук с чёрными полосами на жёлтом фоне и обвязался шарфом, который Андре-Луи язвительно уподобил снежной лавине.

— Кажется, вам нравится привлекать к себе внимание. Что ж, одобрение Национальной вдовы вы заработали. Она питает слабость к чрезмерно кокетливым молодым господам.

Ланжеак разозлился. Он давно проникся к Андре-Луи неприязнью — Моро неизменно награждал его насмешками всякий раз, когда Ланжеак того заслуживал. А случалось это нередко.

— Можно подумать, будто сами вы похожи на санкюлота.

— Упаси Бог. Но и зебре не подражаю. В девственном лесу такое сходство было бы уместно, но в Париже чересчур бросается в глаза. Полагаю, человека вашего рода занятий могли бы обучить держаться в тени. Вы слышали о том, что в стране революция? Неудивительно, что муниципальные чиновники, глядя на посетителей экс-барона де Баца, начали относиться к нему с подозрением.