Духовое ружье - Филип Дик

— Ты замечаешь что-нибудь странное в этих комиксах? — спросил он Лилю.

— Да, — она яростно кивнула; — Они использовали некоторые мои эскизы.

— Твои! — Насколько он мог заметить, там были только его. — Дай-ка я снова взгляну.

Она показала ему одну страницу:

— Видишь? Это мой лоботомический газ. — Она указала на майора Гещенко. — Они проводили опыты на политзаключенных и показывали результаты по ТВ как комическую ленту. Это заставляет жертву бесконечно повторять последние инструкции, исходящие из поврежденной коры мозга. У художника есть близнецы — мозговые полушария ИО жертв. Он понял, как действует оружие ВВА-81Д, то есть он должен был видеть ТВ ленту, показанную на Урале. Но ее демонстрировали только на прошлой неделе.

— На прошлой неделе? — Изумленный Ларс снова взял книжку. Совершенно очевидно, что она была напечатана гораздо раньше. На ней был проставлен прошлый месяц, она пробыла на раскладке, наверное, месяца два… Внезапно он спросил майора Гещенко:

— Майор, я могу связаться с КАСН?

— Сейчас? Немедленно?

— Да, — сказал Ларс.

Майор Гещенко молча взял книгу из рук Ларса и просмотрел ее. Затем поднялся и взмахнул рукой. Появился помощник и они заговорили по-русски.

— Он вовсе не приказывает связаться с КАСН для тебя, — сказала Лиля.

— Он отдает распоряжение КВБ расследовать, что за фирма печатает эту книгу где-то в Гане. — Затем она по-русски обратилась к Гещенко.

Ларс с грустью почувствовал острое лингвистическое одиночество американца — Лиля была права. Провинциальная черта, сказал он сам себе.

Как бы он хотел знать, что они там говорили. Все трое ссылались на комиксы, и наконец майор Гещенко протянул книжку своему помощнику. Тот быстро вышел. Дверь захлопнулась с таким треском, будто он спятил.

— Она же моя… — начал было Ларс. Хотя не все ли равно?

— Кто-нибудь из КАСН придет, — сказала Лиля, — но не сейчас. Совсем не то, о чем ты просил. Они проведут сначала свое собственное расследование, а потом дадут возможность тебе.

Обращаясь к могущественному офицеру разведки Красной Армии, Ларс заявил:

— Я хочу, чтобы меня вернули под охрану ФБР. Сейчас же. Я настаиваю на этом.

— Допейте ваш кофе.

— Что-то здесь не так, — сказал Ларс. — Что-то из-за этой книги. Я сужу по вашей реакции. Вы обнаружили или подумали что-то. Что же? — Обернувшись к Лиле, он спросил:

— Ты знаешь?

— Они расстроены, — ответила она. — Они думают, что КАСН снабжало эту фирму снимками. Это раздражает их. Они не возражали, когда Запад-Блок имел доступ к материалам, но это уже слишком.

— Согласен, — сказал Ларс. Но я думаю, что здесь нечто большее, подумал он. Я знаю, что это так, слишком уж они забегали.

— Налицо фактор времени, — заговорил майор Гещенко. Он налил себе новую чашку, но кофе уже полностью остыл.

— Фирма комиксов слишком рано достала эскизы? — спросил Ларс.

— Да, — кивнул майор.

— Слишком рано даже для КАСН?

— Да.

— Я не верю, — сказала пораженная Лиля.

Гещенко коротко и холодно взглянул на нес.

— Не для них, — сказала Лиля. — Конечно, мы не могли бы…

— Последний эпизод в журнале, — перебил майор Гещенко. Голубой как там его и, придуманный как временный источник энергии, брошенный на голом астероиде паровой двигатель. Чтобы реактивировать мертвый передатчик полуразрушенного корабля, нормальный источник энергии был отключен из-за… — Он скривился. — Псевдономических цветов-пожирателей, мерзости с Ганимеда.

— В таком случае мы получим это от них, — сказал Ларс. — От художника этого журнала.

— Возможно, — размеренно кивая, согласился Гещенко, будто из глубокой вежливости, которую он желал проявить. Но и только.

— Тогда неудивительно…

— Неудивительно, — сказал майор Гещенко, потягивая холодный кофе, что вы не можете выполнять свои функции. Неудивительно, что когда нам нужно оружие, его нет. А мы должны иметь его. Но как это возможно из подобного источника?

Он поднял голову и осмотрел Ларса с каким-то горьким, обвиняющим высокомерием.

— Но ведь если мы просто анализируем выдумки какого-то художника комиксов, то что же может из этом получиться? — возразил Ларс.

— А, этот художник, — презрительно сказал майор. — У нем большой талант. Изобретательный ум. Не забывайте этом. Он долгое время заставлял нас двигаться вперед, нас обоих, друг мой. Восток и За лад.

— Вот так новость… — начал Ларс.

— Но зато интересная, — перебил Гещенко. Он перевел взгляд с Ларса на Лилю. — И прискорбная.

— Да, прискорбная, — с трудом произнесла Лиля.

Глава 21

После паузы Лиля решительно сказала:

— Вы понимаете, что это значит? Теперь они могут отправиться прямо к нему, кто бы там ни рисовал эти противные, тошнотворные комиксы. Они не нуждаются в нас, Ларс, мы им больше не нужны.

Майор Гещенко язвительно, но в то же время и вежливо промурлыкал:

— К нему — ради чего, мисс Топчева? Что, вы думаете, у нем есть? Вы думаете, у него что-нибудь там осталось?

— Ну, хватит, — сказал Ларс. — Человек занят делом, он пишет комиксы.

Все его изобретения были просто выдумками.

— Но тем не менее. — Майор сделал рукой урбанизированный мягкий жест, невероятно оскорбительный жест, очень подходящий к моменту, — Теперь это уже не так. Голубой Цефалопод не может летать сквозь космос, сбивая спутники инопланетян кулаком. Мы не в состоянии призвать его — он не возникнет. Самокритика и сатира дурачили нас многие годы. Художнику бы это понравилось. Совершенно очевидно, что он дегенерат. Эта вульгарная книжка — я заметил, что она на английском языке, официальном языке Запад-Блока, со всей очевидностью демонстрирует это.

— Не стоит обвинять его — ведь телепатически, каким-то чертовски дурацким способом мы подбирали его идеи, — возразил ему Ларс.

— Они не будут «обвинять» его, — сказала Лиля, — они просто от него избавятся. Найдут его, доставят в Советский Союз, в Институт Павлова, и будут пытать всеми доступными способами, пока не вытянут из него то, что они не вытянули из нас. На случай, если вдруг что-то да получится. — Потом добавила:

— Как я рада, что я — не он. — Казалось, это действительно принесло ей облегчение. Потому что она поняла ситуацию, давление с нее было снято. А для нее, еще незрелого человека, это было действительно важно.

— Если ты так рада, — сказал ей Ларс, — так не показывай этого, держи это при себе.

— Я начинаю думать — это именно то, чет они заслуживают. — Лиля хихикнула. — Это действительно смешно. Мне действительно жаль этого художника из южной Ганы. А разве тебе не смешно, Ларс?