Демонтаж патриархата, или Женщины берут верх. Книга для мужчин - Леонид Михайлович Млечин

ничему не научился. Даже поражения не заставили его поумнеть. Ева Браун продолжала мечтать о том, как она снимется в главной роли в фильме, посвященном ей самой.

Понимала ли она, что совсем скоро ее ждет смерть? Ева не испытала ничего из того, что выпало на долю остальных немок. Ее семья была в безопасности и жила в достатке. Из ее друзей погиб всего один человек – при бомбардировке союзниками Мюнхена.

Бомбардировочной авиацией Англии командовал маршал авиации сэр Артур Харрис. Он руководил налетами союзной авиации на немецкие города. Массированный налет на Кёльн в мае 1942 года убедил маршала Харриса в том, что атаки с воздуха способны подорвать мощь Германии и боевой дух немцев. Его летчики разбомбили в общей сложности шестьдесят один немецкий город с общим населением двадцать пять миллионов человек. Разрушили три с лишним миллиона домов. Семь с половиной миллионов немцев оставили без крова.

Ева Браун всего этого как бы не заметила. Отгороженная от внешнего мира, она мало что понимала, да и не хотела понимать. Она вообще жила в выдуманном мире. Если реальность была неприглядной, она просто ее не воспринимала. Победы вермахта она считала достижением гения Адольфа Гитлера, поражения – заговором против любимого человека.

Женщина может любить преступника, серийного убийцу, монстра, насильника. Так что не стоит удивляться, что Ева любила Гитлера. Другой вопрос, сознавала ли она, кого любит, что это за человек, что он делает. Многие немцы говорили после войны, что они ничего не знали о нацистских преступлениях. Они не могли не знать, даже если сами не побывали в концлагере. Но Еву действительно не интересовало, что происходит. Она почти нигде не бывала, не слушала радио и не читала газет.

18 апреля 1945 года она писала сестре:

«Только подумай, портниха заломила тридцать марок за мою голубую блузку! Она с ума сошла, как она может требовать тридцать марок за такую простую работу?»

Берлин бомбили и обстреливали. Подниматься наверх стало смертельно опасно. Гитлер и его окружение жили и спали в каменном мешке. В бункере под имперской канцелярией были свой телефонный коммутатор, электростанция, собственная система водоснабжения, воздух пропускали через специальные фильтры. Там день и ночь горели неоновые лампы, и день и ночь смешались. В бункере жили, конечно, значительно лучше, чем остальные берлинцы, оставшиеся без света, воды, пищи, тепла. Тем не менее отчаяние распространилось и по бункеру. Люди перестали мыться и постоянно напивались. Только Гитлер, Ева и еще несколько высших офицеров имели слуг и свои ванные комнаты, поэтому могли привести себя в порядок, помыться и выглядели прилично. Система вентиляции не справлялась, и воздух пропитался густым запахом пота.

19 апреля Ева Браун писала одной из своих родственниц:

«Вчера я звонила Гретль. Вероятно, в последний раз.

С сегодняшнего дня нет надежды до кого-то дозвониться. Но я абсолютно уверена в том, что в конце концов все будет хорошо, и ОН необычно оптимистичен. Я жду от тебя подробного письма в самом ближайшем времени. Я, как всегда, тороплюсь, поэтому пишу коротко».

Все вокруг погрузились в тяжелую депрессию. Пожалуй, одна Ева сохраняла оптимизм.

20 апреля отмечали день рождения Гитлера. Поздравлять его начали с полуночи. Пили шампанское и закусывали икрой. Повара в бункере испытывали трудности со свежими овощами, яйцами, молоком, зато полно было деликатесов. В бункере сохранились большие запасы отличных вин и коньяка. Гитлер отправился спать только в пять утра и встал только в два дня, позже обычного. Он поднялся в сад при имперской канцелярии, чтобы наградить бойцов Гитлерюгенда. Его в последний раз снимали.

У Гитлера в последние дни сильно болел правый глаз. Адъютант Гитлера штурмбаннфюрер Отто Гюнше капал ему глазные капли с кокаином, чтобы снять боль. Гитлер сравнивал себя с Фридрихом Великим, который потерял зубы из-за стресса, связанного с Семилетней войной.

С Евой творилось что-то невообразимое. Она желала продолжения праздника. Она захотела устроить танцы. Притащили граммофон и поставили пластинку.

Гитлер все еще не решил, бежать или остаться в Берлине. Остальные ждали возможности сбежать. Втайне он надеялся, что они останутся, но практически все исчезли. Соратники предавали Гитлера один за другим. Первыми переметнулись считавшиеся самыми надежными – руководители спецслужб. 28 апреля вечером Гитлеру сообщили, что рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер ведет переговоры со шведами. Гитлер пришел в бешенство. Он приказал арестовать Гиммлера:

– Предатель не может быть моим преемником на посту фюрера германского народа! Позаботьтесь о том, чтобы он им не стал!

Но Генрих Гиммлер был вне досягаемости. Стали искать его представителя при ставке группенфюрера СС Германа Фегелейна. Выяснилось, что и он исчез из бункера.

Ночью Фегелейн позвонил Еве Браун. Он уговаривал ее, пока не поздно, бежать из Берлина и предложил свою помощь:

– Не будь дурой! Речь идет о жизни и смерти!

Она отказалась покинуть бункер.

Эсэсовцы обнаружили Фегелейна в его квартире на Курфюрстендамм. Обыскали его комнату. На дне чемодана нашли фунты стерлингов, доллары и золотые монеты. Начальник гестапо Генрих Мюллер лично допросил Фегелейна. Военный трибунал приговорил его к расстрелу за предательство.

Речь шла о свояке фюрера, и приговор передали на утверждение Гитлеру. Ева Браун напомнила фюреру о ночном разговоре с Фегелейном. Гитлер подписал смертный приговор. Германа Фегелейна расстреляли в саду имперской канцелярии. Через несколько дней его вдова Гретль родила дочь, которую назвали Евой.

23 апреля Ева написала письмо беременной Гретль:

«Я прошу тебя: уничтожь все мои личные письма, особенно те, где речь идет о деньгах. Я не хочу, чтобы нашли счета моей портнихи. Что касается писем фюрера ко мне и черновиков моих ответов (в голубой кожаной папке), то запакуй их понадежнее и закопай.

Посылаю тебе немного еды и сигареты. Сигареты для папы, шоколад для мамы. Говорят, что ситуация меняется к лучшему. Я только что говорила с фюрером. Он сегодня настроен более оптимистично, чем вчера.

Мои золотые часы я отдала ремонтировать. Посылаю тебе адрес часовых дел мастера – это унтершарфюрер СС Штегеман из концлагеря Ораниенбург».

Гитлер понял, что бежать ему некуда и спасение невозможно. Он размышлял над способом самоубийства. 29 апреля Гитлер раздал своим секретаршам ампулы с ядом как конфеты и объяснил, как ими пользоваться. Но сам боялся, что заблаговременно принесенный Гиммлером яд может оказаться старым и не гарантирует быструю смерть. Фюрер приказал проверить его на своей любимой овчарке Блонди. Собаку заманили в туалет, раскрыли ей пасть, сунули туда ампулу с ядом и раздавили щипцами. Минуту спустя зашел Гитлер и безучастно посмотрел на труп собаки.

Стоя одной ногой